знать 'английской болезнью', а также скандальным делом министра обороны Дж. Профьюмо, уличенного в связях с женщинами легкого поведения, услугами которых пользовался и агент КГБ, партия тори являла собой едва ли не образец организованности и порядка, в котором каждый знал свое место.
Ко времени избрания Тэтчер в парламент 'мужской шовинизм' в партии тори и в стране в целом заметно сдал свои позиции, и те, кто оставались в той или иной мере подверженными ему, уже не могли открыто афишировать свои взгляды и вынуждены были держать их при себе и, во всяком случае, не высказывать их публично. Больше того, для политической элиты обеих партий стало уже неудобным не иметь хотя бы единичных представителей женской половины в составе партийного и государственного руководства. И отнюдь не случайно, что именно в 50-60-х годах на политической арене Великобритании появляется ряд заметных женских фигур, большая часть которых, правда, принадлежала к числу лейбористов. Это прежде всего Барбара Касл, Дженни Ли, Рене Шорт. Позднее к ним присоединились известная деятельница лейбористской партии Ширли Уильямс, ряд других видных представительниц обеих главных партий. Ко времени избрания Тэтчер в парламент в составе консервативного правительства уже имелось три женщины, так что ее назначение отнюдь не было каким-то из ряда вон выходящим событием. И вовсе не исключено, что, стремясь закрепить за собой имидж реформатора, Макмиллан отдал предпочтение не только Тэтчер - начинающему политику, но и Тэтчер-женщине.
Спустя несколько месяцев после своего назначения, в марте 1961 г., Тэтчер выпала нелегкая задача отвечать на обвинения лейбористов в том, что правительство пренебрегает интересами пенсионеров и фактически заморозило пенсии. Своим обстоятельным и насыщенным статистическими выкладками ответом Тэтчер не только показала динамику роста пенсий за все послевоенные годы, причем по самым различным категориям пенсионеров, но и привела сравнительные данные о пенсионном обеспечении в Британии, Швеции, Дании и ФРГ. Ее речь произвела сильное впечатление и, по словам одного из комментаторов, еще раз показала, что эта женщина не считает, что 'ягоду черешни нужно есть в два приема'. 'Она, напротив, - писал он, - ест сразу две в один прием. Она имеет двойню, она квалифицированный химик и адвокат, она разом произнесла и свою первую речь в парламенте и внесла частный билль, и это была речь, достойная переднескамеечника. При такой скорости Маргарет Тэтчер способна поглотить за один прием четыре [16].
Примечательно, что эта откровенно апологетическая характеристика принадлежит автору из 'противоположного', лейбористского лагеря. Отчасти это, очевидно, объясняется тем, что ее автор - тоже женщина и тоже член парламента, и эта цитата - далеко не единственное проявление женской солидарности, имевшей место в первые годы пребывания Тэтчер в парламенте[17]. Правда, уже вскоре, после того как Тэтчер все решительнее демонстрировала свою отнюдь не женскую хватку, солидарность эта резко пошла на убыль.
После выборов 1964 г. Тэтчер переходит на положение теперь уже 'теневого' министра (по-прежнему младшего) пенсий. В 1965 г. одержавший победу на первых выборах лидера тори Эдвард Хит назначает ее на пост теневого министра по вопросам жилищной политики, и она активно выступает по этим вопросам в парламенте и на партийной конференции, отстаивая интересы домовладельцев и выступая на их стороне против 'бремени местных налогов' на недвижимость. Судя по всему, уже тогда Тэтчер была настроена на далеко идущую реформу местного налогообложения, которую она попыталась осуществить в конце 80-х годов и которая, как мы увидим ниже, довольно дорого ей обошлась.
Еще более определенно начала Тэтчер заявлять о своих политических пристрастиях после того, как в 1966 г. Э. Хит назначил ее на пост 'теневого министра' (все еще младшего, но уже значительно более высокого ранга), специализирующегося на финансовых вопросах. Особенно примечательной в этом плане явилась ее речь на ежегодной партийной конференции 1966 г., которой она попыталась придать броскую идеологическую окраску. Обвинив лейбористское правительство Г. Вильсона в подрыве законности и традиционных свобод, она квалифицировала предложенные правительством и одобренные парламентским большинством меры как ведущие к 'социализму' и как 'шаг к коммунизму'. Даже не отличавшийся резкостью собственных оценок и суждений комментатор газеты 'Таймс' назвал ее выступление попыткой сорвать 'дешевые аплодисменты'. Однако большинство делегатов конференции восприняли это выступление как одно из наиболее удачных и были буквально в восторге от него. Недаром они наградили ее 'овацией стоя', что было указанием на то, что она чутко улавливает настроения тех, кто не в столь уж отдаленном будущем станет ее главной опорой в партии. Как пишет уже цитировавшийся выше ее биограф Льюис Рассел, занимавший в тот период достаточно высокий пост в партии тори (он был директором Консервативного политического центра, ведающего вопросами партийной идеологии и пропаганды), с этого времени 'разоблачения стали превращаться в акционерный капитал миссис Тэтчер'[18]. Ее 'антисоциалистические' статьи появляются в консервативной печати, она не упускает случая обрушиться на лейбористов и коммунистов в своих публичных выступлениях, проходящих все чаще и чаще.
