— Пробирки то как раз есть кому, — поморщился профессор. — А вот провести правильно опыт, или отследить за правильностью химического процесса, чтобы ничего не взорвалось, вот этого действительно сделать некому. Уровень образования, извините не тот.
— Не хотите ли вернуться на должность лаборантки ко мне? — с ехидцей поинтересовался он.
— Лаборанткой нет, помошницей — не откажусь.
— Если только мы с вами решим один вопрос.
— Какой? — теперь насторожился профессор. От юной девицы, сделавшей такой нехилый анализ из кучи обрывочной информации, следовало всякого ожидать.
— А что вы профессор, в свете новых данных, собирается предпринять? — холодно поинтересовалась у него Белла. Пронзительные голубые глаза её зло сверкнули в свете отбрасываемых из камина колеблющихся теней пламени. — Не сидеть же терпеливо ожидая пока нас с вами убьют. Мне лично, такая позиция не нравится…
— Отлично, — звонко хлопнул профессор по столу ладонью. — Люблю параноиков.
— Значит, будем считать что договорились. Мне нравится ход ваших мыслей, Изабелла. Завтра же перебираюсь обратно. А вы, Белла, — неожиданно улыбнулся он, глядя на неё. — Ещё раз хорошенько подумайте. Не было ли в том нападении ещё чего-нибудь такого же, странного. Больно уж у вас оказалась развита наблюдательность и интуиция на подобные странные мелочи. Ишь ты, — хмыкнул он, мотнув головой. — Это бы не мешало использовать.
— Всё равно ведь зимой делать нечего, — весело рассмеялся он.
Глава 4 Месяц спустя…
Плохо начавшийся день обязательно должен был кончиться плохо. Эту старую, избитую истину Городской Голова Косой Сильвестр Андреевич знал не просто хорошо, а даже очень хорошо, не раз убедившись в том на собственном опыте.
Что ни говори, а собственная шкура луший в мире учитель. Когда тебя лично что-либо касается, это запоминается на всю жизнь. Вот и сейчас. Зачем? Зачем они взяли с собой на встречу эту молодую бабёнку? Точно что-то заранее почувствовали. Наверное, как со своими амазонками, когда две эти дуры ворвались в Управу и вереща благим малом потребовали немедленного созыва всего Совета, мол, они знают нечто такое, что касается безопасности города.
Какой же он был дурак тогда, что не прислушался. Показалось, ну что могут знать какие-то две вздорные бабы, перепугавшиеся чутка забывшихся пленниц. А потом пожалел. Так пожалел, что теперь от одного вида этих двух стерв, снова пришедших к нему и также как и в тот раз вдвоём. У Головы от одной этой мысли начало нехорошо ёкать под ложечкой. Тем более что баронессу никто сюда не звал. Сама пришла. Тварь!
— 'Ну зачем, зачем они взяли её с собой, — совсем закручинившись тоскливо подумал он. — Теперь придётся изворачиваться и подбирать выражения. А то, глядишь, чего этой молодой дворянке не понравится в его речах, сочтёт неуважением, придётся отвечать'.
После того что Голова о ней узнал, с чем сам лично столкнулся во время мятежа, распускать в её присутствии язык, и как следствия собственной несдержанности выходить с мечом в руке против этой красивой бестии на судном поединке, он бы не стал ни за что. Результат был известен.
День был решительно и окончательно испорчен. И если до встречи он ещё питал какие-то иллюзии и надежды, что можно будет добиться от них что им надо, то лишь увидев входящую в совещательный зал Совета баронессу Изабеллу де Вехтор сразу понял: 'Ничего из задуманного ими с Силой Савеличем не получится'. Отыграться за понесённые унижения и убытки в этот раз у них не получится. Придётся ждать.
— 'Но, ничего, — мстительно подумал он. — Не последняя встреча. Ещё не вечер. Ещё мы повоюем'.
