он рекомендует прочитать книгу всем. Он даже сравнил её с исповедью и документом эпохи. Сам же я вижу её очевидные недостатки, главный из которых – многословность, всё-таки почти 600 страниц. В соревновании с Интернетом можно победить не только смыслом, но и компактностью. Но, не скрою, мне приятно, что во всех мне известных вузах страны, где изучают филологию и журналистику, эту книгу рекомендуют как учебник.
– Первый съезд народных депутатов специальным решением создал что-то вроде комиссии по расследованию противодействия выборам КГБ. Наша комиссия была фактически первой попыткой поставить работу спецслужб под контроль только-только нарождавшегося тогда гражданского общества. И к чести чекистов надо сказать, они хоть и с трудом, но шли нам навстречу. Они сами говорили, что хотят заниматься своим главным делом – безопасностью страны, а не сгнившего режима. То есть перестроечные процессы шли и в абсолютно закрытом до этого ведомстве. Кстати, именно в то время Лубянка поделилась с нами и «святая святых» каждой спецслужбы. Именами некоторых информаторов. Меня тогда поразили не фамилии тех, кто писал на меня доносы, а их количество. Сегодня все они при должностях, деньгах, обласканы властью.
Глава 9. ЭРНСТ. ЭПИЗОД ВТОРОЙ (БОЛЬШОЙ И МАЛЕНЬКИЕ)
Большое сердце «Маленькой Веры»
В Никитском жили действительно все в одном номере. Сейчас даже трудно представить, что одну, пусть и просторную комнату делило несколько весьма самостоятельных людей, привыкших всё-таки к определённому комфорту. Эрнст был мастером ситуации, он умел администрировать отношения даже в масштабе застолья. Никто не роптал, потому что всем было хорошо.
Рекордным было лето 1989 года. Тогда в отведённый 27-летнему биологу Константин Львовичу Эрнсту номер на втором этаже чудо-пансионата вселилось полдюжины непростых гостей! Андрей Макаревич, Саша Любимов, Наташа Негода + Сергей Толстиков и я.
Правда, тогдашний секс-символ державы Негода, приехавшая в Никитский вместе со своим ухажёром Толстиковым, через пару дней нашла какую-то частную квартирку на горе, между Нижним и Приморским парками. И влюблённая парочка оперативно освободила шикарный балкон, на котором располагалась койка их медового месяца. Условно говоря, медового, поскольку Сергей, как жаловалась нам по пьяной лавочке Наталья, был хронически женат. Впрочем, лет 10 или более после той поездки они прожили душа в душу; не знаю уж, насколько юридически при этом легализовав свои взаимоотношения.
Актриса только что прошла через очередные разборки с непросыхающим балагуром Мишей Ефремовым, с которым бурно и нервно романилась с 1985 года, после его возвращения из армии. Она, кстати, училась в мастерской Ефремова-старшего (Школа-студия МХАТ), что не могло не обсуждаться в богемной среде.
Тогда в кинобомонде ещё не было моды на мезальянсы: актрисы, быть может, и влюблялись в дедушек-кумиров, но как-то не доходило до огласки или, тем паче, до загса. Михаил, замечу, всего-то на два дня старше Натальи (Толстиков на шесть лет). Негоде в то ялтинское лето было ровно столько же, сколько Юлии Высоцкой на день свадьбы с разменявшим седьмой десяток Андреем Кончаловским.
После драматического развала тандема Ефремов – Негода им сочувствовали: по Сеньке была шапка, как говорится, – оба казались сторонним наблюдателям трогательно непутёвыми затейниками. Сочувствовали, пока Н.Н. не вытащила – с подачи режиссёра Татьяны Лиозновой – лотерейный билет «Маленькой Веры» и триумфально не прогремела на весь мир. Режиссёр Василий Пичул, между прочим, всего на пару лет старше актрисы и взял Наташу, потому что Ирина Апексимова неожиданно от роли Веры отказалась, а Негода очень кстати явилась в тот день на студию Горького за дебютным гонораром и попалась на глаза кому надо.
