него и задумчиво, негромким злым голосом произнёс.
— Ну и как тебя изволите понимать? Мать-мать-мать.
Нахрена нам нужны конкуренты на трассе? Нахрена ты их вооружаешь, как и нашу собственную дружину? И нахрена нам эти изумруды, которые мы никому не сможем продать? Потому как дорогие больно. Нет покупателя. А с них сейчас могли золота слупить, сколько б захотели. И как миленькие заплатили бы. Ты же фактически за бросовые камни спустил ценнейшую стеклянную бронь и дорогущее оружие. И как это понимать? Объяснись, — голосом, способным заморозить всё вокруг, холодно потребовал он.
— А с чего ты взял, что мы не сможем камни продать? — Сидор, покосившись на него, насмешливо ухмыльнулся. — С того, что лично к тебе никто не походил и ничего тебе не предлагал, и ничего не спрашивал?
А вот ко мне, в отличие от тебя и от всех остальных, и подходили, и предлагали, и спрашивали: 'Не будет ли господин барон так любезен продать мне пару камушков из своего состояния. Лично мне, и желательно чтобы мой сосед не знал. Мало ли что'. И не один ювелир, между прочим подходил. И не раз.
А когда в тот городок мы второй раз попали, где нам делали украшения для наших девчонок, так меня прям со всех сторон обсели местные ювелиры, клянчили камни. Любые деньги готовы были платить, лишь бы продал хоть один камень. Только и отбоярился тем, что не взял с собой ничего, кроме того, что пошло на украшения.
Ба-а-а-льшие деньги, между прочим предлагали, — с хищной, злой ухмылкой Сидор посмотрел в ту сторону, куда ушли Виталик с Бугурусланом.
— А чего ж ты тогда мне ничего не сказал? — удивлённо посмотрел на него Димон. — Камни же остались. А я бы живо нашёл применение лишнему золоту.
— Не поверишь, — с сожалением покачал головой Сидор. — Забыл. Просто тупо забыл. Тогда меня как раз из очередного дворянского собрания вышибли, как якобы торгующего своим титулом. Скандал поднялся. Я злой тогда ходит, как последняя сволочь, бросался на всех. И мне было как-то тогда не до изумрудов, занимался разборками. А потом сразу с Бугурусланом поцапались. Опять, не до того стало. Да и денег у нас тогда ещё было очень много, не то, что сейчас. Не было никакой нужды ещё и камни продавать.
Потом ещё что-то отвлекло. Потом ещё. Так со временем оно как-то и забылось. И если бы атаман с Виталиком сейчас не подошли со своим предложением и не напомнили про изумруды, я бы, наверное, и не вспомнил никогда.
Так что продать-то как раз мы их можем. Стоит нам лишь попасть в тот городок, так сразу и продадим. Одна проблема, — тяжело вздохнул он. — Город тот за восемьсот с лишним вёрст отсюда.
— Так-так-так, — Димон в задумчивости вцепился себе в подбородок, яростно потирая отросшую за последние три суматошных дня щетину. — Это меняет дело. А цены? — требовательно уставился он на Сидора.
— Как Дормидонт и говорил, у Бугра мы камни берём за сущие гроши, за пять-семь процентов от реальной цены, а там — от десятины и до трети от настоящей стоимости, — ухмыльнулся Сидор. — Цена в прямой зависимости от близости к морю и, как я теперь понимаю, к возможности беспрепятственного вывоза изумрудов из Приморья на Запад. Но если договориться ещё и на огранку — цена за камни не просто вырастает. Она вырастает в разы. А если умудриться продать где-нибудь в западных баронствах или на побережье Берегового Торгового Союза…, - Сидор мечтательно закатил глаза. — Две, три цены, Димон. Две-три цены! — с чувством повторил он, словно не веря сам себе.
Так что, все, что мы им только что договорились продать, реально мы им продаём по цене в пять, шесть… Да что там — в десятки раз выше самых высоких цен в городе.
Это даже не триста процентов прибыли, это тысячи и тысячи процентов чистой прибыли.
— А нам ребята готовы скинуть их чуть ли не за так. За семь процентов от реальной цены? — удивлённо уставился на него Димон. — Это как понимать?
— Вот это и меня настораживает, — задумчиво пробормотал Сидор. — Но пока никакого разумного объяснения я этому не нахожу.
