делам себе нормальную пошивочную мастерскую. Свою собственную. А то я уже замучалась с местными портнихами разбираться. То одно платье пошьют криво, то второе, то третье. А на все претензии ответ один: 'И щё вам дамочка нэ нравыца. Я вже нэ понымаю. Така гарна матэрыя. Такий гарный хфасон'.
Мало того что ничего не понятно из того что они говорят, так ещё имеют наглость указывать мне, что одевать и как носить. Мне, поречной шляхтянке!
Ладно бы хоть что-то сами в шитье понимали. Хоть бы сами одеты были красиво. Нет! Ведь это же какой-то ужас! Ходят в каких-то бесформенных балахонах, которые носили чуть ли не их прабабки. И ещё рассуждают об искусстве пошива верхней женской одежды.
И ведь не просто не понимают. Ещё имеют наглость настаивать на собственном мнении. И указывать мне, заказчице, что я должна носить.
Это просто какой-то беспредел, — Белла в сильнейшем раздражении хлопнула ладонью по столу.
Говоришь одно. Соглашаются. Слушают, головами кивают. Приходишь принимать работу — делают совершенно противоположное. И ничего не докажешь. Упёртые как волы непояные. Ты им одно, они тебе в ответ десять другого. И всегда считают себя правыми.
— Да, крепкий здесь народ, самостоятельный, — с коротеньим смешком поддержал баронессу профессор. Как и когда он успел просочиться в гостиную, Маша так и не поняла. Но к тому моменту когда она его заметила, он уже сидел за столом и с довольным видом прихлёбывал чай из своей любимой большой кружки. — У меня самого по первости были те же самые проблемы со своими работниками. Говоришь одно, слушают, соглашаются. Спрашиваешь всё поняли — кивают головами.
Приходишь принимать работу — всё сделано с точностью до наоборот. Словно специально вредительством занимались. Спрашиваешь чем слушали, почему не сделали так как говорил. А в ответ: 'А мы думали так будет лучше'.
Профессор столь похоже передразнил местный, легко узнаваемый акцент, что все в землянке залились весёлым смехом.
— Пока добился чтобы в точности выполняли отданные распоряжения — семь потов сошло. Да и то, до сих пор приходится по десять раз одно и тоже повторять.
Приходилось, — враз помрачнел он, вспомнив что не далее как сегодняшним утром лишился собственной лаборатории.
А вы что, баронесса, собрались искоренить местные нравы, — профессор с откровенной насмешкой посмотрел на Беллу.
— Зачем, — равнодушно пожала та плечами. — Абсолютно неблагодарное дело искоренение устоявшихся привычек и обычаев. Я предлагаю сделать по другому. Поскольку мы нигде в этом городе не можем пошить себе нормальной верхней одежды, ни я, ни Маша, то нам следут озаботиться созданием собственной мастерской.
Почему нет? — вопросительно посмотрела она на собравшихся.
— А работать кто будет? — растерялась Маша. — На местных надежда, как…, - Маша запнулась. — Я даже не подберу сразу сравнение, как на что, — пожаловалась она.
— Я буду, — пожала плечами Белла. — Дарья, будет, — кивнула она на любопытный нос, торчащий из приоткрытой двери на кухню. — Сирот этих твоих наймём. Не выкидывать же их на улицу. Да и раз что-то сами шили, значит знают с какого конца нитку в иголку вдевать. Уже хорошо. А дальше научим делать то что нам надо. Вот вам уже первые работники. Дарью над ними поставим командовать, — кивнула она на неё. — Не мне же им говорить что и как прибирать в мастерской.
К этому времени Дарья уже полностью просочилась в гостиную и с горящими от возбуждения глазами принимала в обсуждении самое горячее участие. По крайней мере, беззвучное размахивание в сильнейшем возбуждении руками и притопывание на одном месте ногами, ясно показывала насколько близко та принимает предмет разговора к сердцу.
— Да! — тут же, не выдержав, набросилась она на собравшихся. Похоже, терпение девочки истощилось и она затараторила словно та самая швейная машинка.
