В 1910 году питерский пиит Саша Чёрный риторически вопрошал сограждан:
Правда ли или глупые домыслы, что из-за погони за вечной молодостью, злоупотребляя пресловутыми стволовыми клетками, умерла красавица Анна Самохина? Как до неё Любовь Полшцук, Олег Янковский и Александр Абдулов?
Про последних двух поведал на страницах массового глянца их коллега Марк Рудинштейн. О своей задумке написать мемуары и откровенно поведать о весёлых нравах нашей заслуженной богемы Марк рассказал мне осенью 2009 года. Его тезис: зрители должны знать не парадную, но истинную суть кумиров. Мои аргументы в той дискуссии: тусовка и без этих разоблачений осведомлена, что Александр Гаврилыч на своих знаменитых «Задворках» собирал средства не на восстановление церкви, а на казино и девушек, ну а, допустим, Олег Иваныч неравнодушен был к молоденьким журналисткам, – однако нужны ли все эти пикантные подробности «электорату»?
Я и сейчас считаю, что вам, дорогие читатели, нет нужды знать, почему Оксана Фандера ночевала в номере Сергея Лисовского, а не со своим супругом. Тем более что сам факт незначим. Существенна трактовка. И каждый судит в меру своей испорченности. Кто-то, судя, повторюсь, по себе исключительно, делает вывод, что сие доказывает циничный адюльтер. А кто-то, надеюсь, вполне может предположить, что актриса, повздорив с благоверным, просто нашла приют в просторных апартаментах. Свечку никто не держал.
Вопрос: говорить или нет? В своё время и Надежду Мандельштам, и Андрея Кончаловского подвергли остракизму за мемуаразмы (последнего – за то, что тщательно отрисовал свои романтические экзерсисы).
Цитата из Владимира Мукусева: «С сентября 1990 года мы поняли, что нам стало тесно в рамках «Взгляда». Так родилась идея «BИDa». Правда, я сначала назвал его творческим объединением «Пятница». Но пока я занимался разработкой его концепции, некоторые члены нашей команды за моей спиной стали заниматься совершенно иными делами. При участии того же Влада вдруг появилась какая-то «Шоу-биржа», когда за совершенно конкретный чёрный «нал» наши музыкальные редакторы давали во «Взгляде» объявления о предстоящих гастролях рок-музыкантов. В результате время неподкупных «взглядовских» небожителей прошло… Передача, которую не удалось запретить, стала разваливаться изнутри».
Глава 4. ЭРНСТ. ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ (БОЛЬШОЙ И МАЛЕНЬКИЕ)
Маленький оазис в большой державе
Продекларировать, что все, работавшие в программе, самые-самые, было бы, конечно, нескромно. Многим просто повезло. Как, например, мне. Но этих харизматичных «самых» тоже было в достатке. И самый успешный из них, во всяком случае в смысле телекарьеры, это режиссёр Константин Эрнст, с 1995 года де-факто рулящий Первым каналом. Именно начиная с его персоны мне легче всего выстроить галерею ТВ-икон эпохи «Взгляда».
В каждой шутке есть доля шутки – добавляю я, упоминая о Константине Львовиче Эрнсте как о самом значительном своём телевизионном достижении. И ещё вспоминаю игривые вирши Андрея Макаревича:
Весь нынешний истеблишмент наш – родом из Питера. И руководитель самого могущественного отечественного телеканала в своих интервью тоже любит пробросить, что, мол, вырос на Восьмой линии Васильевского острова. Ну так и есть. Рос. И вырос. Стал Большим.
Только он такой же ленинградец, как, например, рождённый в СССР Юрий Шевчук. Потому что родился-то будущий матадор Российского ТВ в «хрущёвке» на «Соколе», в семье перспективного сельхозвельможи Льва Константиновича Эрнста. Назвали его Костей именно в честь дедушки. Потом профессора Эрнста перевели в Ленинград. Когда в 80-е отца в очередной раз повысили и вице-президент ВАСХНИЛ переехал в Белокаменную, Костя вновь стал москвичом.
Рассказывая мне о новичке в нашей тогдашней компании, Наташа категорично заявила:
– Ну с этим ты точно не сойдёшься. Совсем вы разные. Вам даже поговорить не о чем будет.
Угу. Закончили мы этот день на Костиной кухне, в компании его подружек. Через неделю мы с Костей вдвоём уехали. Каникулярничать в Крым. В незабвенный Никитский ботанический сад, где на территории благоухающего заповедника в ту пору располагался уникальный мини-пансионат для сельскохозяйственных академиков. И естественно, Костин отец, второй человек в Академии, имел возможность свою квоту переруливать на единственное чадо.
Райский оазис в бумагах ВАСХНИЛ, по всей видимости, числился как полигон для выращивания чудесных мегаперсиков, кража коих из-под носа недокормленных сторожевых овчарок и вооружённых дробовиками пьяниц-охранников была одним (но, увы, не единственным) из наших экстремальных крымских развлечений. И ездили мы туда до тех пор, пока не рухнула страна, в которой только и возможно было существование столь нерентабельных и по-пелевински невероятных заведений, как «Дом отдыха в Никитском саду».
Ночные набеги не имели под собой утилитарной основы. Кормили академиков в приватной столовке не то чтобы изысканно, но вполне по советским меркам деликатесно. Сельхозэлита гурманствовала по чину и профилю своего позиционирования. Так что витаминов и калорий хватало. Кражи носили исключительно спортивный характер. Бесплатный аттракцион. С умеренным риском получить порцию дроби или укус разъярённого пса.
Во время дневной прогулки, возвращаясь из сельского магазинчика с бутылками приторной «Изабеллы» вдоль периметра секретного «лабораторного» сада, мы находили «точку входа»: место, которое казалось подходящим для персик-авантюры.
Отправлялись на жатву после полуночного купания в запретной зоне на мысе Монтедор. Плескание в темноте, с одной стороны, вымывало хмель, а с другой, учитывая безрассудное ныряние среди хищно отточенных скал заповедника, поднимало уровень адреналина на «операционный уровень».
Где-то в час-два ночи, оставив кого-нибудь из девчонок на «атасе», мы перемахивали через тёмную ограду, инкрустированную узорами «колючки» разного калибра, и по-пластунски прокрадывались через парфюмерно благоухающий кустарник к экспериментальной плантации. Поскольку, повторю, экзерсисы наши не были коммерчески обоснованы, не было у нас, как правило, с собой никакой ёмкости. Мы на ощупь находили достаточно спелые плоды и в качестве сумки использовали застиранные майки, из которых импровизировался этакий кенгурятник.
