безопасности взять в заложники…
- Честный слово, Валия: как только самолет – все дети отпускаем! Зачем нам тогда дети? Мы в самолет, они по домам… – Он склонился к ней, нежно-нежно, как бывало порой, блестя глазами. – Турция пускай нам двоим, больше никого. Дядя – пшик! – дальше поедет. Ирак, Аравия – сам не знаю, клянусь Аллахом! А нам подарок оставит – будем жить как Алладин с лампой, такие богатые! Вот честный слово…
Валя вздохнула и закрыла глаза. Теперь ей все было ясно: надо как можно скорее уносить ноги. Невыразимо трудно оторваться от праздника жизни и вновь вернуться к тому серому существованию, где нет ни любви ни удовольствий, ни свободы в деньгах ни перспектив; так трудно было бы, наверное, младенцу из широкого мира попасть обратно в утробу матери. Но это потом, Валя еще успеет это пережить. Сейчас ей предстоит нечто более ужасное, чем возвращение к прежней жизни, – притворство с Алишером, которого она успела искренне полюбить. Фальшивая нежность с любимым, которого вскоре предстоит потерять навеки… Но это тоже потом: сейчас главное – заложники. Она не должна допустить, чтобы план Алишера удался, и они с дядей увезли детей.
Все это пронеслось в Валиной голове, пока он, прищурившись, ждал ответа. Валя жеманно вздохнула вслух:
- Знаешь что, милый, я сейчас устала. Я обо всем этом подумаю, хорошо? А теперь уже поздно, спать хочется. Давай договорим завтра!
С миндальной улыбкой, от которой она прежде теряла голову, Алишер протянул к ней руки.
- Значит, разговор хочешь завтра. Сегодня хочешь спать. Пусть будет, как хочешь… Ну иди ко мне!
Мелькнула шальная мысль – а не воспользоваться ли этой прощальной близостью, которую дарит судьба? Ведь больше они с Алишером никогда уже не будут вместе… Но в следующую секунду Валя сообразила, что это очень опасно: попасть сейчас в его объятия. Ведь в самый такой момент она может не выдержать взятой на себя роли, выдать себя… И тогда рухнет надежда предотвратить ужасное. Ей нужно быть очень осторожной, чтобы пятьдесят московских семей не захлебнулись в глубоком горе...
- Сегодня нам нельзя, Алишер. Я сегодня не могу...
Он смотрел на нее насмешливо – или ей так казалось? Раньше Валя не замечала, что его нежная улыбка, оказывается, напоминает презрительную ухмылку.
- Не можешь, не надо! Если ты решила, пусть опять будет по-твоему…
- Ты только не обижайся, хорошо? Я приду к тебе завтра, а сейчас очень хочется спать…
- Зачем ждать завтра? – насмешливо спросил Алишер. – Хочешь спать? Ложись! – Он кивнул на широкую тахту, которая ей была хорошо знакома – самые острые и сладостные моменты их с Алишером отношений были связаны с этой тахтой.
- А ты где будешь спать?
- Я на пол. Постелю ковер. Кинь мне одну подушку...
- Но зачем так? Зачем мне спать у тебя? – С возрастающим беспокойством допытывалась Валя. – Давай я лучше пойду домой, а завтра мы снова встретимся…
- Домой нельзя, Валия, – покачал головой Алишер. – Ведь в Турции ты мне будешь жена. Тебе надо привыкать – всегда вместе!
Теперь уже было очевидно, что он смеется… и вовсе не добродушно, как мог любящий мужчина усмехнуться на причуды любимой женщины. Нет, он откровенно смеялся над ней, и вообще это был уже совсем другой Алишер, таящий в себе целую бездну ужаса и опасности... Валя почувствовала, как по ее спине побежали противные липкие мурашки. Надежда предотвратить трагедию висела на волоске!
- Ты не вернешься теперь домой, Валия, – серьезно повторил он. – Жди новый дом на берегу моря. А пока живешь здесь, где мой дом.
- Но как же так… – пыталась возразить Валя. – Я не взяла с собой вещи… Ведь мне нужно собраться, правда, Алишер?
- Чего ты хочешь? Лифчик-трусы, щетка для зубов? Пиши на бумаге список, получишь все прямо из магазина!
- Зачем же из магазина, если я могу взять свое? Я хочу свои собственные вещи!
- Свои? – злобно прищурившись, насмехался Алишер. – Вах-вах, держите меня! Что у тебя там, сокровище? Как у калифа Гарун эль Рашида?
Валя покрылась