— Тогда возвращаемся к тому, с чего начали, — мрачно проворчал Димон. — Нахрена ты фактически с нуля создал нам конкурента? Ведь он же пойдёт по тем же маршрутам что и мы. Его, как и нас, все знают. Он перехватывать будет у нас все заказы на доставку.
Зачем нам это надо? — по слогам, жёстко выговорил он.
— Во-первых, затем, чтобы на торговых трассах Приморья была группа, к которой мы всегда можем обратиться за помощью, — тихо проговорил Сидор. — Пусть конкурент, но помочь они нам всегда помогут, как впрочем, и мы, им. Не забывай, что мы все из одного города. И если не поможем друг другу, то и у нас, и у него будут дома серьёзные проблемы. Не только с их семьями и кланами, а в первую очередь с властями! Поэтому помогать друг другу мы просто обязаны. Это раз.
Во-вторых, ты напрасно считаешь их конкурентами. Нам, — подчеркнул Сидор, — они не конкуренты. Мы легко можем сбросить цену за доставку грузов, по меньшей мере, на сумму въездной пошлины в тех приморских городах, где у баронов Вехторов есть хоть какая-то недвижимость. А таких городков, как оказалось в Приморье полно.
Вспомни, последнее время мы практически везде не платили вообще ничего. А они будут платить. И за торговлю на рынке, и въездную пошлину.
И, наконец, в-третьих. У них нет такой услуги, как наш госпиталь. У них нет ящеров-докторов. А ты даже не представляешь, сколько мы только на одном этом заработали. Никак не меньше того, что брали за доставку товара и сопровождение торговцев.
И я ещё не говорю про кузню и аптекарскую лабораторию, которые тоже вряд ли отправятся следом за атаманом в Приморье. Люди там работают наши, оборудование и инструмент всё наше, да и отношения что у кузнеца, что у травника с атаманом не очень. Если не сказать грубее и намного точнее. Они его оба на дух не переваривают и собачатся при каждом удобном случае.
— Ладно, — тяжело вздохнул Димон. — Тут ты меня уел, согласен. Но зачем ты продал им нашу стеклянную бронь? Зачем согласился продать ящеровы арбалеты? А тачанки? Бред какой-то. Вот этого я совершенно не понимаю!
— Достал уже. Мог бы и сам догадаться, — устало вздохнул Сидор, с обречённым видом глядя на него. — Поясняю. Только коротко, а то уже крепостные ворота видны и скоро прибудем.
Разбираем по порядку. Арбалеты!
Арбалеты, которые мы продаём Бугуруслану — хлам. Мало на что пригодный хлам. Весь свой ресурс они уже даже не дважды, а четырежды выработали. Их уже давно на помойку надо выбросить. Это только на фоне того барахла, что прикупили на оружейных рынках Приморья они выглядят достойно. А по своим техническим характеристикам давно уже должны были быть отправлены на переплавку. Вместо этого мы их продаём. По цене, раз в десять, если не в сто, превышающую их реальную стоимость. Продадим атаману старьё, со своих складов получим новое.
Пусть не совсем новое, но получше того хлама что остался у нас на руках.
Тачанки? — Сидор, на секунду замявшись, пренебрежительно поморщился. — Тачанки — откровенная дрянь. Единственная в них ценность это многозарядные стеновые арбалеты. Но и с ними проблемы те же, что и с остальными нашими арбалетами. Им место на свалке, потому как металл дуг и всей системы целиком, давно выработал ресурс. Только поддержание их в рабочем состоянии нам стоит та-а-аких денег, что проще как можно быстрей выбросить, иначе — разорят. Конструкция карусели — сырая до невозможности. Постоянно ломается, постоянно заедает. Всё это безобразие вместе — в целом хлам. И этот хлам мы этим двум дуракам продаём за бешеные деньги. А ты спрашиваешь, почему. Вот именно поэтому, — невесело усмехнулся он. — Мы фактически безоружные.
Теперь, бронь.
Мы продаём атаману целых стодвадцать штук броней для его будущей банды! Не одну, не две броньки, а сто двадцать! Безумное количество, учитывая объёмы производства их в городе. Одна загвоздка. Это не те брони, что делает Кондрат в своих оружейных мастерских, а те, что делаем мы сами. Те, что клепает Марк на своём стеклянном заводике силами подсобников, подмастерьев и прочим неквалифицированным людом. Продаём разом, а, не растягивая их производство на год. Продаём со складов, с которых их никто никак не может купить, потому как дорого. А мы пусть и за камни, и с
