— Скажи, Джейсон, какие чувства ты испытывал к Алисии?
Удивительным было то, что столь внезапная смена предмета разговора нисколько не расстроила мальчика и не возмутила.
— Она была милой маленькой девочкой, и мне иногда хотелось побыть с ней. Меня восхищали ее ум, смекалка, но, как моя мать говорит, она была несколько суетливой. Думаю, что она прекрасно справлялась с пазлами, но при этом она ныла и стонала, пытаясь подобрать нужный фрагмент, а затем выкладывала их в ряд и смотрела на меня с большой улыбкой.
— Маленькая смышленая девочка.
— Она была даже умней меня. Однажды она меня даже научила, как успешней справляться с пазлами, и показывала, как отличить один фрагмент от другого, как начать от края. Мы тогда хорошо провели время: она была учителем, а я — учеником.
— Не думал ли ты, что она тебя провоцирует? — спросил Трент.
— Меня провоцирует?
— Да. Похоже на то, что нас посмеивалась над тобой.
— Зачем ей это было надо?
— Может ей хотелось тебя подразнить, чтобы доказать свое превосходство над тобой. Может, она имела неосторожность иногда показать себя лучше, чем она на самом деле есть?
— Как раз наоборот, — сказал Джейсон. — Она ни чем не хвасталась. Она просто показывала, как выкладывать пазлы.
— Или может, ей хотелась тебя как-то унизить?
— Нет, — нахмурился Джейсон, подумав о том уроке. Могла ли она вообще посмеяться над ним? — Зачем?
— Может, она вовсе и не была тебе другом, а всего лишь претворялась.
В недоумении лицо Джейсона перекосилось. В помещении стало еще жарче, чем раньше. Казалось, что температура возрастала с каждой секундой. Он корчился на своем стуле, чувствуя, как подмышками собирается пот. Вспотели даже ноги под носками.
Джейсон не знал что сказать. Он вернулся к своему прежнему вопросу:
— Зачем ей это было надо?
— Кто может объяснить действия другого человека? — вопросом на вопрос ответил Трент. — Даже маленькие девочки. Маленькие девочки не всегда столь наивны, как мы думаем. Старое клише: можно ли судить о книге по ее обложке? И это правда, Джейсон. Тебе было нелегко судить об Алисии. И, должно быть, также нелегко знать, что у нее было на уме…
— Но ничего такого она не делала. Она просто была моим другом.
— Она была? Тебе двенадцать лет, Джейсон, и семилетняя девочка была твоим другом?
Джейсон понял, как странно это звучит, делая его своего рода ненормальным.
— Ладно, может, не в такой степени друзьями, — поправил он. — Я даже не так хорошо ее знал. Думаю, я всего лишь наблюдал за тем, как она выкладывает пазлы, когда приходил к ней в дом. Я дружил с ее братом.
Выкрутившись на этих словах Джейсон скорчил на лице гримасу. Бред Бартлет не был его другом, но он бывал у него дома. Как еще он мог описать Бреда? Кем он был, если не другом? Одним из его попутчиков по дороге в школу, о котором он говорил именно так.
— В школе на переменах ты также мог иногда с ней встретиться?
— Да.
— Значит, твои визиты к ним в дом были не только встречами с ее братом?
— Думаю, да.
— Ты думаешь?
— Нет, я имею в виду — да.
Джейсон снова смутился.
— Тебя что-нибудь в ней привлекало?
Трент осторожно подобрал момент для этого вопроса, понимая, что это может расстроить мальчика. К тому же он не верил, что это к чему-нибудь приведет. По дороге в Монумент Сара Доунс в своем докладе рассказывала о полном отсутствии свидетельств сексуальных домогательств или насилия. Вопрос был задан, а ответ уже записан на пленку.
Мальчик отклонился назад, и его рот сжался:
— Что вы имеете в виду?
— Она была замечательной маленькой девочкой, ведь так? — спросил Трент, целенаправленно предполагая.
— Вроде того.
— Ты не думал о том, как выразить ей свою привязанность?
— Как что?
— Коснуться ее, может быть, поцеловать.
Мальчишеские глаза широко раскрылись от удивления, рот открылся и не смог закрыться. Руки, ноги, все тело судорожно задергалось в протест услышанному. Никакой защиты. Все говорило он его невинности.
Оценив реакцию на свои слова, Трент поднял руку и сказал:
— Не ищи ответ, Джейсон. Я знаю, что ты даже не задумывался над этим. Извини за все мои предположения.
— Думаю, мне пора домой, — сказал Джейсон, чувствуя неловко от всех заданных ему вопросов, особенно, от последнего.
Он уже начал вставать со стула.
— Ты свободен, Джейсон, и можешь идти куда угодно. Я очень признателен за все, что ты нам сообщил. Ты даже не можешь осознать, насколько важной оказалась твоя помощь нашему расследованию. Важны не только твои наблюдения, но сведения о людях, которые могли быть вовлечены в это дело. И твои ответы меня просто заворожили, — Трент показал рукой. — Вот она дверь.
Уже почти встав со стула, Джейсон колебался. Он смотрел то на дверь, то на Трента. Трент не делал ничего, чтобы предотвратить его уход, но и знал, как далеко ему было до ощущения свободы, чтобы без колебаний покинуть помещение. Он также знал, что еще могло произойти. Во время расследования часто возникала связь, своего рода альянс между допрашиваемым и допрашивающим.
— Я знаю, как это должно быть утомительно, Джейсон, и как в этом кабинете жарко и неудобно. Но умерла маленькая девочка, которая была твоим другом, и, думаю, мы можем помочь этой ситуации, поработав над этим вместе.
Мальчик вернулся на свой стул, но сел на его край, точно не решив для себя, что делать дальше.
— На самом деле от тебя мне нужно намного больше, чем уже имеющиеся твои наблюдения в тот понедельник. У тебя есть уникальная позиция, чтобы помочь.
Успокаивающая мягкость в голосе мистера Трента и возможность на самом деле быть частью расследования. Джейсон спросил:
— Чем я могу помочь? Почему, когда к нам в дом пришел полицейский, он сказал, что вы только хотели спросить, что я видел на улице в понедельник. А я ничего не видел.
— Правильно. Но я сказал, что если ты покажешь, что знаешь что-нибудь еще, то у меня будут основания для дополнительных вопросов. И когда мы с тобой говорили, то стало ясно, что ты на самом деле можешь посодействовать, помочь.
— Но как?
— Тем, что предоставишь нечто, дополняющее уже имеющуюся информацию — то, что мне — постороннему, и даже полицейским невозможно было узнать.
— Как, например, что?
— Ты столь близок к важным аспектам дела, Джейсон. Дом Алисии, район города, ручей, деревья.
Джейсон вздохнул, будто взвешивая слова Трента, и, наконец, кивнул.
— Ладно.
