согласились. Но сказали, что пока главный у них ты, пока они не получили чётких и ясных указаний от вас двоих, то подобные вопросы надо бы согласовывать с тобой. Или с ним, — кивнул он на кузнеца.
Вот я вас обоих и спрашиваю. Вы согласны продать мне свои кедровые саженцы, высаженные на моём поле, что возле крепости? Все двести тысяч штук. И те сорок, что уже есть и те сто шестьдесят, что посадские мужики старательно собирают и прикапывают на моём поле, пытаясь успеть до больших снегов?
Если согласны, то выдайте мне бумагу за своей подписью, чтоб не получилось, так как в прошлый раз. С вами мы договорились, а своих людей вы почему-то не предупредили. Забыли, наверное, — усмехнулся понимающе он. — Или предупредили, но непонятно о чём и неизвестно кого. И у меня постоянные скандалы теперь с ними возникают: кто и что там делает и кто кому чего должен.
Зарубите себе на носу. Это мой питомник, это моя земля, и на моей земле в моём питомнике работают только мои люди, которые подчиняются только мне. Всё.
Не согласны — выметайтесь. Но подобного самоуправства, я больше не потерплю.
Теперь, возвращаясь к деньгам. Стоимость ваших двухсот тысяч саженцев кедра, в сумме составит восемь тысяч триста тридцать три золотых ящера и восемь медяшек.
Если согласны, то считайте, что я их у вас купил. Деньги получите в обмен на подтверждающую факт купли-продажи бумагу. Здесь и сейчас, немедленно, чтоб потом никто ничего не говорили. Знаю — не знаю, верю — не верю.
Да, нет?
Длительное, задумчивое молчание было ему весьма характерным ответом.
— Понятно, — раздражённо хмыкнул Сидор.
— Скорее нет, чем да, — негромко подтвердил его вывод кузнец. — Мы за них получили…
— Триста четырнадцать тысяч золотых долга, — сухо перебил его Сидор. — А насчёт цены можете справиться в клановых питомниках. По такой цене они рассчитывают рентабельность своих плантаций. И по такой цене рассчитываются со своими работниками.
— Но по какой, ты там ничего не купишь, — холодным, нейтральным голосом возразил травник.
— Мне неприятно опять возвращаться к тому же самому вопросу, который мы, кажется, ранее уже решили, там на досках в Тупике, но, так и быть, повторю опять. Лично я в клановых питомниках и по золотому ничего не куплю, — негромко откликнулся Сидор. И не глядя на него, сухо добавил:
Во всяком случае это вполне реальная цена за ваши саженцы. И сколько я не выяснял, большую цену за них никто никогда никому не давал и не даёт. Поэтому и я готов их у вас купить за эти деньги.
— Мы тебе только что сказали, — так же холодно откликнулся травник. — Что есть способ решить наши проблемы с устройством кедрача по договорам. И все саженцы с твоего питомника нам нужны. Все до самого последнего. Даже твои четыре тысячи включительно.
А твоя заявленная явочным порядком цена очень уж низкая. Крайне низкая. И раз уж ты завёл разговор о продаже, то думаю нам надо поискать и других покупателей. Глядишь, кого и найдём. Тем более что и покупатели на наши саженцы у нас фактически, по крайней мере официально, есть.
— Ищи, — равнодушно передёрнул плечами Сидор. — Официально, неофициально, мне всё равно. Только учти, что я вам только что сказал. Не дадите мне положительный ответ на моё предложение в течение этих суток — отдам приказ выкинуть ваши саженцы с поля, не смотря ни на что, ни на какие мои с вами вроде как 'дружеские' отношения. Куда хотите — туда их потом и девайте. Но чтоб моё поле в течение недели освободили.
И скажите спасибо, что в течение недели, а не двух, трёх дней, как следовало бы.
Мне надоело. То мы договариваемся, то вдруг потом выясняется, что мы ни о чём, оказывается, не договорились, а это был лишь самый предварительный, ни к чему вас не обязывающий разговор. Проще говоря — пустой трёп. И что оставленный вами вместо себя человек, ни сном, ни духом ничего не знает о наших договорённостях и нагло продолжает пользоваться чужой собственностью.
