одежд?.
— Или сегодня слишкомъ жарко для тебя? — спросилъ онъ, хмуря брови въ тревог?: — Смотришь такимъ здоровымъ парнемъ, а падаешь въ обморокъ отъ жары, да еще въ такомъ прохладномъ м?ст?.
— Гд? она? сказалъ я вм?сто всякаго отв?та, д?лая попытку приподняться на локт?, чтобы взглянуть на гряду съ лотосами.
— Что? — воскликнулъ садовникъ, сразу весь преображаясь. Я никогда не подумалъ-бы, что на такомъ некрасивомъ лиц?, могло-бы появиться выраженіе такой глубокой н?жности. — Разв? ты ее вид?лъ? Но н?тъ, это слишкомъ посп?шное предположеніе. Что ты вид?лъ, мальчикъ? Говори см?ло!
Кроткое выраженіе его лица помогло мн? опомниться и собраться съ мыслями. Не спуская глазъ съ гряды лотосовъ и все еще над?ясь, что красавица снова склонится надъ водой, чтобы утолить свою жажду, я сталъ описывать только что вид?нное мной. По м?р? того, какъ я говорилъ, мой странный наставникъ все больше и больше м?нялся въ лиц?; а я съ увлеченіемъ мальчика, никогда никого кром? представительницъ своей собственной темнокожей расы не видавшаго, съ жаромъ описывалъ ему красавицу. Когда я замолчалъ, онъ упалъ на кол?ни рядомъ со мной.
— Ты вид?лъ ее! — произнесъ онъ глубоко взволнованнымъ голосомъ. — Прив?тъ теб?! Ты призванъ стать учителемъ среди насъ, опорой для народа: ты — духовидецъ!
Сначала, я только гляд?лъ на него и молчалъ, такъ меня ошеломили его слова; но вскор? меня охватилъ ужасъ: мн? представилось, что онъ сошелъ съ ума, и я оглянулся кругомъ, соображая, нельзя-ли какъ-нибудь уб?жать отъ него и вернуться въ храмъ. Но я еще обдумывалъ, рискнуть уб?жать или н?тъ, когда онъ обратился ко мн? со своей кроткой улыбкой, совершенно скрывавшей все безобразіе его р?зко- очерченнаго лица и проговорилъ: „Пойдемъ!“
Я всталъ и посл?довалъ за нимъ. Мы пошли садомъ, въ немъ было такъ много привлекательнаго для меня, что я невольно замедлялъ шаги, идя за Себуа. Ахъ, что это были за яркіе цв?ты! Какое тутъ было богатство пурпуровыхъ и темно-малиновыхъ тоновъ! Какъ трудно было не останавливаться передъ каждымъ прекрасно-ликимъ цв?ткомъ, чтобы упиться его н?жнымъ ароматомъ! А все-же, посл? моего недавняго преклоненія передъ красотой лотоса, мн? казалось, что вс? остальные цв?ты — только бл?дныя отраженія этого недосягаемаго идеала совершенства и изящества.
Мы направились къ видн?вшимся издали вратамъ храма; только то были другія, а не т?, черезъ которыя я попалъ въ садъ. При нашемъ приближеніи, изъ нихъ вышло двое жрецовъ, од?тыхъ въ такія же б?лыя одежды изъ чистаго льна, какія я вид?лъ на златобородомъ Агмахд?. Оба были темнокожіе съ черными глазами и такими-же волосами; оба — какъ и онъ — отличались величавой осанкой и ровной, твердой походкой, которая д?лали ихъ похожими на какія-то непоколебимыя, глубоко-сидящія въ земл? деревья; только, — на мой взглядъ, — имъ не доставало чего-то, ч?мъ Агмахдъ обладалъ въ совершенств?, а именно: высшей степени спокойствія и ув?ренности въ себ?. Я скоро зам?тилъ, что они были моложе его, и въ этомъ-то, можетъ быть, и заключалась вся разница между ними. Мой темнолицый наставникъ отвелъ ихъ въ сторону и заговорилъ о чемъ-то съ большимъ воодушевленіемъ, хотя, вм?ст? съ т?мъ, и очень почтительно; жрецы слушали его съ выраженіемъ жив?йшаго интереса на смуглыхъ лицахъ и отъ времени до времени вскидывали на меня глазами; пока длилась ихъ бес?да, я стоялъ въ пріятной т?ни глубокаго свода, сд?ланнаго надъ дверями.
Выслушавъ челов?ка въ черной одежд?, жрецы направились въ мою сторону, а онъ повернулся и зашагалъ прямо по трав?, возвращаясь, повидимому, къ той тропинк?, по которой мы пришли сюда.
