* * *
Они вышли из лифта и не успели двинуться в искомом направлении, куда показывала стрелка, как мимо проскочили двое форме, едва не сшибая встречных с ног, и резво побежали по коридору.
— Не нравится мне это, — напряженно сказал Аксютин, переглянувшись с Павлом.
Они прошли мимо пустого столика медсестры, направляясь прямо на крики и громкую ругань. Люди в белых халатах и больничной одежде жадно смотрели в ту сторону, но никто не кидался на помощь. Желающих жить мирно не наблюдалось. Зазвенело расколотое стекло и на ультразвуковой ноте, завизжала женщина.
На полу, у кабинета врача, скорчившись, лежал один из быстроногих парней в форме. Руки он держал между ног и тихонько подвывал. Второй, видимо, и вышиб головой стеклянную дверь и очень медленно пытался подняться. Ноги скользили по осколкам и не похоже, что хоть что-то соображал. Так и скребся с обреченным видом, напоминая жука. Приподнялся — опять упал. Сотрясение мозга определялось без медицинского образования по нескоординированным движениям. По соседству столпилась стайка девиц в белых халатах, с живым вниманием наблюдая происходящее.
Пожилой мужчина в белом халате, с текущей из разбитого носа кровью стоял, вжавшись в стену спиной, и со страхом смотрел, на беснующегося Андрея. На нем повис Олег и с трудом удерживал. То, что лилось у старшего брата изо рта, ни одна самая передовая газета не напечатала бы ни в период гласности, ни во времена застоя. Во втором случае еще и редактора уволили бы. Выкрики были страшно эмоциональны и совершенно не вразумительны. Самым понятным было обещание убить козла.
Павел встал перед ним, загораживая врача своим телом. Посмотрел прямо в глаза и резко ударил со всей силы по лицу. Голова Андрея мотнулась, и он растеряно посмотрел на брата. Потом весь обмяк и заплакал. Павлу стало нехорошо. Не в первый раз он видел сорвавшегося Андрея и догадывался, что тот может выкинуть. Но вот плачущий — это было зрелище неординарное. Он такого не помнил.
— Все, — обнимая его, сказал Павел растеряно. — Успокойся.
— Сделайте ему укол что ли, — зло посоветовал за спиной Аксютин. — Откуда я знаю? — возмутился на робкий вопрос, — успокоительное.
Подскочила одна из девиц со шприцем, торопливо набрала из ампулы жидкость, и с опаской закатав Андрею рукав, всадила в вену. Он даже не отреагировал, продолжая всхлипывать.
— Евгений Васильевич, — приказал Павел, не оборачиваясь. — Разберитесь. Если надо заплатите.
— Он еще и меблЯ в кабинете переломал, — доложил Олег, — пока за этим гонялся.
— Ты тоже с ним иди, — процедил сквозь зубы Павел. — Для поддержки. Или пусть деньги возьмут, или продолжишь в том же духе. Помаячь там своей физиономией.
Объяснять не требовалось. Незнакомые люди, встречаясь с бывшим боксером и увидев его нос, а также габариты, заранее обреченно ждали крайне неприятных последствий. Обычно Олегу и говорить ничего не требовалось. Посторонние норовили перейти на другую сторону улицы, лишь бы не встречаться.
— Оставьте нас одних! Живо!
Осторожно направляя, отвел брата в угол и усадил на стул. Присел рядом, продолжая обнимать.
— Она умерла! — уткнувшись в плечо младшего брата, сказал Андрей. — Мамы больше нет! Я еще вчера знал. Наш еб… ящик сообщил. Похороны состоятся послезавтра. Придут с соболезнованием… Чтоб их самих скрутило и очень соболезнованно стало… Как прочитал, взял ее и потащил в больницу. Она еще удивлялась — прекрасно себя чувствует… Ничего не болит, все в порядке. Зачем отрываю ее от дома. Такая радость — самой все обустраивать. Всю жизнь мечтала нормальную дачу иметь и ютилась в этой сраной халупе. Что это мне в голову взбрело отрывать от вечной чистки-уборки? А ху…. его знает, как объяснить. Сказать я знаю?!!! А что знаю? Там ничего не написано. Дата в моей биографии. В долбанном Интернете один хрен ничего не поймешь, где правда, а где вранье. Хорошо еще день указан. Ни диагноза, ни как все было. Вот и подхватился. Почти насильно засунул в машину. Привез… Всем кругом забашлял, пусть срочно смотрят. По любому хуже не будет, да и врачи рядом. Если что мгновенно набегут. Она еще смеялась, чего я дерганый. Ага… прибежали суки… Им плати не плати, будут чаи гонять в ординаторской и ху… знает чем заниматься. Убью, — он опять рванулся и Павел его с трудом усадил. — Гады, самая лучшая на свете медицина. Ничего не видят. Я отошел на пять минут, тебе звякнуть и в контору, чтоб не ждали. Возвращаюсь — лежит. И ни одной души рядом!