Тот факт, что именно в этот период выступления Тэтчер приобретают все более четкую идеологическую заостренность, был связан отнюдь не только с тем, что, выдвинувшись в число ведущих консервативных политиков, она почувствовала и возможность и необходимость определить свое собственное политическое лицо, во всеуслышание заявить о системе ценностей, которые она разделяет. Одной из отличительных черт Тэтчер было умение чутко улавливать изменения в общественных настроениях и, как мы не раз убедимся в дальнейшем, умело использовать этот свой дар (а для политика это поистине великий дар) в достижении намеченных целей. Вторая половина 60-х годов как раз и отличалась тем, что в эти годы происходит достаточно быстрая ломка установившихся в послевоенный период стереотипов общественного сознания и поведения, главным содержанием которой становится появление левого и правого радикализма.
Что касается левого радикализма, то он проявляется в этот период настолько бурно, что это ведет к созданию устойчивого мифа о едва ли не однозначном сдвиге влево во всей общественно- политической жизни стран Запада. Студенческие волнения, бурный подъем стачечной активности, феминистские движения, активизация лево-социалистических течений практически заслонили собой в глазах большинства исследователей и аналитиков того и более позднего времени факт практически одновременного оживления праворадикальных настроений и праворадикальной общественно-политической активности. Отчасти это было реакцией на левый радикализм и исходящую от него угрозу устоявшемуся жизненному укладу, принципам и нормам 'буржуазной' морали. Однако основная причина была значительно глубже, и заключалась она в растущем неприятии значительной частью населения той социальной, экономической и политической действительности, которая сложилась в странах Запада в результате осуществления возобладавшего после войны социал-реформистского курса.
На уровне массового сознания происходило пока что в основном подспудное накопление антиэтатистских и антиколлективистских настроений, причем отнюдь не только в 'мелкобуржуазной' и буржуазной среде, но и в верхних слоях рабочего класса, в среде служащих, интеллектуальных и политических кругах[19]. Наиболее чутким барометром такого рода настроений становились, естественно, консервативные партии, и особенно их актив, состоящий в основном из представителей мелкобуржуазных и близких к ним социальных групп и слоев. Свободная (в отличие от других западноевропейских партий консервативного спектра типа германской ХДС-ХСС и итальянской ХДП) от традиций как христианского, так и светского эгалитаризма, британская консервативная партия представляла собой идеальный тип организации для быстрого расцвета правого радикализма в ней. Уже предвыборный манифест 1968 г. нес на себе отчетливые следы новых веяний. Начиная же с 1968 г. в недрах торийского истеблишмента подготавливаются документы, в которых с жестких, откровенно правых позиций формулируются основные направления консервативной стратегии на 70-е годы и в отношении профсоюзов, и в отношении государственного вмешательства в экономику, и в ряде других вопросов. Пройдет всего два года, и пришедшее в 1970 г. к власти правительство Э. Хита устами своего лидера провозгласит начало 'тихой революции', призванной покончить с обременительным этатизмом и поставить под жесткий контроль усилившийся сверх меры тред-юнионизм.
В свете всех этих факторов вполне закономерной выглядит 'идеологизация' выступлений и речей Маргарет Тэтчер, ее все более решительный антисоциализм и антикоммунизм. Необычным было, однако, то, что у Тэтчер идеологический подход стал проявляться значительно раньше, чем у ряда других ее коллег по теневому правительству и у самого его главы, а также то, что проявлялся он в более резкой, воинственной форме, чем у большинства из них. Тем не менее Тэтчер не перешла грани, которая отделяла основное руководящее ядро партии от той сравнительно небольшой части консервативных политиков и идеологов, которые в этот период делают правый радикализм своим знаменем и исповедуют его в крайней, вызывающей форме. Заглавной фигурой
