Выбор был за ними. Но, в любом случае, больше они в лагере целыми днями не сидят и по кострам соседей не шляются. И не клянчат себе дармового пропитания!
Им было заявлено, что все прекрасно понимают, что они самая нищая и самая обездоленная часть населения лагеря, и готовы войти в их нелёгкое положение. Но это не значит, что можно и дальше сидеть сиднем и ничего не делать. Да не просто сидеть, а ещё и откровенно разлагаться, превратив свой лагерь в натуральный бордель. К тому же, кормить их нахаляву больше никто не будет.
Несогласным было тут же предложено убираться. Тем более что в устье Каменки таких как они, как раз ждала приёмная комиссия из Амазонии, готовая сразу же вывезти всех несогласных здесь работать на историческую родину.
Так что, когда до завода добрался, наконец-то вырвавшийся из города Сидор, лагерь носил уже вполне упорядоченные, цивилизованные черты. Все наконец-то были собраны в одном месте. Палатки временных жителей были строго выверены по квадратам и разбиты по группам, в соответствии с предпочтениями и пожеланиями каждого и его принадлежностью к какому-либо воинскому подразделению.
И, как завершающий аккорд, всё немалое уже пространство лагеря по внешней стороне обнесено было высоким мощным тыном из трёхметровых, заострённых на конце дубовых кольев, с идущей по внутренней стороне заплота широкой и удобной стрелковой площадкой.
В общем, всё было сделано по уму.
Если не считать того, что теперь под стенами железодельного завода собралось крайне беспокойное, вооружённых до зубов и откровенно не знающее чем заняться население в количестве около двух тысяч живых душ.
Одним словом дурдом! А учитывая 'горячую любовь' Сидора к большим сборищам людей, числом более пары сотен, то дурдом во время пожара.
И первое же желание Сидора, как только он увидал этот безумно разросшийся за каких-то два последних месяца лагерь, было немедленно его ликвидировать. Слишком уж дорого обходилось их компании содержание в день одного вооружённого человека, чтоб он простаивал без какого-либо серьёзного дела.
А тут, даже по самым скромным прикидкам, таких, не занятых никаким серьёзным делом уже набралось под две тысячи душ.
Сумма, на которую в лагере за один день съедали одной только гречки, не говоря уж про любимую всеми перловку и полбу, и не считая остального прочего, его ещё в городе впечатлила, заставив спешно поторопиться с отъездом.
Поэтому его первый визит был в лагерь.
— А это ещё что за парад Победы, — была его самая первая фраза при первом посещении.
Глядя на то, что двигалось прямо на него, Сидор от неожиданности даже растерялся, не зная что сказать.
Из распахнутых настежь ворот лагеря под какой-то, развёрнутой в виде знамени непонятной, развевающейся на ветру разноцветной тряпкой, твёрдо печатая шаг, гордо маршировала мимо них куда-то за пределы лагеря небольшая, голов в двадцать, колонна понурых егерей, под командованием огромного, двухметрового ящера. Впереди колонны три каких-то молоденьких пацана, поддержанные неумелым, часто не попадавшим в такт одним барабанщиком, высвистывали на маленьких пастушьих дудках какую-то смутно знакомую Сидору незамысловатую бравурную маршевую песню. Однако лица куда-то бодро идущих егерей не производили впечатления радостных, несмотря на весёлую маршевую мелодию. Да и огромные 'комиссарские' лопаты, закинутые на плечи, навевали…, всякие мысли.
— Это ещё что за безобразие? — изумлённо уставился Сидор на невиданное зрелище.
— Провинившиеся в чём либо, отправленные на исправительные работы, — невозмутимо отозвался из-за спины Лёха. — Наверняка посланы дежурным по лагерю новое отхожее место копать, — откровенно весело добавил он. — Говнокопы! Им тут такое названьице у нас давно уже придумали.
— Они нам уже половину нашего поля заср…ли, — тут же сварливо пожаловался из-за спины Василий. — А остальную часть поля шагистикой своей утрамбовали до состояния бетона. Сидор, надо что-то делать. Срочно! Так жить нельзя. Вы ставили лагерь на три дня, а стоите тут третий месяц уже. А теперь ещё и оградой весь лагерь обнесли. Завтра ров выкопаете.
