показывающие, что произошло нечто совсем иное, чем мы предполагали) разрушает любую наивную веру в рациональное постоянство мира[48]. Но сейчас меня интересует катастрофа не столько по Беббиджу, сколько по Картеру.
Отрицание всех предупреждений о близком конце выглядит вполне рациональным. В конце концов, все мы (более того, наш род, наш вид, наш мир) выжили и дожили до сего дня, невзирая на войны, чуму, голод, метеоритные дожди и массовое загрязнение. Теперь любая катастрофа может быть только локальной: нас слишком много, и мы слишком хорошо экипированы технологически, чтобы исчезнуть с лица земли. Разумеется, вполне разумно отвечать на пророчества о неминуемой кончине мира с изрядной долей скепсиса. Одна такая скептически настроенная дама, услышав, что «ничего не усвоила» из восторженного пессимизма некоей новостной рассылки (посвященной возможному исходу «проблемы двухтысячного года»), ответила на это так:
Читая эту рассылку, я выяснила, что мне необходимо запасти 300 фунтов зерна, 60 фунтов бобов, 60 фунтов сахара или меда, пять фунтов соли и 20 фунтов жира или масла на первый год, а также по галлону воды на человека в день; кроме того, нужно закупить свечи, топливо, медицинские препараты, генератор электричества, овощные и фруктовые консервы, семена огородных и садовых растений, одеяла, спальные мешки, различные инструменты, очень много батареек и еще больше ружей и патронов, чтобы защищать свои припасы от отчаявшейся и оголодавшей толпы, которая бросится прочь из горящих городов в поисках пищи; и что не следует переводить деньги в золото, поскольку при чрезвычайном положении правительство первым делом начнет изымать золото у населения. Кроме того, следует покупать любые книги, в которых описывается, как добывать и делать разные необходимые после падения цивилизации вещи. И еще — заниматься физкультурой, чтобы стать здоровой и сильной и быть в состоянии вынести все, с чем столкнут меня природа и человечество. Все эти советы, не считая ружей (там, где я живу, огнестрельное оружие запрещено), не так уж плохи.
Несмотря на печальные постинги о том, что большинство населения земли — четыре пятых, по оценкам некоторых авторов, обречены на смерть, в пророчествах этих «кассандр» чувствуется некое удовлетворение. Они образуют замкнутую группу, которая выживет, потому что они умнее и круче всех остальных. Компьютерные гуру так же зависят от чужих финансовых и политических решений, как и все мы (журнал Wired писал недавно о нескольких программистах, которые запаслись консервами и отправились в леса). И даже те, кто решительно отказывается обзаводиться компьютером, все равно зависят от доступности электричества, пищи, телекоммуникаций и, самое главное, чистой воды. Единственные в США, на кого не повлияет грядущее бедствие, это, пожалуй, эмиши.
В этой рассылке вы можете увидеть в действии то, что один скептик по другому поводу назвал «эффектом храповика».
Любые сообщения (например, о том, что официальную государственную оценку стоимости исправления системы следует увеличить вдвое), изображающие проблему-2000 как катастрофу, тщательно копируются и принимаются с полным доверием. Любые новости, из которых следует, что катастрофы можно избежать, отвергаются как ложь, глупость или попытка спрятать голову в песок. Если выйти за пределы рассылки — один мой знакомый компьютерщик говорит, что оценивает вероятность катастрофы примерно в 5 процентов; но этого для него оказалось достаточно, чтобы опустошить местный супермаркет и наполнить загородный дом припасами просто на всякий случай.
В течение столетий, разумеется, пророчества о Судном дне раздавались не раз. Джеймс Рэнди в «Маске Нострадамуса» приводит список исторических дат, на которые назначался конец света: 1524 год, когда Лондон должен был исчезнуть в волнах страшного наводнения; 1719 год, когда математик Яков Бернулли ожидал гибели земли от столкновения с кометой; 1947 год, когда, по словам «величайшего пророка Америки» Джона Беллоу Ньюбру (произнесенным в 1889 году), должны были погибнуть все правительства и крупные монополии. А после этого началась холодная война — и убеждение, что «они» могут взорвать мир, сделалось вполне рациональным[49].
Как видим, перед нами сильное индуктивное свидетельство о том, что подобные пророчества, как правило, не исполняются, а заодно и любопытное сообщение о том, как готовятся к концу света наши современники! Однако Брендону Картеру удалось показать, что это соображение никак не должно вселять в нас уверенность: именно то, что столь многие из нас сумели выжить и прожить так долго, заставляет подозревать, что наше время подходит к концу [24]. Да и «Кассандра» известна тем, что ее мрачные пророчества, которым никто не верил, в конце концов
Легко поверить, что наше нынешнее существование (несмотря на все многочисленные случаи, которые могли прервать нить нашей жизни, жизни нашего рода, вида или всего мира) — свидетельство того, что Бог или боги к нам добры. Однако, что достаточно очевидно, если существует множество возможных (или даже реальных) миров, в которых жизнь, разум или цивилизованное общество не выжили, не стоит удивляться, что разумные и цивилизованные существа видят вокруг себя мир–исключение. Каждый из нас, читающих эту статью, пока жив, хотя, оглядываясь назад, может вспомнить много случаев, когда его жизни угрожала опасность. Но не следует же из этого, что мы бессмертны. Даже если говорить о культуре или виде, нет оснований полагать, что нам повезет больше, чем другим культурам и другим видам:
Наше выживание (и как индивидуумов, и еще более как культуры и вида) в прошлом не дает нам никаких оснований надеяться на подобное же выживание в будущем, скорее наоборот. Однако мы преисполнены почти абсолютного доверия, которое влияет и на тех, кто ожидает конца. Фанаты «проблемы-2000», описанные мною выше, едины с самыми здравомыслящими скептиками в убеждении, что человечество, в особенности обычные американцы, будучи «наиболее приспособленными», выживут. А ведь причин для такого убеждения очень мало. Современная эволюционная теория не дает нам оснований полагать, что многоклеточные организмы, или цивилизованные существа, или вообще какие?либо конкретные виды будут существовать всегда. Весьма велика вероятность, что мы — единственные
