либо выкручиваться самому, либо тащиться за матерью.
Однажды в жаркий полдень, когда все семейство в полудреме наслаждалось сиестой, он разлегся на прохладной земле под акацией, окруженный изгородью хоботов и ног. Вскоре он заснул. Леонора обычно отдыхала около часа, перед тем как перейти к поискам другой тени, но в тот день по той или иной причине ей не стоялось на месте, и она вскоре двинулась дальше. Тонкий Бивень потянулась за ней. Встали на ноги и остальные слонята, лишь Н'Думе продолжал спать. Вскоре он остался один, только старшая дочь Леоноры Две Дырки стояла над ним. Она ворчала, но слоненок продолжал спать. Тогда она почесала ему брюхо кончиком передней ноги и хоботом; он тут же вскочил и заметил, что матери нет. Если не считать Две Дырки, его покинули. Остается предположить, что Тонкий Бивень знала: Две Дырки стоит на страже. Н'Думе пробуждал в Двух Дырках какой-то особый материнский инстинкт: она практически не отходила от него. При случае она прятала его меж ног и, казалось, ворчала от удовольствия.
Потом Н'Думе заболел, и, по-видимому, ему было очень плохо, поскольку он беспрестанно издавал жалобные стоны. Наступал час вечерней трапезы, и все семейство набивало брюхо травой, а Н'Думе кругами ходил вокруг и стонал, широко раскрыв рот. Беспокойство ощущала только Две Дырки; отправив в рот очередную порцию вкусной травы, она подходила к нему и, как бы утешая, касалась хоботом его лба. За неделю он очень похудел. Наконец он перестал стонать, сначала ел плохо, но вскоре к нему вернулся аппетит, и я так и не узнал, чем он болел. И очень рад, что остался в полном неведении о причинах заболевания, так как выяснить их мог только при вскрытии.
Внешнее безразличие Тонкого Бивня вовсе не означало, что она не бросится на его защиту в случае реальной опасности. По-видимому, она знала, что в семейном кругу он в безопасности, но если понадобится помощь, она тут же поспешит ему па выручку. Так, встретив однажды гиен в русле реки, неподалеку от лагеря, Леонора и остальные слонихи образовали каре и хоботами затолкали малышей внутрь. Затем Тонкий Бивень, пока остальные охраняли слонят, пошла на опасных хищников и обратила их в бегство.
К моменту рождения Н'Думе Тонкий Бивень уже была опытной матерью: за ней бегали еще три отпрыска. Молодые матери возились со своими детьми куда больше, особенно с первенцами, они не отпускали их ни на шаг. Как и неопытные мамаши рода человеческого, они пока не сознавали, что воспитание ребенка есть всего-навсего повторяющаяся процедура, и их зачаровывало первое материнство.
Боадицея с ролью матери справлялась плохо, поскольку ее волновали и занимали всяческие опасности, которые могли угрожать ее семейству. Шум машины заставлял ее отрываться от завтрака, и она редко позволяла своему почти годовалому слоненку досыта насосаться материнского молока. Но такое необычное поведение следовало отнести на счет избытка туристов, а не слонов.
Слонята отличались исключительным разнообразием характеров. Одни уже через несколько недель начинают неутомимо исследовать окрестности, другие ни на шаг не отстают от своих матерей. Одни игривы и кипят энергией, другие вялы. В одной семейной группе я стал свидетелем исключительного случая: малыш большую часть своего первого года проводил не с матерью, а с матриархом по кличке Сфинкс, которая была беременна и имела молоко. Ее слоненок родился через три месяца после усыновления первого, и они выглядели близнецами, играя, посасывая молоко и бегая под бдительным оком Сфинкса. Докинутой матери надо было подойти к матриарху почти вплотную, чтобы обратить па себя внимание своего дитяти.
Как и у других слонят, вес мозга Н'Думе при рождении не превышал 35 % веса мозга взрослого животного. Большинство млекопитающих рождаются с мозгом, который почти не меняется с возрастом. У слона же мозг развивается медленно по причине столь продолжительного детства, во время которого слоненок учится, и поэтому прогресс выглядит разительным.
Н'Думе рос и учился. Он постигал движения, но вначале они выглядели очень комично; он принимал десятки поз, в которых редко приходится видеть взрослых животных. Еще позже Н'Думе освоил сложные двигательные комплексы. Со временем он научился ползать на брюхе, перекатываться через спину, волочить задние ноги, словно раненый олень, и усаживаться с опущенными ушами наподобие собаки.