— Светка с Лизухой ничего не понимают в шитье. Вот мамка у них была, баба Галя, дело другое. Хорошо шила. Оттого они так и поднялись. Правда давно это было. Лет десять назад. Тогда же они и свою фабричку в районе порта заимели. Тогда же и машинкой швейной из Берегового Союза разжились, дорогущей. Да не одной. Они тогда хорошо зарабатывали.
— А потом отец их, Сила Санин, как-то не вернулся из поездки в их хутор на речке Молодня. Говорят, ящерам на вертел попался. Вот с тех пор всё под гору у них и покатилось. А машинка эта — это всё что у них на настоящий момент осталось. Если её отобрать, то они с голоду умрут.
— Ну, — задумчиво хмыкнула Маша. — С голоду в этом городе никто пока что ещё не умер. А вот победствовать им придётся.
— А сейчас что? — холодным голосом переспросила Машу Белла. — Они как сыр в масле катаются?
— Тоже верно, — покладисто согласилась с ней Маша.
Так что? — повернулась она к профессору. — Будем у прежних хозяев отбирать собственность? А точнее — банк наконец-то вступит в свои права? Как давно уже следовало сделать.
А потом я, безвозмездно, — Маша улыбнулась, глядя на Беллу, — передам эти руины в собственность Белле, под мастерскую. С обязательством проводить все свои денежные операции через наш банк. Надо же и мне хоть что-то с того поиметь, кроме прямых потерь по выплате долгов разорённой фабрики, — улыбнулась грустно она.
— И почём пучок? — поморщился профессор.
— Недорого, — хмыкнула Маша. — Здание и инструмент заложены были в своё время всего за сотню золотых.
Проблема не в этом. Здание насквозь всё прогнило, того и гляди на голову крыша обвалится. От былого инструмента и оборудования, как я уже сказала, осталась одна только старая швейная машинка. Да и та вся раздолбанная. А долгов на мастерской висит, помимо закладной, как блох на шелудивой собаке. Ещё ровным счётом на четыре сотни золотых умудрились прежние хозяева набрать. Никто их уже и не надеется назад получить, плюнули все. Но если мы возьмёмся устраивать себе мастерскую, от такого обременения надо обязательно избавляться.
Ну и зачем нам такой геморрой? — вопросительно воззрился Маша на Беллу. — Может, передумаешь? Приобрести себе одну старую швейную машинку реально за пять сотен? Золотом? Когда можно подождать и летом тебе привезут из того же самого Берегового Союза точно такую же швейную машинку, только новую. И не за пятьсот, а всего лишь за пятьдесят. И то, если дорогую. А если брать попроще, то и за десятку можно уложиться.
Я цены узнавала, — пояснила она вопросительно глянувшей на неё Белле.
— А привезут ли? — суховато возразила Белла. — И когда? Блокаду, пока что никто ещё не снимал. А сколько возьмёт за доставку такой машинки Голова, единственный, имеющий доступ к товарам из-за Басанрогского перевала — это надо ещё посмотреть.
А если верить тому что вы, Маша, заподозрили из разговора с Иваном Дюжим, что и в этом году амазонки не собираются снимать с этого города блокаду, то картина представляется мне совсем безрадостной.
Кроме как этой старой машинки, ничего и близко подобного мы в самом ближайшем времени не получим. В городе их не продают. А на возможности господина Сидора купить нечто подобное в Приморье, если возникнет у кого такая глупая мысль, можно сразу поставить жирный крест. Своя промышленность там не развита. А где-то, у кого-то, что-то заказывать, потом везти морем, ждать — не менее полугода, а то и целый год, я не собираюсь.
У меня уже ни одно платье на мою фигуру не налазит. После родов вообще хожу в каком-то домашнем халате размахайке. Стыдно в город выйти. Все остальные платья трещат на мне при малейшем движении. А стоит их только одеть, как сразу снять хочется, грудь давит до невозможности.
— Ну хорошо, — Маша безразлично пожала плечами. Раз Белла хотела возиться с таким старьём, то пусть возится. — Но сначала мы с тобой сходим на место и ты сама посмотришь что оно из себя представляет. Когда ты увидишь эту развалюху с проваленной крышей в старом портовом районе, на кривой, грязной улочке, заваленной всяческим мусором, думаю энтузазизьма у тебя поубавится. А нет —