Он еще долго что-то говорил, ругался и проклинал весь мир. Павел молча сидел рядом и думал. Опять подтвердилось. Получается, исправить можно исключительно несчастный случай. Или действие. Вот должен упасть тебе на голову кирпич — не ходи в том месте и будет тебе счастье. А от инфаркта не убежишь. Подошел срок и пришел тебе песец. И что дальше? Не заглядывать? Глупо. А знать свой срок страшно. Человеческая психика не приспособлена к таким откровениям. Хуже того, вычитаешь дату и пойдешь пить. От алкоголя и загнешься. Что, Интернет виноват? Сам постарался. Не знал бы, не допился до белой горячки и не сдох. Куда не кинь, всюду клин. Подарочек нам достался. Выбросить жалко, пользоваться жутко. Удавил бы этих инопланетян за их подарок, в виде троянского коня, оформленного под столь занимательную вещь. И ведь не откажется от этого Андрюха. От власти еще никто не отказывался. А информация — власть. Да и польза от нее несомненная. Деньги мусор, а вот Жанку я бы никогда не встретил, не свалились на голову чудо. Что она там делает? Позвонить надо. Я ж не предупредил, куда отправился. Когда Андрюха позвал, он ничего не объяснил. Приезжай и все. Думал, опять очередная супергениальная идея посетила. Стукнуло в голову больницу прикупить. Придет Жаннка, а меня нет. Может, не стоило в Москву перебираться? Стоило! Отдельно жить всегда лучше. Когда уже мобильники появятся в продаже…
Он вышел на лестницу, доставая сигареты. Обнаружил там уже дымящего не хуже паровоза Евгения Васильевича.
Аксютин вынул зажигалку и дал прикурить. Подождал, пока выпустит дым, и негромко сообщил:
— Тромб. Оторвался и закупорил сосуд в мозгу. Никто не виноват. Никаких признаков. Случается иногда и с молодыми. Мгновенье назад замечательное самочувствие и вдруг… Говорят есть какое-то импортное лекарство для разжижения крови и его надо принимать регулярно. Тогда шанс есть. Но не в последний момент. Да это и определить почти не возможно. Почему тромб отрывается толком неизвестно. Лекарство, скорее, для профилактики. Оно не лечит, а при большой дозе можно и в ящик сыграть. Кровь перестает сворачиваться.
— Это точно? — затягиваясь, спросил Павел.
В голове быстро шел просчет вероятностей. Получается, знай, они болезнь заранее, могли спасти. Добыть лекарство сегодня не проблема. Если что и из-за границы притащить не великое дело. Хорошо быть умным задним числом…
— Вскрытие необходимо, для диагноза, но врачи уверены. Что-то они там говорили научное. Я все равно не понимаю, и проверить, не способен. На то и патологоанатом существует.
— Это обязательно?
— Конечно, — взглянул Аксютин с удивлением. — Закон. Официальные требования в случае смерти пациента. А вдруг лечили не от того? А вдруг врачебная ошибка?
— Да… бумага должна быть. Без бумажки ты букашка… А с этими что? Ну, врач… охранники…
— Договорился. Они тоже люди. С одной стороны понимают, с другой — деньги никому не лишние.
— Ладно. Потом скажите сколько — верну.
— А как он? — помолчав, спросил Аксютин.
— Заснул. Дозу успокоительного ему лошадиную вкатили. Как буйному. Евгений Васильевич хмыкнул. — Я попросил посидеть возле него медсестру. Теперь не выйдет. И Олег там — присмотрит. Повторения никому не надо. Проспится — отвезете домой. А я уж займусь всеми этими… бумагами…
— Он что опять видел? — очень тихо спросил Аксютин выдержав длительную паузу. — Мы должны были ехать в Архангельск. Вдруг сорвался, повез в больницу, все отменил…
Павел раздавил окурок о перила и повернулся к начальнику безопасности фирмы. Посмотрел в
