повозку. — Что-то она мне опять напоминает?
— Гроб на колёсах, — сердито прокомментировал вездесущий Ван.
Пока Сидор ещё спал, он уже успел с утра пораньше обследовать со всех сторон конструкцию и даже пару раз прокатиться на ней.
— Ваня, — ухмыльнулся весело Сидор. — Ты уже здесь? Опять? Опять впереди меня?
Меня это уже начинает напрягать.
— Спать меньше надо, пьянь, — буркнул ящер Ван. — Солнце уже высоко, а вы только-только позавтракали.
Повернувшись обратно в сторону стоящей за его спиной тачанки, раздражённо, сердитым голосом проворчал:
— Творение нашего мастера-каретника стабильно по своим неизменным формам. Что ни делает, а всё одно гроб выходит. Вампир, ети его двадцать, — выругался ящер. — Сколько ему ни говори, козлу такому, что он ни делает, а всё одно гробики клепает. А тут вообще — гроб с окнами. Спереди окно здоровенное, во весь фасад коробки своей впендюрил, для конюха я так понимаю. Это понятно, чтоб на лошадиные хвосты любоваться можно было. Особливо, когда оне гадють. Вуайерист!
А сверху — колпак стеклянный круглый, броневой. Это для стрелка значит, это Бог с ним, — неожиданно одобрительно заметил он.
Всё одно — гроб на колёсах, — вынес он окончательный вердикт. — Похож, очень похож.
Надо жену твою подключать мастеру в помощь, — сделал он неожиданно парадоксальный вывод. — У неё художественный вкус есть и стиль. Только она и сгладит все эти углы. А с мастером сколько ни говори, в одно ухо влетает, в другое вылетает. Думаю, никто кроме твоей Изабеллы, с её железной хваткой, с ним не справится.
— Может, туда стоит пушку поставить, на место пулемёта, что Димон из Озёрного края приволок прошлым летом? Или мортиру какую? — флегматично поинтересовался Сидор.
Прислушиваясь к сердитому бурчанию Вана краем уха, Сидор с откровенной насмешкой посмотрел на сердито зыркнувшего на того Василия. Видимо и он имел отношение к общему виду конструкции, раз так болезненно прореагировал.
— Жаль, снарядов к ней нет, — с ханжеским видом посетовал Сидор. — Десяток, что у нас был — это так, на один разок пальнуть. Тьфу, одно слово!
— Если только снаряды эти Васятка стервец, как патроны к нашим пулемётам, по окрестным воронам не расстрелял.
Вон, как раз туда, в ту башенку сверху, откуда торчит тот твой прутик, — кивнул он на несуразно на общем фоне крупной конструкции тонкий ствол пулемёта, торчащий из верхней пулемётной башенки словно тоненький прутик из копны сена. — Туда в колпак этот стеклянный и впендюрить.
Ты не подумал о том, голубь ты наш шизокрылый, — повернулся он к Василию, — что в колпаке твоём стеклянном на южном солнце зажаришься, как картошка гриль в микроволновке? А зимой — там замёрзнешь, как цуцик. Да и на солнце стекло будет отсверкивать, за десятки вёрст нас демаскировать. Затемнить надо. А лучше всего поляризованное стекло поставить, — с глубокомысленным видом заключил он.
— Марка на тебя нет, — сердито выругался Василий. — Он бы тебе сейчас всё сказал по поводу поляризованного стекла. Скажи спасибо что броневое сделал, и башенку всю изнутри вылизал, что не придерёшься. А ты уже поляризованное с него требуешь. Совсем зажрались там на своих югах, — в сердцах несколько раз от души прошёлся он матом по таким вот комментаторам.
Если заменить стекло на броневую сетку, выстрел не держит, — сердито бросил он Сидору. — Да и продувается тогда всё там насквозь. Зимой от вечных простуд не отделаешься. Так что, лучше на солнце поджариться, чем простыть.
— Угу. Не был ты на юге и не получал тепловой удар, — мрачно хмыкнул сразу ставший угрюмым Ван. — Там даже осенью было несладко. Жарень — кошмарная. А что летом будет — мне уже сейчас страшно представить. Может и хорошо что мы пока тут, а не там.
