предприятий. Целый комплекс мероприятий направленный на получение прибыли, включая амнистию для уведенных за границу денег. Дешевле обойдется, чем брать очередные кредиты и выплачивать по ним проценты.
— Сидит же Ельцин!
— Это ненадолго. Маятник бардака дошел до высшей точки. Теперь он качнется обратно. Особенно на волне кризиса. Люди захотят спокойствия и порядка. Скоро из недр чиновников появится серый и невыразительный человек. Он начнет всех строить. Вдруг, внезапно обнаружатся злоупотребления в приватизации, и парочка олигархов срочно уедет за границу. А кого-то и посадят. Имущество переместится к другим малоизвестным деятелям, случайно оказавшимися его хорошими знакомыми. Ну, или близким помощникам в администрации. В целом ничего не изменится. Придут вместо одних другие. Новая команда чиновников, удачно подсидевшая предыдущую и пообещавшая Гаранту Конституции неприкосновенность за разные прошедшие делишки. Новые тоже не прочь поживиться будут. Тут еще очень важно повышение цен на нефть. У него появится, чем затыкать дырки в бюджете.
— Хм?
— Есть признаки, — туманно сказал Андрей. — Долго объяснять. Понятно не завтра. Если я прав — получим народ, распевающий хвалу мудрому государственному деятелю. Тут мне и вовсе ничего не светит. И знаешь, я даже рад в глубине души. Я, безусловно, большая сволочь, но когда жизнь в стране улучшается, мне приятно. Еще бы она облегчалась не за счет повышения стоимости сырья, а производства, совсем прекрасно было бы. Закрыли… Муса, — сказал он просительно, — не играй с огнем. Мне что ли не жаль такой жирный кусок? Я перед отъездом из Москвы имел несколько разговоров на эту тему с очень серьезными людьми. Пока мы не лезем на 'Североникель' нас трогать не будут. Хочешь ЗИЛ? Четыре миллиона не деньги. Я договорюсь.
Говорить про свои дела с алюминием он не стал. Вот уж чего ему не требуется, так Даргиев в качестве иллюстрации уголовных связей и заинтересованности Аркона. Нет уж. Схема прежняя, проверенная на Североникеле, но на первые роли пошел совсем другой человек. А уж свою долю и немалую он непременно получит. Деньги. Надо вкладывать деньги. А все эти мелькающие по экранам олигархи хотят за копейку все получить. Вот пусть и работают громоотводом. Он за ширмой постоит и за ниточки подергает. Второй раз накладки не будет.
— Что мне делать в Москве? Там меня кинут еще быстрее тебя, вхожего во все высокие кабинеты. Нет. Я большой человек здесь и очень маленький там. И я не уступлю. Я пойду до конца, — упрямо сказал Муса. — Если не мне, Прилучный тоже ничего не получит.
* * *
— Так, — просматривая бумаги, сказал Андрей, — это все?
— Еще договор, — передавая ему, сообщил Леня. Он сложился на манер циркуля и протянул тонкую стопку листков, сколотых скрепкой. При его росте и худобе это смотрелось достаточно смешно, но все давно привыкли. И к тому, что он вечно ел, а впрок не шло, и к постоянно кислому выражению лица.
Лариса отметила, что сесть ему Андрей не предложил. Настораживающий признак. И что он сходу, не успев подняться в самолет, потребовал Хворостова к себе, тоже было не слишком приятно. Надвигалась буря. Ничего удивительного. В подробности общения с Мусой ее не посвящали, но общую обстановку она представляла прекрасно. Из Кремля всерьез давили, и идти на конфликт Еременко не желал. А подвинуть своего директора не мог. Муса всерьез уперся, и сдавать позиции отказывался. Откуда не кинь, всюду клин. Долгая подспудная борьба с Приучным вылезла наружу. Тому очень хотелось подмять под себя ГМК 'Североникель' и несчастные 7,4 % акций у Еременко и Мусы на пару очень раздражали. Злые бизнесмены скупили у рабочих их акции. Непорядок! Больше так никто не делал, все остальные трогательно заботились об интересах трудящихся. Там еще болтались долги, чуть ли не сто миллионов и Даргиев не хотел договариваться по-хорошему.