Городской Голова, нервно метался по залу Совета, раздражёнными, нервными шагами вымеряя за спинами сидящих за столом представителей городской Старшины привычные длинные вёрсты. Так он делал всегда, когда собирался Совет и на нём обсуждались какие-либо вопросы. Все к этому привыкли и на его вышагивания у себя за спиной давно перестали обращать внимание. Так Голове было привычней и так ему лучше думалось. Поэтому, выказывая уважение к Главе Города, никто ему давно не перечил.
Голова нервничал, потому что понимал что обманывает сам себя. Пока эта баронесса вместе с этой группой землян, он их пальцем не тронет. По крайней мере так как было раньше, прямо, нагло, не оглядываясь на последствия. Потому что знал, те будут молчать. Молчать и терпеть, потому что ответить нечем.
Теперь всё изменилось. Теперь надо было быть крайне острожным, и в поступках, а главное в словах. Если поступки ещё надо было доказать, то за слова придётся отвечать сразу. Немедленно и на месте. А это гарантированная смерть. Без вариантов.
И от понимания этого неприятного факта бесился ещё больше.
Поэтому, когда в ультимативной форме эта вздорная девица…
— 'Нет не девица, — мысленно тут же поправил сам себя Голова, обратив внимание на её изменившуюся фигуру, — бабёнка'.
…Какая-то бабёнка потребовала от него прекратить метаться из угла в угол и на какое-то время пришлось подчиниться, чтобы не нарываться на грубость. Но потом он опять забылся и сейчас с невольным раздражением, нервно ждал от той окрика, чтоб прекратил носиться как он привык.
На удивление окрика не было, и Голова теперь периодически осторожно на неё поглядывал, словно ожидая с той стороны подвоха. Но, похоже, баронессу больше интересовал ведущийся за столом непростой разговор, чем метания за своей спиной какого-то Головы.
В душе его ворохнулась злость: 'Как на нерадивого слугу смотрит. Даже не одёрнет, брезгует, чёртова баба', — пронеслась несколько нелогичная раздражённая мысль. Теперь в баронессе его раздражало всё, буквально всё.
— Слава Богу что сегодня они собрались сокращённым составом Совета, иначе бы из-за поднявшейся за столом Совета ругани собрание точно затянулось бы на несколько дней.
— 'Выпороть наглецов. Всех троих. И банкиршу эту самозваную, и профессора этого, светлую конечно голову, но удивительно неуправляемого наглеца. Да и учителю этому, фектовальщику, не мешало бы за компанию вломить мочёных берёзовых прутков, как следует. За самовольство и непочтение к властям. Вконец обнаглел. А последнее время перестал даже делать видимость, что прислушивается к мнению городских властей. Думает герой? Всё можно? Ну-ну. И не таких героев ломали'.
Но, теперь приходилось быть осторожным. Мало того что и баронесса к ним присоединилась, так ещё и в глазах всех горожан они все были герои. Следовало теперь действовать много тоньше и осторожней.
— 'Кто бы мог подумать, что такое казалось бы заурядное, рядовое, обычное дело, как возвращение каким-либо кланом под власть города недавно захваченных во время набега пленных амазонок, может сразу пойти наперекосяк и с первых же слов застопориться.
И почему? По какой причине?' — Голова чуть не взвыл от безсильной злости.
Всё просто. По самой простой, самой банальной причине, подумать о которой до сего дня никому даже в голову не приходило.
Официально, чисто формально, пленных не существовало. Официально они всеми были признаны мёртвыми, что самим городом, что властями амазонок, и поэтому требовать от этих наглых землян, чтобы городу вернули то чего нет — никто из Совета заставить их не мог. И эти наглецы беззастенчиво воспользовались этой незамысловатой, шитой белыми нитками уловкой.
Признаться, с таким вывертом мозгов он встречался впервые. И, похоже, он знал откуда здесь ноги ростут.
Это всё проклятая баронесса. Она одна, или со своим Советником, в недобрый час появившиеся в его
