спета – в старости все поврежденья вылезут наружу. А ради чего старались? Исключительно за похвалу, за право чувствовать, что делаешь что-то правильное, хорошее … то есть за воздушные замки, которых на самом деле не существует.
Если вспомнить учебу, тоже не выудишь из памяти ничего утешительного. В школе не велось никаких дополнительных предметов, а обязательные преподавались на невысоком уровне. Сами учителя, хотя среди них были примитивно-добрые, интеллектом отнюдь не блистали. Школьный инвентарь вопиюще нуждался в обновлении: даже мяч, который они с непонятным теперь удовольствием гоняли по школьному двору, всегда оказывался наполовину сдут. Там внутри была повреждена камера, и вместо того чтобы купить новый, физкультурник из года в год выводил команды разыгрывать этот вечно мягкий мяч.
В общем, детство выпало Павлу самое незначительное. Но вот странно! – он понял это недавно, где-то около месяца назад. Раньше, много лет, Павел считал свою жизнь счастливой – наверное, потому, что просто не было времени остаться наедине с собой, поразмыслить о собственном существовании. После школы учился в техникуме и одновременно подрабатывал на жизнь, потому что пенсии матери не хватало даже на самое необходимое. Вскоре мать умерла, а в жизни Павла появилась Ирина, и вслед за ней – Тимка. Думаете, легко дорастить ребенка хотя бы до десяти лет? Легко, наверное, если все у вас идет как положено: вы оплачиваете ясли, потом детсад, потом отдаете сына на школьную продленку, а летом посылаете в лагерь. Жена стирает ему и готовит, покупает необходимые вещи, сидит с ним во время болезней – все! Остальное идет само собой, не требуя вашего участия. Но они с Ирой, когда завели ребенка, придумали столько лишних дел, что всю свою жизнь поставили с ног на голову. Ладушки-ладушки… полетаем к потолку… кто сводит малыша в парк?.. пора учить буквы… поедем, сам выберешь подарок ко дню рождения… и так далее, и тому подобное. Уф, как он, Павел, от всего этого устал, хотя осознал свою усталость, как ни странно, совсем недавно. Видимо, она в нем копилась, копилась и наконец выплеснулась из подсознания. Зато уж теперь его в этот хомут больше не запряжешь – хватит, поездили...
Вот даже и к компьютеру Павел обратился сперва исключительно из-за Тимки, не предчувствуя, какое значение это будет иметь для него самого. Прежде он очень переживал за сына: хрупкое сложение, чрезмерная впечатлительность, установленная врачами высота нервных реакций… Полный несуразной родительской любви, перехлестывающей в жалость, Павел хотел поддержать своего словно бы обделенного судьбой птенца, хоть чем-то компенсировать ему недополученное от жизни. Вот тут и замаячил на горизонте компьютер, способный переместить сына на более высокую ступень дворовой и школьной иерархии. Ведь дети сейчас отлично осведомлены, у кого что есть, а кто живет без дорогих игрушек. К тому же, говорят, школьнику легче учиться, когда у него на службе домашняя электроника…
Но прежде всего требовалось научить Тимку пользоваться компьютером, а еще раньше – научиться самому. Удивительно, что до тех пор Павел не сталкивался с подобной проблемой, так как в своей конторе занимался иной областью работы. Пришлось уткнуться в инструкции, а тут как раз наступило время отпусков, и жена с сыном отбыли в деревню. Павел не привык быть дома один. Чтобы хоть чем-то заняться, он подсаживался вечерами к компьютеру и постигал премудрости управления. Вот приедут Тимка с Ириной – а он уже все изучил, до всего дошел, все умеет…
Простейшие операции усвоились скоро. Гордый собой, Павел набрал на клавиатуре письмо Ирине и Тимке, но посылать не стал: почта в деревню к теще (за неимением настоящей тещи он считал таковой Иринину бабулю) приползала со скоростью черепахи. Это письмо он оставил на память, чтобы показать жене и сыну по возвращении, но потом, когда для него открылись иные горизонты, просто забыл о нем. До того ли ему стало, чтобы сентиментально хранить какой-то клочок бумаги?
Если бы у Павла была склонность к литературному творчеству, наверное, он в первые дни увлечения компьютером стал бы писать роман. Но Павел никогда не интересовался сочинительством. Зато он увлекся технической стороной дела, к изучению которой все больше примешивалось восхищение: ну и машина, ну и разум, не хуже человеческого! Да что там не хуже – гораздо лучше. Никакой человек не соображает так, как это делает комплект из пары-тройки серебристо-серых ящиков. Конечно, в его устройство заложены человеческие мысли – но он и сам собой не дурак, думал Павел, если решает многочисленные задачи по раз навсегда полученным указаниям.
Вследствие таких размышлений пользователь стал уважать своего электронного соавтора. Теперь Павел относился к нему личностно, как к какому-нибудь сказочному мудрецу. Ждал от него чего-то чудесного, необычного. Серебристый цвет компьютера напоминал Павлу редкие чудеса, случавшиеся в его детстве: однажды под Новый год мать достала откуда-то золотой и серебряной бумаги, из которой он вырезал много переливающихся волшебным светом звезд. И вот сейчас, почти через тридцать лет, в пору городской жары снова вспомнились те новогодние звезды – как предчувствие грядущих чудес, новых увлекательных возможностей...
И чудо вправду произошло. Недавно Павел понял простую и в то же время великую истину – надо, чтобы человек обрел в жизни счастье. Не такое куцее, каким до сих пор обладал он сам: семья, относительный достаток, воспоминания пусть убогого, но все-таки прикипевшего к сердцу детства… Нет, человек должен быть счастлив иначе – чтобы все задуманное им в тот же час свершалось наяву. А достичь этого можно не в обычной действительности, где радости отмеряются крупицами, а внутри компьютера, готового исполнить твое любое желание. Не важно обладать, важно чувствовать себя обладающим. Какая разница, зиждется ли твое удовольствие на реальной основе или существует в ином пространстве? Ты его ощущаешь, и точка. Нажать клавишу компьютера все равно что взмахнуть волшебной палочкой, которая превращает тыкву в карету, крысу в кучера, а твои подлинные лохмотья в ослепительные наряды. И ты едешь на бал, на свой собственный праздник жизни, где все твое и все для тебя – как, собственно, и должно быть в настоящем мире. Однако увы… Бог редко дает человеку счастье, и никогда – полной чашей, ибо