Должность личного референта давала ей многие знания и некоторые из них был достаточно опасными. Лариса прекрасно понимала, что с ней сделают, если она хоть где-то попытается озвучить лишнюю информацию. Иные действия и договоренности ничего общего с законами и правилами честного видения бизнеса не имели. Да в России везде так.
Она посмотрела в иллюминатор на облака. Встревать сейчас не стоило, да и не ее это трудности. Гораздо приятнее подумать о комфорте, окружающем ее. Не так давно появившийся самолет был отделан по специальному заказу и даже толком не обмыт. Первый полет. Вернее второй, если считать и обратную дорогу. Когда летели в Архангельск, было не до изучения дизайна. Все прорабатывали разные варианты. Как выскочить из неприятной ситуации без особых потерь. Из-за упрямства Мусы ничего не срослось.
А самолет и снаружи и внутри выглядел неплохо на ее неискушенный взгляд. Нет, золотого телевизора, в который не смотрят, а показывают, не было. Как и отсутствовал золотой унитаз. Все было вполне функционально. Для Андрея Николаевича специально отгорожена комната, в которой он мог спокойно работать даже в полете.
Стандартный набор. Столы для него, для нее. Кресла, кожаный диван. Шкаф для одежды. Отдельный санузел с душем и унитазом. Единственная оригинальная деталь — толстый ковер на полу. Она сама его заказывала, проверяла качество и догадывалась, зачем он нужен. Это вызывало острое любопытство. Столы, диваны, тумбочки и кресла они уже проверяли на прочность. Теперь предстояло обновить персидский ковер. Если вспомнить, сколько он стоил, даже интересно будет ли удобно и приятно. Ходить босой ей понравилось. Никакого дискомфорта и врезающихся в ступни узелков. Для себя старалась.
Были еще отдельные отсеки для охранников, помощников и обслуги. Там она даже побывать не успела, но не сомневалась, что все сделано по высшему разряду. Качественно, но без кичливой дороговизны, рассчитанной на произведение впечатления. Это можно было написать вместо лозунга на любых принадлежащих Еременко вещах. Все должно быть функционально и не резать глаз. Хвастаться перед имеющими схожие возможности он не собирался, как и тратить бессмысленно деньги. А на всех прочих плевать хотел с высокой башни. Эйфелевской или Спасской роли не играло.
— Вот это что? — тыкая пальцем в один из пунктов договора, крайне нехорошим тоном спросил Андрей Николаевич. Взгляд у него был стеклянный, отчетливый предвестник очередного приступа бешенства. — Кто это визировал?
— Юридический отдел, — растерянно ответил Леня. — А в чем дело?
— А в том, — переходя на крик, заявил Андрей, — что в случае если они не выполнят свои обязательства, то честно вернут заплаченную сумму. Ту, что в договоре записана. Не реальную! Каким местом ты думал, когда подсовывал мне на подпись эту чушь?!!!
Лариса с уважением взглянула на дико орущего начальника. Она прекрасно знала, какое у него за плечами за сомнительное образование и ее искренне восхищала его удивительная способность не просто читать массу проходящих через него документов, но еще и вылавливать подобные ляпы. Он в жизни не подписал ни одной бумажки, предварительно не ознакомившись с текстом, кто бы ее не принес. Это создавало массу дополнительной работы, но зато никто не смел плохо подготовиться. И вот, пожалуйста. Специалист-юрист, собаку съевший на этих делах не заметил, а Андрей Николаевич выловил моментально. Будет теперь тому умнику очень больно. Легко не отделается.
— Ты что мне принес, гнида? — продолжал разоряться Андрей. Скомкал договор и швырнул в лицо Хворостову. — Уволю скота! Пошел вон!
Красный как рак Леня ползал под вопли по полу, собирая листки. Скрепка не помогла. Андрей если уж что ломал, так всегда на совесть. Подхватил бумаги и поспешно выскочил за дверь, не дожидаясь пока в голову прилетит со стола что-то тяжелое. Тем более, пока Андрей Николаевич соизволит встать. Тут уж можно было и поломанные ребра заработать.
Лариса быстро взглянула на Еременко и, убедившись, что он на нее не обращает внимания, молча встала и вышла вслед за Хворостовым.
Андрей подождал, пока дверь за ней закроется и, достав телефон, принялся набирать сообщение. Слова были вполне нейтральные, да Зверь прекрасно знал смысл.
На душе было тошно, но другого выхода он не видел. Уступая тендер, он подтверждал лояльность
