Далекое будущее Вселенной Эсхатология в космической перспективе

специального божественного действия», поскольку они не предполагают преображения всей природы; напротив, эти подходы базируются на законах природы, известных науке, например на законах квантовой механики, и утверждают, что божественное действие работает с ними без вмешательства, то есть не отменяя и не приостанавливая их действия. Но в случае телесного воскресения Иисуса приходится предположить радикальное преобразование основных условий пространства, времени, материи и причинности, а вместе с ними и необратимые перемены, по меньшей мере в большинстве текущих законов природы.

Таким образом, ориентир 7 делает акцент на прерывности, но включает в себя важнейший элемент непрерывности: мы видим непрерывность как в истории Пасхи (так, Иисуса можно узнать, увидеть, прикоснуться к нему и т. д.), так и в нашей надежде на личное и всеобщее воскресение в конце времен. Элемент непрерывности в прерывности позволяет предполагать, что некоторые законы, возможно, не изменятся.

17.4.2.2. БИП —> НИП: ориентир и шаги к конструктивному сотрудничеству с наукой

Помимо всего прочего, наш проект включает в себя вопрос о том, может ли подобный пересмотр богословия представлять какой?либо интерес для современной науки, как минимум, для отдельных теоретиков, разделяющих с нами интерес к эсхатологии и заинтересованных в стимуляции творческих прозрений в этой области научного поиска. В этой части проекта нам может пригодиться следующий ориентир.

Ориентир 8: предыдущие семь ориентиров применимы только к богословию, перестраиваемому в свете науки. Обращаясь к науке и изучая возможность новых исследовательских программ, эти ориентиры нам придется отложить. Особенно важно это для ориентира 1, который наука должна игнорировать, если считает нужным следовать эмпирическому методу и настаивает на своей способности предсказывать будущее на основании экспериментальных данных. Вместо этого нам необходимо предпринять три шага, соответствующие путям 6–8, как это предлагается расширенной методологией.

Шаг 1 (путь 6): богословская реконцептуализация природы может привести к философским и научным ревизиям. Здесь мы движемся по пути б, пытаясь понять, может ли более широкое богословское понимание природы как одновременно творения и нового творения вызвать важные изменения в философии природы, лежащей в основе естественных наук и включающей в себя такие понятия, как случайность, рациональность, причинность, целостность, временность и т. д. Двигаясь по пути 6, мы, кроме того, устанавливаем более четкие связи между богословскими представлениями о природе и определенными научными теориями. Например, если вселенная эсхатологически преобразится/преображается в новое творение, предполагает ли это новый подход к философии пространства, времени, материи и причинности в современной физике и космологии? Отметим, что это предположение не касается научной методологии в целом; оно связано только с понятиями, используемыми в определенных теориях.

Шаг 2 (путь 7): богословие может предлагать критерии для выбора из нескольких существующих и совместимых с известными данными теорий. Двигаясь по пути 7, мы можем также понять, действительно ли различия в существующих опциях теоретической физики и космологии обусловлены важными различиями в философских концепциях природы, лежащих в их основе, или же эти различия связаны с теми данными, которые принимаются во внимание. Таким образом, богословские взгляды ученых–исследователей могут играть важную роль в выборе теоретических программ из числа тех, что находятся «в свободном доступе» (например, различных подходов к квантовой гравитации.

Шаг 3 (путь 8): богословие может предлагать новые научно–исследовательские программы. Наконец, мы можем следовать по пути 8 и предлагать создание новых научно– исследовательских программ, мотивация которых исходит, по крайней мере отчасти, из богословских интересов.

В завершение этого раздела хочу еще раз подчеркнуть: все подобные научные программы должны проходить проверку со стороны научных сообществ (то, что часто называется «контекстом проверки») безотносительно к тому, какую роль в их создании («контексте открытия») играли богословие или философия. Предположение, что законы, на которые опирается наука, в будущем могут измениться, не может быть проверено и, следовательно, для науки в настоящем никакого практического значения не имеет. Оно имеет следствия лишь для далекого будущего и должно (если вообще должно) использоваться исключительно в контексте неизменяемых мета–принципов, или мета–законов, направляющих все возможные перемены. В нашем подходе эти мета–принципы, или мета–законы, представлены тем, что мы на богословском языке называем новым действием Бога, преобразующим вселенную в «новое творение».

17.5. Исследовательские программы в богословии и в науке

17.5.1. НИП —> БИП: реконструкция христианской эсхатологии как «преображения» в свете того, что мы узнаем от науки

Основная проблематика этого раздела очевидна: если мы принимаем «наихудший» сценарий и отвергаем сценарии будущего, предписываемые современной космологией («замораживание» или «поджаривание»), любой христианский сценарий, который мы предлагаем на их место, должен быть совместим как с нашими эсхатологическими ожиданиями, так и с научной космологией, описывающей прошлую историю и нынешнее состояние вселенной. Возможен ли такой сценарий? На мой взгляд, этот вопрос открыт для исследования: на него нельзя ответить заранее, не попытавшись построить такой сценарий. С целью продвинуться вперед и в свете наших ориентиров я бы предложил для исследования следующие направления. Эти направления следуют путям 1–5, согласно которым богословская проблема (в данном случае эсхатология) перестраивается в свете науки с особым вниманием к ориентирам 6 и 7. Что может сказать нам наука об элементах непрерывности в преображении вселенной? А об элементах прерывности? Об условиях, необходимых для этой непрерывности? И как мы должны реконструировать эсхатологию в свете ответов на все эти вопросы?

Полагаю, начать нужно с той мысли (ориентиры 6–7), что вселенной предстоит преобразиться в новое творение и что нас интересуют элементы непрерывности, прерывности и предварительные условия этого преображения. Начать можно с намеков на эсхатологические условия, содержащиеся в воскресении Иисуса и новозаветных описаниях Царства Божьего, разумеется, постоянно помня об апофатическом характере эсхатологического мышления в целом.

Вот указания на непрерывность в воскресении Иисуса: до него можно дотронуться, он ест, преломляет хлеб, его видят, слышат и узнают. Эти моменты «реализованной эсхатологии» указывают на некую область нового творения, возникшую и расширяющуюся посреди творения ветхого, область, исчезнувшую с «вознесением», но сейчас, в момент своего существования, включающую в себя Иисуса, учеников и окружающую их среду. Есть здесь и указания на прерывность: в этих встречах мы видим сообщения о том, что воскресение отличается от простого воспроизведения, причем разница эта распространяется и на его «телесный» характер, и на нормальные модусы «физичности».

Указания на непрерывность мы встречаем и в новозаветных описаниях Царства Божьего, и в церкви: