настороженный обоз стал медленно пробираться по заваленной камнем долине в сторону близкой крепости.
Опытный вояка Бугуруслан оказался и в этот раз прав. В открывшейся им разрушенной крепости никого и ничего не было. Никого кроме голубей. И не было уже давно. При ближайшем рассмотрении оказалось прекрасно видно, что даже оконные и дверные переплёты в каменных зданиях успели давно сгнить, оставив после себя лишь до сих пор ещё виднеющуюся кое-где в проёмах древесную труху. И вся территория развалин оказалась покрыта клочковатым ковром редких, сухих трав. За долгое прошедшее время, когда здесь не было людей, она успела прорасти на высящихся кругом кучах битого камня, одним своим видом сразу усиливая общее тягостное впечатление от заброшенности этого места.
Даже по сравнению с подобными развалинами на противоположной стороне гор, эта брошенная когда-то крепость явно была намного более древняя, намного дольше брошена людьми, чем любая другая с той стороны.
Это лишь издали, от пещеры, да на какой-то самый первый, краткий миг им показалось, что эта небольшая горная крепостица хорошо сохранилась. Вблизи же, открывшаяся картина предстала им во всей своей давней, заброшенной неприглядности.
И вокруг этих руин, огибая сохранившиеся ещё здания и высящиеся кое-где из-под камня старые фундаменты, кругом шёл невысокий вал из крупных блоков тёсаного камня, заросший крупными клочками сухой колючей травы.
— Это становится нехорошей традицией, — мрачно констатировал Сидор, рассматривая очередные руины перед ними. — И здесь никаких стен нет. Кто же это их так здесь не любит, что все посносили? — мрачно, с нотками ёрничанья в голосе, тихо поинтересовался он.
— Зато коробки зданий и крыши практически целые, — мрачно буркнул Димон.
— Интересно, — бросил он хмурый взгляд на лыбящегося непонятно с чего Бугуруслана. — Кто бы это так расстарался со всеми встреченными нами крепостными стенами. Прям, какие-то любители.
— Профессионалы, — довольно ухмыльнулся атаман. — Так профессионально развалить все, что попадётся под руку, могут только настоящие профессионалы, — пояснил он хмуро глядящим на него Сидору с Димоном. — А кто, я тебе и так могу сказать. Горцы. Местные горцы.
— Никто кроме них так не любит крепостные стены. И никто кроме них не умеет так хорошо работать с камнем. Потому и ломают.
За исключением вот их, — покосился он в сторону держащегося рядом с ними удивительно молчаливого ящера Вана. — И таких как они поселенцев в этих горах. Тут их полно было когда-то, — тяжело вздохнул он. — Сами предпочитают селиться в башнях, а общих стен вокруг своих селений никогда не строят. Соответственно и когда здесь появились первые люди, а следом и бароны, а после них сразу же и пираты, со своей привычкой к устройству обнесённым стенами крепостей, они первым делом постарались объяснить всем новопоселенцам, насколько все они неправы. И, как видите, довольно в этом преуспели. Особо в последнюю войну, лет эдак пятьдесят тому, — со смешком уточнил он.
— Это не только здесь, — повернулся он к Димону, кивая головой на руины. — Это вообще у них так принято, по всему этому горному краю.
И здесь, — махнул он рукой направо, — И там, — небрежно отмахнулся в другую сторону. — И раньше, и сейчас, — тяжело вздохнул он.
Как ни хотелось не иметь ничего общего ещё и с этими развалинами, но пришлось опять на ночь становиться возле руин. И хоть, сколько то, но потратить своего личного времени на осмотр ещё и этих развалин.
Вблизи всё выглядело ещё более отвратительно.
Оказалось, что здания сохранились лишь внешне. Внутри, не то, что окон, дверей — вообще не было ничего. Даже гнилых полов, как в домах на той стороне и тех не сохранилось. Даже стропила крыш, так поначалу впечатлившие их своей чудной внешней красотой и сохранностью, и странного цвета серой черепицей, незаметно сливавшейся с окружающей местностью, держались непонятно на чём, словно цепляясь сами за себя.
Даже просто заходить внутрь зданий было страшно. Всё здесь буквально дышало на ладан. Казалось, что крыши и стены домов вот-вот, прямо сейчас от малейшего ветерка готовы сами собой сложиться внутрь и обрушиться на голову любопытного дурака.