— А нам вот только рва тут и не хватало, да ещё и четырёх башен по углам с пушками. Пулемёты твоя тварь зубатая Ван у нас уже выцыганил. Четыре штуки! Теперь требует мортиру ему предоставить. Якобы для учёбы. Хотя бы одну. Мол, не хватает для гарантированной защиты. Совсем совесть потерял, сволочь такая.
Последнюю ближнюю дубовую рощу под ноль на свой заплот вырубили, гады. Куда теперь бабам с девками за грибами ходить?
— Надо людей рассортировать кого куда, а лагерь с валами и оградой снести к чё…й матери, — грязно выругался Лёшка. — Нам и наших стен хватит, чтоб от набега отбиться. А егерей надо отправить на озеро, где пристань. Пусть там себе казармы новые построят и живут сколько им влезет. Там им самое место, а заодно и охранять склады с рудой и готовой продукцией будут.
— А руду то чего охранять? — с ухмылкой глянул на парня Сидор.
Желание обоих инженеров убрать из-под стен завода беспокойный лагерь, было написано на их лицах буквально аршинными буквами.
— Если ты хочешь по озёрам наполовину сократить путь доставки нашего товара в горы, то без промежуточного склада не обойтись, — включился в разговор другой инженер. — А складам требуется охрана. Там надо делать причалы и порт. А порт надо охранять! Мы даже место тебе уже подобрали удобное на трассе. Как раз неподалёку от места где дорога близко подходит к озёрам. Там версты две, три от вода до дороги будет. Там и заливчик есть большой и удобный, и глубины достаточные. Хоть большую морскую лодью прямо к берегу подводи.
— Всё что угодно тебе сделаем. Только убери эту банду отсюда! — внезапно рявкнул раздражённый Василий.
— А это всё безобразие надо снести, — возмущённо воскликнул следом Лёшка.
— А осенью к вам прибудет две тысячи молодняка, — словно споткнувшись на месте, медленно повернулся к ним Сидор. — По вашему собственному заказу.
И где ты их поселишь? — повернувшись к Василию, Сидор сердито глядел на красного от злости инженера. — У себя в овине? Или в хлеву, рядом со свиньями. Или на не отапливаемом чердаке?
По моему мнению этот ваш лагерь — просто находка. Идеальное место, — сердито проворчал он. — И большой, и под защитой завода. И практически готов. Только подправить кое что, ров тот же, и вперёд, заселяй.
— Ага, — согласно кивнул головой Лёха. — Особенно на зиму. Хорошо под камышовым навесом пару зимних месяцев перекантоваться. Или под лубяным.
Покосившись на возмущённо пыхтящего Лёшку, Сидор невозмутимо продолжил:
— Людей из лагеря я уберу. Это не вопрос. Затем я и приехал. Хватит им тут бездельем маяться и охотой на подгорных рыбачков развлекаться. День, два, максимум неделя, и тут никого не будет. Все уже собрались и пора делом заниматься.
А вам, соколы мои, будет теперь новая задача. Обустройство данного временного лагеря под круглогодичное проживание переселенцев.
Но для начала я с Ваном поговорю. Он ответственный за этот лагерь, и пока народ отсюда не расселился по другим местам, пусть его говнокопы немедленно начинают копать большие дружинные землянки. Чтоб в них людям можно было спокойно зиму пережить.
Это занятие всяко веселей, чем копка отхожих мест.
Вас же сразу ставлю в известность, что начиная с осени вы должны быть готовы принять в этот лагерь не менее двадцати тысяч человек. Места, так, на глаз, в лагере достаточно.
А про поле своё картофельное, минимум до весны, а то и до осени следующего года можете забыть.
И не обижайтесь, мужики, — Сидор вдруг тяжело грустно вздохнул. — Если с наймом людей для баронского обоза всё получится, а к тому всё и идёт, нам такую прорву народа, что ожидается, иначе никак
