Политэкономия соцреализма

207

Следует отметить, что одной из сторон десталинизации советской эстетики в конце 50–х – начале 60–х годов стал осторожный пересмотр наследия Чернышевского в кн.: Буров А. Л. Эстетическая сущность искусства. М.: Искусство, 1956; Ванслов В. В. Проблема прекрасного. М.: Искусство, 1957; Егоров А. Искусство и общественная жизнь. М.: Советский писатель, 1959; Гольдентрихт С. С. Об эстетическом освоении действительности. М.: Издательство МГУ, 1959; Борев Ю. Б. Категории эстетики. М.: Издательство МГУ, 1959; Столович Л. Н. Эстетическое в действительности и в искусстве. М.: Госполитиздат, 1959; Столович Л. Н. Предмет эстетики. М.: Искусство, 1961, и др. Даже самый ортодоксальный из советских эстетиков И. Астахов вынужден был в своем пересмотре Чернышевского отказаться от его формулы «Прекрасное – это жизнь». «Искусство есть прекрасное воспроизведение действительности в образах и картинах», – утверждал Астахов (Астахов И. Искусство и проблема прекрасного. М.: Советский писатель, 1963. С. 16).

Однако в целом пересмотр основ сталинской эстетики советскими шестидесятниками ни в коей мере не был последовательным. Когда сегодня, спустя полвека, перечитываешь статью В. Померанцева «Об искренности в литературе» (Новый мир. 1953. № 12), ознаменовавшую собой если не начало, то первый признак оттепели, отчетливо понимаешь, почему столь романтическими были призывы Померанцева к «искренности», к тому, чтобы «вернуть в литературу жизненные конфликты», к отказу от «заданности» и идеологического шаблона. Померанцев (и поколение шестидесятников в целом) понимал ситуацию примерно так же, как и традиционная советология: соцреализм – это литература лжи. Поэтому достаточно начать «писать правду» (прямо по совету Сталина), как вся эта миражная постройка рухнет. Соцреализм, однако, распался, но не от того, что кремовые розы советского романа начали таять при первом тепле оттепели и совсем растаяли под солнцем гласности в эпоху Горбачева. Напротив, призывы Померанцева – это призывы не к более искренней, честной, критической и т. д. литературе, но именно к принципиально другому роду деятельности. Советский роман не лгал и не лакировал (как утверждали его традиционные противники). Он не «воспитывал» и не «звал вперед». Он создавал иную реальность (лишь попутно лакируя и воспитывая). Советская литература создавала социализм, поэтому она была чем?то большим, чем просто литература. То, чего требовали от этого искусства шестидесятники, основывалось на том, что это некое миметическое традиционное искусство, которое просто «завралось» (из?за страха и цензуры), что, конечно, является сильным упрощением ситуации. Соцреализм закончился не от «правды», а оттого, что был завершен сам социалистический проект, в котором ему была отведена роль производителя социалистической реальности.

208

Красная новь. 1933. № 6.

209

Оружейников Н. Социалистический реализм в журнальной критике // Книга и пролетарская революция. 1933. № 8. С. 28.

210

Ермилов В. Поэтическая комедия // Литературная газета. 1950. 1 июня. С. 3.

211

О причинах и ходе этой борьбы см.: Добренко Евгений. Соцреалистический мимесис, или «Жизнь в ее революционном развитии» // Соцреалистический канон. СПб.: Академический проект, 2000.

212

Ермилов В. Некоторые вопросы теории социалистического реализма // Вопросы литературоведения в свете трудов И. В. Сталина по языкознанию. М.: Издательство АН СССР, 1951. С. 148.

213

Звезда. 1950. № 1. С. 187.

214

Ермилов В. Некоторые вопросы теории социалистического реализма. С. 149– 150.

215

Грудцова Ольга. О романтизме и реализме // Октябрь. 1947. № 8. С. 182.

216

Бялик Борис. Надо мечтать! // Октябрь. 1947. № 11. С. 186.