Все бывшие когда-то внутренние деревянные перекрытия, полы, лестницы, дверные и оконные переплёты, всё-всё, кроме крытых белёсой черепицей крыш, каменных полов цокольных этажей и каменного свода верхней площадки башни, давно обрушилось внутрь. И теперь внутри зданий на уровне первых этажей высились неряшливые кучи какого-то мусора, покрытого хорошо видным снаружи зеленоватым мхом и белёсыми пятнами лишайников.
Картина разрухи была страшная. Даже то, с чем они встречались на той стороне, не шло ни в какое сравнение с тем что они видели здесь. И, может быть для них самое главное, здесь совсем определённо давно никто не жил. Очень, очень давно. И единственными следами живых существ, какие им удалось обнаружить, были лишь помёт поселившихся в брошенных домах летучих мышей и несчётного числа голубей, обитающих в башне.
Осторожно перешагивая через большие кучки птичьего дерьма, сплошняком покрывающим пол и горы мусора, сквозь большой пролом в основании стены Сидор с Димоном аккуратно пробрались внутрь башни.
— Странно, — негромкий голос Димона гулко отдавался в тишине просторного внутреннего помещения с высоким сводчатым потолком. — Стропила кровли до сих пор сохранились. Как это? — посмотрел он на Сидора.
— Что я тебе, экстрасенс что ли, чтоб ответить. Крыша цела — значит и стропила должны быть целые. А сухой климат должен предохранить древесину под крышей от разложения. А внизу, где сыро, всё сгнило.
Хотел бы я знать куда лестница, ведущая на второй этаж и крышу, подевалась? — Сидор мрачно посмотрел на аккуратные небольшие проёмы от бывших закладных в стене, ровной изгибающейся линией ведущие куда-то вверх. — Хотелось бы наверх слазить, да видать не судьба.
Постучав мыском сапога по какой-то выступающей из кучи мусора деревяшке, глубокомысленно заметил.
— Звенит. Высохла до звона. С сыростью что-то здесь не катит, — хмуро буркнул он. — Проверить надо, — хриплым голосом проговорил он. — Есть ли тут в этих развалинах колодец. По всему должен быть, но что-то я даже следов его не заметил. Если нет, то надо будет в пещере сразу набрать воды. Больно тут в долине жарко и сухо. Хорошо, что заранее подумали и захватили на такой случай пустые бочки.
Мрачно глядя на высокие, просто чудовищно огромные кучи птичьего помёта, неровными кучами сплошняком покрывающие каменные завалы и горы мусора на полу в башне, угрюмо заметил:
— Ценнейшее удобрение, между прочим. — Как его, бишь, называют? — повернулся он к Димону. — Гуано?
— Как ни называй, а говно оно и есть говно, — хмуро буркнул Димон, с мрачным видом ковырнув носком сапога казалось бы высохшую кучку птичьего помёта.
Ты лучше скажи, что нам теперь делать? — поднял он на него вопросительный взгляд, с брезгливой миной вытирая о камни испачканный сапог и ещё больше его измазывая. — С этим гуано? — раздражённо мотнул он ногой.
— Оставлять безхозной эту кучу говна у себя за спиной нельзя, — мрачно поддержал его тихо подошедший сзади Бугуруслан. Этот атаман, казалось, прилип к ним намертво, буквально ни на секунду не оставляя их одних. — Это ваше гуано…, - Бугуруслан поморщился, с брезгливой миной на лице старательно вытирая о камни, и свои, испачканные в чём-то белом сапоги. — Это ваше гуано наглухо запирает выход из этой долины, куда выходит ваша печера. Стоит только, кому чужому эти развалины занять, и мы здесь в голой долине, или на голом склоне перед ними заперты намертво, даже несмотря на то, что у этой крепостицы сейчас совсем нет стен. Ни оттуда — сюда, ни отсюда — туда. А долго тут среди камней не просидишь. Воды нет, — мрачно уточнил он.
— Воду искать надо, — задумчиво посмотрел он вокруг. — Не могла такая крепость быть совсем без воды. Ни одного колодца во дворе. В подвалах, что ли глянуть?