— Чё вам не нравится? — возмутился подошедший Лёха.
Только что незаметно подошедший к группе, обступившей пулемётный броневик и весело обсуждавшей её достоинства, а точнее насмешливо комментирующих её незабытые до сих пор недостатки, он, как и все здесь на полигоне был недоволен. Похоже, терпением к критическим мыслям других, у обоих инженеров даже близко не пахло. Видно было что обоим инженерам искренне обидно за все насмешки, посыпавшиеся как из ведра на их детище.
Сидор с Ваном оказались не единственные, кто без восторга принял новое изделие их конструктивной мысли. Куча собравшихся на испытания егерей из стоявшего рядом с заводом Сидорова торгового обоза, крайне неодобрительно смотрела на всё происходящее. У всех ещё вживе была память о прошлом, когда первый представленный рабочий экспонат с треском провалился.
И, в отличие от изобретателей, они прекрасно представляли к чему могут привести выявленные на первом экземпляре недоработки. Второй — не производил впечатления больших и радикальных изменений. Да и внешне был откровенно убог.
У мастера-каретника действительно было что-то не так с головой.
— Ну, и чего здесь нового? — скептически посмотрел на обоих инженеров Сидор. — Не считая конечно увеличенных габаритов и того, что вместо пары лошадей теперь впереди тройка рысаков? Всё та же карусель, только теперь, как я понимаю, более усовершенствованная. Ну и что?
— Первое — размеры, — деловым тоном начал перечислять Луговой. — Длина — шесть метров с копейками, ширина — три с четвертью. Высота — два десять, считая по верху пулемётной башенки. База — три с половиной метра, клиренс — триста сорок миллиметров. Колея — две пятьсот. Проходимость по болотам — выше всяческих похвал.
Брови Сидора поднялись высоко, очень высоко. Где в Приморье Василий видел болота, он не знал. Лично он за пол года работы там не видел ни одного. А вот камней на дорогах — сколько угодно.
Башня, как видите — куполообразная, ажурная, из бронестекла с каркасом из клееной фанеры, — продолжал перечисления Василий. — Экипаж — три человека. Всего!
Это стрелок, возничий и механик-заряжающий.
Пробовали сократить до двух человек — ничего не вышло, — инженер с сожалением развёл руками. — Не хватает человека, что присматривал бы за подачей боеприпасов и следил за давлением в системе. Если на стоянке — проблем нет. А в бою, во время движения — исключено. Три, не менее трёх человек.
После увеличения габаритов, с тыльной стороны тачанки, или иначе — броневика, появилась возможность устроить дверцы для дополнительного расположения там пары бойцов, которые теперь из-под прикрытия брони могут стрелять из задней полусферы через устроенные там боковые бойницы, прикрывая ближние подступы.
— А вот эту идею или вывести в отдельную конструкцию, — недовольно буркнул Сидор. — или вообще выбросить нахрен. Броневик отдельно, БМП — отдельно.
В крайнем случае засуньте в зад свою тарахтелку-компрессор, чтоб в салоне попросторней было и не так бензином воняло. По моему, мы о чём-то подобном в прошлый раз говорили, — недовольно проворчал он.
Нахрена такое вообще нужно? На выброс — хмуро буркнул он. — Разбазаривание и так небогатого ресурса.
— Вес, — мимоходом согласно кивнул Василий. Похоже, он тоже так думал и сразу согласился. — За счёт полной замены клеёной фанерой всех ранее используемых деталей из древесного массива, типа осей, обода колёс, ну и ещё ряда прочих технических решений, общий вес всей конструкции сократился до полу тонны.
— Чего? — недоумённо уставился на него Сидор. — Общий вес? Хватит врать то, — не поверил он.
— Толщина — десятка, то есть — десять слоёв, вес одного квадратного метра — пять кило. Общее количество пошедшей на обшивку фанеры — восемьдесят квадратов. Итого — четыреста кило, — невозмутимо отозвался Василий. Цифры так и отскакивали у него от зубов. — Плюс всякие оси, дуги, каркасы и прочее — ещё двести кило. Общий вес — шестьсот килограмм.
