— Впрочем, — Маша, поднявшись со своего места, подошла к Голове и стала прямо напротив него, уперев руки в бока.
Раздражённо хмыкнув, она повернулась к находившемуся здесь же рядом Старосте и Стальнову. Насмешливо посмотрев на обоих, спросила:
— Мне вам напомнить, господа Старшина, — подпустила она яду в голос, многозначительно посмотрев при том исключительно на Стальнова, — как вы нас встречали в воротах города, когда мы собрались выгнать их из города. А потом наперегонки бросились вербовать себе на работу этих самых амазонок, твердя, какие они хорошие, да незаменимые работники?
— И с тех пор так в городе и торчат, между прочим, — ехидно закончила она.
— Ты их не замай, — недовольно буркнул Голова. — Они бабы справные и дело своё прекрасно знают. И место своё, кстати, тоже. Больше никуда не лезут. От них городу прямая польза идёт. Вон, — кивнул он на Кондрата, — даже главный кузнец наш подтвердит, что работники из них дельные.
— Ну да, — довольно кивнул тот головой. — Стал бы я иначе за них тогда так хлопотать, кабы у них не было толковых кузнецов. Чуть ли не каждая вторая мастер, каких поискать. Что с кожей могут работать, что с металлом, что с деревом.
А у вас один сплошной перевод на корм подгорным ящерам, на мясо. Неудачникам, вытесненным конкурентами с равнины. По слухам, из тех двух с половиной тысяч, что вы там поселили на островах, уже осталось неболее тысяч двух. Остальный уже ящеры съели.
— Да уж, — насмешливо заметила Маша, — что есть, то есть. Питаются ящерки мяском, питаются. Но речь не о том. Ты в сторону то разговор не уводи, Кондрат. Сколько вы сами на них заработали? Много?
Да и со сбытом, как я слышала, у вас проблем нет, — усмехнулась она. — Почитай всё, что они делают, сбываете тут же через реку, тем же амазонкам. Не плохо, не плохо, — насмешливо покачала она головой. — Скоро можно будет устраивать постоянную паромную переправу через Лонгару возле устья Каменки, настолько там у вас хорошо налажено регулярное сообщение между берегами. Только вот что вы будете делать через пару лет, когда к городу подступятся ящеры. Два года, а то и меньше, это недостаточный срок, чтобы хорошо заработать, но вполне достаточный, чтобы снять угрозу с этой стороны.
Или вы думаете задержать их опять на Чёрной речке? Не выйдет, силёнок маловато.
— Опять ты за своё, — раздражённо бросил со своего места Староста.
Вот тут у меня лежит интересная записочка, — перебил он попытавшуюся возмутиться Маню, поднимая со своего стола какой-то листок пергамента. — И в ней перечислено имущество, на которое вы умудрились вступить в права всего за пару месяцев после банковского кризиса.
Я имею в виду те самые территории, занятые нынче подгорными ящерами, — ухмыльнулся он, глядя на Машу холодным, пронзительным взглядом. — Вы, наверное, думали, что ваши телодвижения по оформлению за собой прав на брошеное имущество никому не заметны и не интересны? Так вот тут то, вы и ошибаетесь. Мы сразу же стали пристально за вами наблюдать, как только вы стали этим заниматься.
— Мы в своём праве, — холодно улыбнулась Маша ледяной, явно скопированной у Изабеллы фирменной холодной улыбкой. — Ваши бывшие закладные, наше нынешнее имущество.
— И что же мы тем не менее теперь имеем? — криво усмехнулся Староста.
Он встал со своего места и медленно прошёлся перед рядом сидящих по кругу членов Совета. Помахав молча в воздухе взятым листочком, он вернулся обратно на своё место и, повернувшись к Маше, с укором заметил.
— Здесь всё! — ткнул он пальцем в листок, повернувшись и внимательно посмотрев на собравшихся. — И если кто желает ознакомиться с этим перечнем земель, рудников, шахт, болот разных с рудными запасами и прочего всякого разного, — насмешливо склонил он голову, поворотясь обратно к Маше, — то прошу всех ко мне. Вам сразу станет ясна подоплёка и основная причина по которой эта неугомонная компания старается нас втравить в столь опасное и совсем нам не нужное предприятие.