Довольно! Сегодня не получу положительный ответ — завтра выкину вас и ваши саженцы с поля. Включая и мой, якобы процент.
Напишу коменданту письмо, чтоб взял лошадей и перепахал там всё к ядренее фене.
— Что-то у меня большие сомнения на сей счёт, что у тебя там что-то получится, — негромко заметил Травник, бросив на Сидора косой взгляд исподлобья.
— Есть сомненья, проверь, — усмехнулся зло Сидор. — Возвращайтесь обратно, сдавайтесь властям — и всё в норме, проверяйте сколько угодно. У вас на руках полностью достоверная информация. Как говорится, из первых рук.
Можете и не возвращаться. На судьбе питомника это никак не отразится. Мне без разницы, чьи саженцы выкидывать со своего участка. Ваши, городских властей или подгорных людоедов. Городских властей даже лучше — удовольствия получу от того много больше, что хоть чем-то нагадил этим засранцам.
И последнее. Это уже не я, это всё руководство нашей компании просило вам передать наше коллективное решение. Я был против, но решил пока подчиниться. Пока. Пока вы снова что-нибудь не выкинули, этакого, аналогичного нашим прежним решениям и договорённостям по питомнику. Что-нибудь вроде того как сейчас. Сначала вы соглашаетесь, и я действую в рамках нашего устного соглашения. А потом вдруг оказывается, что вы посчитали, что вас дурят и вы уже не согласны. И от наших договорённостей упорно теперь отказываетесь.
Так не пойдёт.
Теперь впредь, все наши будущие отношения переходят в более формальную форму. Ряд — по всей форме. Письменный или устный, но при свидетелях и со всеми клятвами и обязательствами. Чтоб не отвертелись.
Значит так, уточняю детали. Наша компания готова оплатить ваш долг в размере триста четырнадцать тысяч золотых вашим кредиторам, и снять тем самым с вас двоих долговые обязательства, позволив вам и вашим людям сохранить свои кедрачи в предгорьях и возврат к нормальным условиям жизни и работы. Условие — если ты, Травник и ты Кузнец, согласитесь создать нам на указанных нами участках несколько кедровых питомников и ввести в ряды действующих все наши кедровые плантации на площади в десять тысяч гектар. Как с приморским, так и с лонгарским кедром, на наше усмотрение. Участки и посадочный материал мы вам предоставим, за вами и вашими людьми только работа. Расчёт произведён исходя из стоимости одного саженца с учётом посадки, в размере двух с половиной медяшек.
Это всё, — холодно отрезал он. — Больше у меня к вам предложений нет.
А насчёт моих слов, что вас в городе ждут…, - Сидор мрачно ухмыльнулся, глядя на них сквозь лёгкий прищур глаз. — Не верите мне на слово, проверьте сами. Мне это уже безразлично. После того что произошло после наших с вами договорённостей и вашего фактического отказа, мне уже безразлично всё что с вами связано.
Меня уже достали все, вроде вас. Кому помогаешь, а потом они же на тебя и смотрят, как на дойную корову, — неожиданно сорвался Сидор, от злости буквально взорвавшись.
Помолчав, медленно успокаиваясь, нехотя продолжил:
Ну ладно, эмоции в делах не уместны. Так что, вы тут думайте, а я пойду своими делами заниматься.
Резко развернувшись, Сидор с мрачным, злым лицом быстро пошёл к главному дому, где копошились егеря, разгружая стоящую рядом грузовую платформу.
Оба товарища остались стоять на прежнем месте, в недоумённой задумчивости глядя ему в спину.
— Эк, его колбасит. Чего это с ним? — вопросительно глянут на кузнеца травник. — Такое впечатление, что он словно с цепи сорвался. Ему что, жалко для своих ребят денег немного переплатить, за какую-то башню? — проявил он неожиданно чудеса наблюдательности. — И чего питомник наш приплёл, спрашивается.
Он, как про эту башню услышал, так точно взбесился, — недовольно покачал травник головой.
— Надо с ребятами поговорить, — с задумчивым видом согласился с ним кузнец. — Чего это он, в самом-то деле? Как будто для него эти пять тысяч последние.
— А насчёт питомника он вообще не прав. Ряд мы с ним не заключали, по рукам не ударяли.