Много хлопот доставлял ему хобот. В первый год он и не подозревал, что можно утолять жажду с помощью хобота; он становился на колени на берегу реки и, держа хобот подальше от воды, пил ртом, как и другие юные слонята. Постепенно, играя кончиком хобота в воде, он методом проб и ошибок научился всасывать воду, удерживать ее в поднятом хоботе и затем выливать себе в рот. Часто вместе с водой попадал песок, и тогда он яростно тряс кончиком хобота и скручивал его в узлы. Он научился расслаблять его, покачивать и вращать им, и, так проверяя все его возможности, Н'Думе стал ловко орудовать хоботом.
Хобот слона — многоцелевой «инструмент», выполняющий сразу функции верхней губы и носа, он состоит из множества мышц, каждая из которых повинуется лишь определенному сигналу центральной нервной системы. И не удивительно, что Н'Думе так долго постигал его бесчисленные возможности. Когда внутри хобота чувствуется зуд, он сворачивает его в кольцо под передней ногой. На кончике хобота растут крохотные волосики, с помощью которых, по-видимому, слоны определяют форму, строение и температуру предмета, а также устанавливают, откуда доносится запах.
Топкий Бивень пользовалась своим хоботом с удивительным мастерством, часто помогая ногами или бивнями. То хобот служил сосудом для собирания песка, отброшенного ногой при рытье ямки для воды, то он придерживал траву, пока слониха ногой отрывала корни. Если к корням липла земля, она постукивала пучком травы по голени, чтобы та осыпалась. Обдирая кору с дерева, она хоботом хватала малейшие выступы коры и тянула, в то время как бивни отделяли ее от ствола и рвали на полосы. Если чесались глаза, она терла их хоботом, словно валком, и хоботом же она размазывала грязь по спине или осыпала себя песком.
А однажды мне довелось наблюдать одного слона, который подобрал хоботом ветку и почесал себе ногу — еще один пример использования животными орудий. Но не все умел Н'Думе в раннем возрасте; многому он научился позже. Иногда казалось, что он наблюдает за Тонким Бивнем и сознательно подражает ей, но у меня нет доказательств. Иногда он засовывал хобот в рот матери, проверяя, что она ест; часть пищи он забирал, жевал и глотал. Вероятно, именно так слонята узнают, чем можно питаться. Тот же жест служит приветствием, когда кто-нибудь из них приближается к старшему сородичу. Годовалый слоненок так же встречает взрослого самца при временном появлении последнего в семействе.
Н'Думе познал и страх. Однажды он бросился прямо намой «лендровер», с угрожающим видом распустив уши и вздернув голову, его круглые глаза метали искры. Он ничего не боялся до того момента, когда заметил, что находится в полном одиночестве. ТОНКИЙ Бивень стояла шагах в двадцати и наблюдала за сценой; нервные движения хобота выдавали ее беспокойство. Вдруг мужество оставило его, и он бросился к матери, задрав хвостик и визгливо вереща. Больше он никогда не приближался ко мне.
Иногда Тонкий Бивень успокаивала его, она тихо поглаживала его хоботом, и страх проходил. Защищала его и Две Дырки. Как-то его сильно напугал выскочивший из-за поворота автомобиль с туристами, и он пустился наутек в сторону от своего семейства. Две Дырки бросилась за ним, обогнала и направила в нужную сторону, положив кончик своего хобота ему в рот.
Когда Н'Думе исполнилось два года, появились перламутровые кончики молочных бивней, но вскоре они выпали, и прорезались постоянные бивни. Смена бивней происходит в самое разное время, и поэтому по ней нельзя судить о возрасте. И, конечно, как любой ребенок, Н'Думе горел желанием испробовать новое приобретение. Первая, не особо успешная попытка была сделана, когда он вместе со всем семейством атаковал своими бивнями кору акации тортилис. Он наносил ими удары по своим старшим братьям, сестрам и прочим родичам; острые кончики были грозным оружием и больно ранили. Но одновременно его поведение стало все больше подчиняться некоему «социальному тормозу», который не позволял слоненку свободно пользоваться своим оружием.
Социальное воспитание должно было подготовить его к борьбе за выживание. Следовало научиться быстро реагировать на опасность, а также изучить правила конкурентной борьбы с другим слоном.
Социальные столкновения начинаются уже при встрече двух малышей. Сначала они дружески обнимают друг друга хоботом, а затем принимаются толкаться. Исход такого сражения, казалось бы, легко предугадать из-за разницы в размерах. Но более крупное животное действует осторожно, вкладывая минимум силы. Чем моложе слоненок, тем нежнее отношение старшего.
