Далекое будущее Вселенной Эсхатология в космической перспективе

согласии с природой материи и ее действий (то есть движений, сохраняющих или растрачивающих энергию); в историческом эволюционном процессе в расширяющейся вселенной реализуются лишь некоторые из этих конфигураций. Этот мир очерчивает все физически возможные действия (например, различные движения частиц, планет, футбольных мячей, автомобилей, самолетов); то, какая из этих возможностей действительно осуществится, определяется изначальными условиями вселенной в случае взаимодействия между неодушевленными предметами и сознательным выбором, когда проявляют свою волю живые существа.

Эти возможности характеризуют законы поведения материи; и в самом деле, большинство физиков привыкли думать, что законы физики, жестко определяющие движение материи, попросту определяют или представляют собой этот мир, однако следовало бы, напротив, говорить о мире физических законов. Однако онтологическая природа этих законов неясна, хотя само существование ограничений (следующих из природы материи) никем не оспаривается. Вот почему я предпочитаю использовать понятие пространства возможностей, а не набора физических законов, определяющих эти возможности (однако не исключаю и последних; см. далее). О том, где существуют эти ограничения и какова точная природа их бытия, существуют различные мнения: единого ответа нет. Однако, какое бы описание ни использовать, ясно, что они неизбежно встроены в природу материи. Если мы верим, что законы физики существуют в платоновском смысле, в их описаниях неизбежно запечатлены пространства возможностей; примеры этого — «единая вселенная» специальной теории относительности, фазовые пространства теории динамических систем, Гильбертовы пространства квантовой теории. Если мы считаем, что законов физики как таковых не существует, но материя почему?то вынуждена вести себя так, как если бы они существовали, тогда эти границы (и связанные с ними пространства возможностей) в прямом смысле укоренены в самом бытии специфического поведения материи. Чтобы определить онтологическую природу этих миров возможностей в этом случае, нам пришлось бы решить трудную проблему: понять, почему же, в отсутствие физических законов, материя во всей вселенной проявляет конкретное, математически описываемое поведение, и ответ на этот вопрос покажет нам место существования этих ограничений.

Мир 3б очерчивает возможную биологическую организацию (и, следовательно, представляет собой все возможные организмы). Он определяет набор биологических возможностей, задавая жесткие рамки достижимого в биологических процессах. Таким образом, он ограничивает набор возможностей, из которых может выбирать актуальный эволюционный процесс, и жестко очерчивает набор организмов, способных возникнуть из любой эволюционной истории где бы то ни было (например, невозможен муравей размером со слона или животное, функционирующее без расхода энергии). Этот «ландшафт возможностей» для живых существ, в значительной степени определенный лежащим под ним пространством физических возможностей, ложится в основу эволюционной теории, поскольку любая мутация, попытавшаяся воплотить структуру, выходящую за пределы этих границ, обречена на неудачу. Таким образом, хотя перед нами и абстрактное пространство в том смысле, что оно не воплощено в конкретной физической форме, оно четко определяет границы всех возможных эволюционных историй. В этом смысле оно обладает высокой каузальной эффективностью.

Лишь некоторые из организмов, потенциально способных существовать, реализованы в мире 1 путем исторического эволюционного процесса; следовательно, лишь часть этого пространства возможностей осваивается эволюцией в любом конкретном мире. Когда это происходит, информация кодируется в иерархической структуре материи в мире 1, прежде всего в генетическом коде, заложенном в ДНК, и таким образом сохраняется путем упорядоченных материальных взаимоотношений; затем она проходит трансформацию в различные иные формы (например, в белки), пока не реализуется в структуре животного или растения. При этом она кодирует в себе как историческую эволюционную последовательность, так и структурные и функциональные отношения, возникающие в фенотипе и обеспечивающие его функционирование, как только генотип прочтен. Таким образом в мир биологии входят многочисленные системы с направленной обратной связью (как в любой живой клетке и в физиологии животных) и идея целенаправленности (в поведении животных) — чем одушевленное и отличается от неодушевленного. Структуры, возникающие в небиологическом мире, могут быть сложными (например, горная цепь), но не воплощают в себе цель или порядок в том же самом смысле[179].

Как мир 3а можно представить себе закодированным в законах физики, также и мир 3б можно мыслить закодированным в биологической информации [26, 41]: это ключевое понятие в биологии, отделяющее мир биологии от мира неживых явлений и предметов, в котором соответствующего понятия нет[180].

Наконец, существует

Мир 4: платонический мир (абстрактных) реальностей, независимых от человеческого существования, но не воплощенных в физической форме. Они могут причинно воздействовать на физический мир. Этот мир (платонические реальности, постигаемые человеческим разумом), возможно, наиболее содержателен. Первые из его «обитателей» — математические формы:

Мир 4а: математические формы. Существование платонического мира математических объектов убедительно обосновывает Пенроуз [38, 39]; смысл его обоснований в том, что важнейшие математические понятия (классические примеры — рациональные числа, нуль, иррациональные числа и множество Мандельброта) были не столько «изобретены», сколько открыты. Они имеют скорее абстрактный, чем телесный характер, и эта абстрактная природа, проявленная в столь же абстрактных свойствах, может быть воплощена и представлена во множестве различных символических и физических форм, причем во всех этих репрезентациях присутствуют одни и те же структуры и модели. Они не определяются физическим экспериментом, однако независимы от существования и культуры человечества, поскольку и в туманности Андромеды тамошние разумные существа, обладающие достаточно глубокими математическими познаниями, откроют те же закономерности, что открываем и мы здесь (вот почему математика предлагается в качестве основы для межзвездной коммуникации); например, все разумные существа обнаружат одно и то же значение у чисел ?, е или корня из двух, даже если закодируют эти значения в различных формах.

Этот мир отчасти открыт людьми (но далеко не все в нем пока известно!) и представлен нашими математическими теориями, существующими в мире 2а; эта репрезентация — культурный конструкт, однако не таковы математические характеристики, лежащие в ее основе; как и законы физики, они открываются людьми, и часто открываются нечаянно, как например, нуль [48] и иррациональные числа. Этот мир обладает причинной эффективностью в процессах открытия и описания (например, значения иррациональных чисел или графическое изображение множества Мандельброта можно напечатать в книге).

Ключевой вопрос состоит в следующем: что, если сюда же следует включить какую?то часть логики, теории вероятности или физики? В некотором хоть и необъяснимом пока смысле мир математики лежит в основе мира физики [39]. Многие физики, как минимум, молчаливо (а иногда и открыто) признают существование в основе физики платонического бытия: а именно

Мира 4б: физических законов, лежащих в основе физических возможностей (мир 3а).

Далее можно предположить:

Мир 4в: платонический мир понятий и идей, составляющих основу миров 2а и 2в, и

Мир 4г: платонические эстетические формы, составляющие основу нашего чувства прекрасного.

Пока мы не будем раскрывать этих возможностей, хотя идея миров 4б и 4в впоследствии нам пригодится. Но для текущих моих целей достаточно отметить, что существование мира математических форм, в котором (вместе с Пенроузом) я твердо убежден, показывает, что эта категория миров действительно существует и обладает причинным влиянием.

Теперь, после этого долгого предисловия, я могу сделать главное утверждение: