Сидор долго молча смотрел на него с каким-то непонятным, странным выражением на лице.
— Каждый раз забываю твою жизненную философию, то что ты поклонник абсолютной анархии и космополит, — тихо проговорил он.
Значит, если дураки суют свою дурную голову в петлю, надо не гнать их оттуда, а помочь им затянуть её потуже на собственной шее.
Сидор внимательно смотрел на своего старого приятеля.
— Кончай, Сидор, — поморщился недовольно Сашок. — Ты сам знаешь, что неправ. Да и откуда мне знать, что там творится под вашими Галчанами или где ещё там. И какое количество бойцов числится в отряде у тех хуторян. Мне сказали известить всех кого увижу, что происходит. Я так и сделал. А на что решатся они сами, за это отвечает каждый сам.
— Величина формируемой группы? — жёстким голосом оборвал его Сидор.
— Полторы — две тысячи. Возможно больше. Больно уж эти хуторяне оказались известны в городе. Много желающих поучаствовать в этом походе. Родня, друзья и прочие знакомцы.
— Хм, может, что у них и получится, — на миг задумался Сидор.
А командир кто?
— Ляшкин Стёпа.
— Тот самый кто у Корнея чуть ли не два сезона в курсантах проходил? — неподдельно удивился Сидор. — Эта бестолочь?
— Тот самый, тот самый, — покивал Сашка головой, заметив как Сидор невольно поморщился, как только было названо имя командира. — Тот, с кем у тебя каждую вашу встречу, чуть ли не до драки сразу доходит. Тот самый, кого ты почему-то называешь бестолочью, но о котором у местных самые лестные отзывы.
— Лучше скажи, — криво усмехнулся Сидор, — который, в силу своей близости к городской верхушке всегда снимает все сливки. Особенно, когда его посылают на границу с ящерами. Победы присваивает себе, поражения — другим. Знаю эту сволочь. Ловок больно.
Значит, с ними не пойдём, — задумчиво хмыкнул Сидор, не слушая его.
— Решил сам премию получить? — тут же подколол его Сашка.
— Дурак ты Сашка, — уже гораздо спокойнее отозвался Сидор.
Первая вспышка раздражения прошла и теперь уже он мог спокойнее реагировать на Сашкины подначки, на которые тот был горазд.
— Всё упирается во время. Есть большая вероятность, что даже если нам отправиться прямо сейчас, думаю что никого уже из тех, кто ушёл перед нами, нет больше в живых. Но если поторопиться, то, глядишь, кто-то ещё и останется, не всех съедят.
Хорошо было бы попытаться догнать последнюю группу, что ты говоришь ушла пару дней назад, — Сидор в раздражении потёр подбородок. — Да куда нам. У нас более сотни тяжелогруженых телег с нефтью. И оставить негде и не на кого. Вот же ещё засада!
— Я останусь, — неожиданно сказал Советник. — Мне с моими старыми гвардейцами за вами всё равно не угнаться, зато я преспокойно посторожу на той стороне ваш груз. Загоним в какую-нибудь горную долину или распадок на той стороне, там и посторожим, пока ты не вернёшься.
Надо только чтобы ты сам, лично провёл обоз на ту сторону, во избежание неожиданностей со стороны таможни. Переправишь обоз, и отправляйся на выручку.
Себя вам не предлагаю, потому что знаю — не возьмёшь. Стар я уже для подобных развлечений. Поэтому и предлагаю посторожить обоз здесь, до вашего возвращения.
— А что, это выход, — задумчиво посмотрев на своего Советника, Сидор повернулся к Сашке.
Когда, говоришь, этот сборный отряд здесь будет?
— Завтра вряд ли, но после послезавтра наверняка. В крайнем случае — через неделю.
— Поздно, — хмуро бросил Сидор. — Через неделю точно будет уже поздно. И для тех, и для этих.
С сомнением глядя на Сидора, Сашок всё таки решил поинтересоваться.
— На меня ругаешься, что ребят якобы на смерть отправил, а сам туда же суёшься. И всего-то с двумя сотнями против двух тысяч. Не странно ли? Или тебя самого дух местной анархии заразил?