Ефремов, справедливости ради замечу, стал всесоюзной полузвездой ещё до срочной службы, в 14 лет сыграв роль бравого мальчика Пети Копейкина в ленте «Когда я стану великаном».
Так что союз у них был сплетнеобразующий. Роман угарный. И существуй тогда светская хроника как жанр, они обеспечили бы хлебом насущным легион папарацци. Перед съёмками «Маленькой Веры» пара скандально разошлась, а во время работы до Ефремова долетали из Мариуполя слухи об интрижке его бывшей пассии с партнёром по фильму красавцем Андреем Соколовым. Хотя, думаю, разговоры были определены сюжетом ленты и скандальной постельной сценой, ставшей в истории советского кино революционной. Свечку никто не держал, сама же Наталья игриво отшучивалась.
Вот. Короче, мы Негоду не грузили расспросами, кто, кого, как и почему.
Сергей Толстиков совершенно неожиданно в киноиндустрию «вернулся» лишь в этом году, типа подвинув Никиту Михалкова на посту исполнительного директора Федерального фонда социально- экономической поддержки отечественной кинематографии. До этого он без шума лишнего рулил в «Альфа- банке» и «Трансмашхолдинге».
Негода, помнится, говорила, что её ухажёр – сын видного ленинградского партийца Василия Толстикова, который был хозяином города до Григория Романова, а затем послом СССР в Нидерландах. Мы как-то во время пьянки в ПРОКе наехали на Сергея с допросом, но он энергично своё родство отрицал, говорил, что родом из Костромы. Нуда ладно, проехали.
Толстиков был таким, ну, совсем небогемным перцем, вполне, по-моему, похожим на бодрого комсомольского функционера, из циничной обоймы которых, собственно, и формировались все наши олигархи. Однако он заслужил определённый респект в тусовке и как бы даже прославился тем, что во время Московского кинофестиваля совершенно конкретно дал в репу журналисту, разместившему в каком-то листке фото его спутницы с инициалами Н. Н. по соседству с изображением М. М. (Мэрилин Монро). Так и было написано, как помню: Н. Н. И М. М., чёрным по белому. Не знаю, право, что в этой публикации было оскорбительным для Негоды.
Не знаю, но догадываюсь. Никаких интернетов тогда, само собой, не было. Жили мы в Советском Союзе, и все информационные потоки генерировали сами, а не ловили их. Это я к тому, что Наташа полуподпольно снялась для облоги культового заокеанского журнала Playboy, получила какую-то немыслимую по советским меркам сумму, дала в Штатах полсотни интервью. И не очень рассчитывала, что обо всём этом узнают на родине.
Журнал вышел в мае 1989-го; майки со слоганом «From Russia – with love» были в том году хитом так называемых сопутствующих продаж издания в Штатах. Негода отымела свои 15 минут славы в глобальном масштабе. Это реально была девушка года. Гиперкомпенсация для тихой экс-студентки Школы-студии МХАТ, которая в эротическом смысле была, пожалуй, наименее востребованной на своём курсе. Да и работа в Театре юного зрителя, где она специализировалась на ролях совсем не плейбоевских зайчиков, никаких перспектив радужных ей не рисовала.
Она всех сделала. Всех. Даже тех киношников-ханжей, которые с возгласами «Позор!» покинули Дом кино во время памятной премьеры культовой ленты. Её на самом деле зауважали. Полюбили. Восхищением захлебнулись. Конкретно. Хотя, впрочем, употребить по прямому назначению никто из старых приятелей не стремился всё равно.
Надо понимать всесоюзный размах и триумфальный характер её тогдашней популярности. Даже не знаю, как это прикинуть в нынешней системе координат. Это – при традиционном для СССР дефиците информации о западных звёздах – как сегодняшняя Анастасия Заворотнюк, возведённая в квадрат бюста Анны Семенович. А сейчас про Жигунова шутят, что он, мол, не бывший гардемарин, а «бывший Заворотнюк».