Собственность! Брошенная прошлыми хозяевами безхозная собственность, — оглядел он всех собравшихся торжествующим взглядом. — Полученная банком практически за безценок, фактически даром.
— Но им этого мало, — понимающе усмехнулся он. — Вы себе даже представить не можете, сколько они дополнительно скупили за безценок брошенного там имущества, — усмехнулся он. — Практически всё, что мы когда-либо заложили в этот их банк, в напрасной попытке получить хоть малую толику средств на собственные нужды. Всё они присвоили себе.
Эти мерзавцы втихомолку оформили на себя все наши бывшие закладные, а теперь желают за счёт нашей крови вернуть себе эти земли и эту покинутую прежними владельцами собственность. Я уж не говорю, про те земли, на которые они покушаются у тех, кто их обрабатывает, — кивнул он в сторону Головы.
Или вы думаете, что мы не знаем об этой вашей программе возврата земель некоего Васятки, к слову сказать, родственника не вашего Сидора, а нашего Головы. И которого, вы умудрились принудить с вами остаться. А теперь вы претендуете уже и на эти земли.
— Давай ка ближе к теме, — вдруг резко оборвал его Кондрат Стальнов. — Если мы все начнём считаться здесь собственными проблемами, то засидимся заполночь. Так что со своими проблемами разбирайтесь в частном порядке, тем более что нам всем прекрасно известна вся эта грязная история с землями Васятки. И не тебе её вспоминать! — рявкнул он на Старосту в полный голос. — Короче! Давай по делу!
— Короче? — вопросительно изогнув бровь, переспросил Староста. На Кондрата при том он недобро, многообещающе покосился. Впрочем, тому было всё равно. — Пожалуйста! Они хотят за наш счёт поживиться, а я этого не хочу. Не желаю! Этого достаточно? — вдруг рявкнул теперь уже он на кузнеца. — Так, короче?
— Достаточно, — нвозмутимо кивнул головой Кондрат. — Я думаю, что для всех собравшихся здесь картина вполне ясна, и дальше продолжать бессмысленное обсуждение бредней не имеет ни малейшего смысла. Я думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что ряд новых жителей нашего Города явно зарвался в своих потугах выбиться в лидеры и готов подставить под удар все наши многолетние усилия по поддержанию мира в нашем регионе.
— 'А ты сам разве не новый житель этого города? — пронеслась в голове у Маши ехидная, насмешливая мысль. — Чего ж ты тогда выступаешь?'
По-твоему то, что творится вокруг, можно назвать миром? — поражённо уставилась на него Маша.
Переглянувшись недоумённо с Корнеем и профессором, Маша, окинула взором всех присутствующих демонстративно недоумевающим взглядом и недоверчиво переспросила:
— Вот эта перманентная, не прекращающаяся ни на один день война с ящерами, это, по-вашему, мир?
— Да! — короткоо кивнул головой Кондрат. — Это мир! Худой, плохонький, но мир. А вот то, что предлагаете вы — вот это война.
— Значит, по-твоему, если грабить и убивать нас, то это мир. А вот, если делать всё то же самое, но только по отношению к подгорным ящерам, то это война? — Маша вопросительно взглянула на него, и, переведя взгляд на всех присутствующих, недоумевающе спросила:
Здесь что, все так думают?
— Не надо так всё усугублять, — попробовал исправить негативное впечатление от речи кузнеца Голова. — Конечно, то, что на границе происходит, нельзя назвать миром, но и ввязываться в открытые столкновения с вполне замирёнными ящерами, нам бы не хотелось.
— Какими ящерами? — ахнула Маша. — Замирёнными?
Да где вы тут видели замирённых ящеров? — недоумённо посмотрела уже на него Маша. — Вам же русским языком было сказано. Только что. Что всё это временно! Что не позднее, чем через два года они с новой силой навалятся на нас. И чтобы этого не допустить, надо их уничтожить сейчас, поодиночке, когда они ещё достаточно слабы и не вошли в полную силу.