— Мне — да, им — нет, — непонятно как-то отозвался Сидор, даже не посмотрев в его сторону.
Не будем терять время, — не обращая на Сашка больше внимания, обратился он к Советнику. — До вечера ещё времени много, а в горах темнеет не скоро. Так что до темна успеем, — бросил Сидор.
— Пошли, — согласно кивнул головой Советник, подхватываясь со своего места.
Поднявшись, они оба решительно направились к входной двери, оставив на столе недоеденные блюда.
Бросив им в спины удивлённый, откровенно непонимающий взгляд, Сашок, недоумённо передёрнув плечами, поспешил следом, хотя никто его и не звал.
Первые лучи вставшего над горизонтом палящего жаром южного солнца словно острым лезвием резанули по глазам, высветив спрятавшегося за выступом большого камня бывшего атамана ключёвских хуторян Семёна Дюжего, а тот так и не двинулся со своего места. Перекатывая во рту маленький камушек, бывший атаман мрачным, злым взглядом угрюмо обозревал раскрывшуюся под ним картину спящего вражеского лагеря.
Бывший — потому как скинули его друзья-товарищи с атаманства. Вчера как раз и скинули. Скинули по причине хронических неудач последнего времени и принятых лично им не слишком правильных решений. Проще будет сказать — по причине фактического разгрома их каравана и развалу, казалось бы столь удачно начатого дела.
Только вот, скинуть то хлопцы его скинули, да освободить своего бывшего атамана от тяжкого обременения по сохранности отрядной казны, даже не подумали. Мол, хоть ты и бывший теперь атаман, а вся ответственность сберечь и доставить семьям погибших приморский заработок, отрядную казну, всё одно на тебе.
Кто атаман — с того и спрос. А бывший, не бывший — тут уж не до таких мелочей. Казна важней.
И теперь он, бывший атаман вольных ключёвских хуторян, отсюда, с верха высокого, обрывистого уступа далеко выдвинувшегося в степь скального языка предгорий Большого Камня, прищурив злые, казалось до белизны выцветшие на белом солнце юга глаза, внимательно смотрел за пробуждающимся внизу лагерем своих преследователей. Атаман мучительно выискивал малейшую возможность для бегства.
Получалось плохо. Возможностей не было. Не просматривались.
Ловушка. Кто бы мог подумать, что такие, издалека казалось бы невысокие, пологие, невзрачные холмы, вблизи окажутся неприступными обрывистыми скалами. И что пути сквозь них дальше в горы не будет.
Десяти, двадцати, а местами и тридцатиметровые обрывистые непроходимые скалы, на наличие которых здесь, именно в этом месте, не указывало абсолютно ничего, неожиданно преградили им путь в горы, отрезав от них надежду. Надежду на жизнь.
Атаман, бывший атаман вольных хуторян вольного Ключёвского края, покосился вниз. От лагеря преследователей его отделял десятиметровый скальный обрыв и открытый всем заинтересованным взорам широкий галечниковый пляж, начинавшийся сразу же под скалой. И ровной, простреливаемой с обоих сторон полосой тянущийся между скалами с беглецами и преследователями вдоль речки. Да та самая, проклятая, недоступная беглецам ныне быстрая мелководная речка за ним, весело бегущая откуда-то с недалёких уже отсюда гор.
Манящие близкие блестки текущей воды, переливающиеся в лучах восходящего солнца так и манили к себе прохладой, но…
— Хорошие у них лучники, — атаман едва слышно забористо выругался сквозь зубы.
Небольшой отряд наёмных лучников, откуда-то из западных побережных баронств, недавно присоединившийся к их преследователям, намертво отрезал их от воды.
Пути к совсем близкой реке, до которой казалось рукой подать, к играющему в первых лучах восходящего солнца мелкому перекату, а значит и к такой близкой, манящей воде — не было. Чему ярким подтверждением служил густо усеянный быстро разлагающимися на жарком солнце трупами пляж.