Од?тые въ б?лое жрецы шли къ моимъ дверямъ, разговаривая другъ съ другомъ тихимъ шопотомъ; дойдя до меня, они знакомъ пригласили меня сл?довать за ними, что я и исполнилъ. Мы пошли по прохладнымъ переходамъ съ высокими потолками, — я — по своей всегдашней привычк? — безпечно оглядывалъ все, что попадалось мн? на глаза по пути, они — продолжая перешептываться и изр?дка бросая на меня взгляды, смысла которыхъ я никакъ понять не могъ. Наконецъ, мы вышли изъ коридоровъ и очутились въ просторномъ поко?, въ род? вид?ннаго мной раньше, въ которомъ пожилой жрецъ обучалъ своихъ переписчиковъ. Этотъ покой д?лился на дв? части вышитой занав?сью, пышными складками спускавшейся съ высокаго потолка на полъ, и я, какъ большой любитель красивыхъ вещей, тотчасъ обратилъ вниманіе на то, что касаясь пола, она, благодаря тяжести золотой вышивки, не ложилась мягкими линіями, а стояла, не сгибаясь, прямо. Одинъ изъ жрецовъ выступилъ впередъ и проговорилъ, слегка отстраняя рукой конецъ занав?си: — Господинъ, можно-ли мн? войти?“
Тутъ меня снова охватило оторопь: хотя во взглядахъ, которые они бросали на меня, не было ничего непріязненнаго, все-же я не могъ знать, что меня ожидало, и боязливо поглядывалъ на занав?сь, спрашивая себя, кто за ней скрывается. Но мн? не пришлось долго дрожать, опасаясь, самъ не знаю чего: скрывшійся передъ т?мъ за ней жрецъ появился опять, но уже въ сопровожденіи златобородаго Агмахда, который, не сказавъ мн? ни слова, проговорилъ, обращаясь къ моимъ спутникамъ:
— Подождите съ нимъ зд?сь, пока я схожу къ брату Каменбаку, — и тотчасъ удалился, оставивъ насъ однихъ въ каменномъ зал?.
Мои опасенія вернулись ко мн? съ утроенной силой. Подари меня гордый жрецъ хотя-бы однимъ ласковымъ взглядомъ, я бы не поддался имъ такъ легко, но теперь я снова былъ охваченъ смутнымъ страхомъ передъ ч?мъ-то страшнымъ и неизв?стнымъ, что вотъ-вотъ могло случиться со мной. Кром? того, я все еще чувствовалъ слабость посл? моего недавняго обморока; и пока черноволосые жрецы продолжали прерванную бес?ду, я, дрожа отъ изнеможенія и страха, опустился на каменную скамью, шедшую вдоль ст?ны.
В?роятно, это томительное ожиданіе привело-бы къ новой потер? сознанія; но вскор? вернулся Агмахдъ, котораго сопровождалъ другой, очень красивой наружности, жрецъ, и я опять пришелъ въ волненіе. У этого жреца тоже были русые волосы и св?тлая кожа, хотя и т?, и другія были н?сколько темн?е, ч?мъ у Агмахда; онъ отличался той-же величаво-неподвижной осанкой, которая д?лала златобородаго жреца предметомъ такого глубокаго благогов?нія для меня; но въ его бол?е темныхъ глазахъ св?тилось благоволеніе, чего я еще ни у одного изъ жрецовъ не встр?чалъ. При взгляд? на него, я н?сколько успокоился.
— Вотъ онъ, — промолвилъ Агмахдъ своимъ холоднымъ, музыкальнымъ голосомъ.
Я недоум?валъ и никакъ не могъ понять, почему такъ много говорили обо мн?: в?дь я былъ всего лишь новымъ послушникомъ, да при томъ уже переданнымъ своему наставнику.
— Братья! — воскликнулъ Каменбака: — Не облечь-ли его въ б?лую одежду ясновидящаго! Отведите его въ ванну, пусть его вымоютъ и натрутъ благовонными маслами, а зат?мъ мы съ братомъ Агмахдомъ над?немъ на него б?лое од?яніе. Посл? этого дадимъ ему одохнуть, пока сами доложимъ обо всемъ собранію высшихъ жрецовъ. Итакъ, приведите его обратно сюда посл? ванны.
Молодые жрецы увели меня изъ зала. Я ужъ догадался, что они принадлежали къ низшему чину жреческаго сословія и, вглядываясь теперь въ нихъ пристальн?е, зам?тилъ, что на ихъ б?лой одежд? не было той прекрасной золотой вышивки, которую я вид?лъ на одежд? Агмахда и Каменбаки, а вм?сто нея, по краямъ были черныя линіи и стежки такого-же цв?та. Какъ пріятно было при моей усталости с?сть въ ароматическую ванну, къ которой они привели меня! Она успокоила, даже убаюкала меня. Когда я вышелъ изъ нея, меня натерли н?жнымъ благовоннымъ масломъ и завернули въ полотняную простыню, посл? чего мн? предложена была закуска, состоявшая изъ плодовъ и намазанныхъ масломъ сдобныхъ печеній, которую я запилъ какимъ-то очень душистымъ питьемъ, подкр?пившимъ и возбудившимъ меня. Зат?мъ былъ обратно приведенъ въ покой, гд? насъ ожидали старшіе жрецы.
Съ ними я засталъ другого, низшаго чина жреца, державшаго яркой б?лизны одежду изъ тонкаго полотна. Агмахдъ и Каменбака приняли ее изъ его рукъ, мои спутники сняли облекавшую мое т?ло простыню; высшіе жрецы сами, вдвоемъ, над?ли на меня б?лое од?яніе, посл? чего положили мн? на голову свои скрещенные руки, въ то время, какъ остальные опустились на кол?ни, кто гд? стоялъ.
Не понимая, что все это значило, я было снова заволновался; однако, ванна и ?да настолько благотворно под?йствовали на меня, что когда старшіе жрецы, безъ дальн?йшихъ церемоній, отослали меня съ т?ми двумя, къ которымъ я усп?лъ уже привыкнуть, я пріободрился и легкими шагами посл?довалъ за ними. Они привели меня въ небольшую комнату, въ которой ничего не было, кром? длинного, низкого ложа, покрытого полотняной простыней. Но я былъ радъ этому; я чувствовалъ, что глазамъ моимъ и мозгу необходимъ отдыхъ. Чего-чего я не пережилъ съ того момента, когда утромъ вступилъ въ храмъ! Сколько времени, казалось мн?, прошло съ т?хъ поръ, какъ я у вратъ его выпустилъ руку матери изъ своихъ!
