Цивилизация Древней Индии

другой индоевропейский язык; именно открытие санскрита позволило Боппу, Раску и другим ученым прошлого века обнаружить родственные связи между языками индоевропейской группы и положить начало сравнительной филологии.

Наиболее архаичное состояние языка, известное нам, — это язык «Ригведы», соотносящийся с классическим языком так же, как греческий язык времен Гомера соотносится с аттическим греческим языком. На протяжении всей своей эволюции санскрит оставался языком сложной флективной системы. Однако в «Ведах» представлены флективные формы, затем вышедшие из употребления. По сложности глагольной системы язык «Вед», со своей запутанной теорией залогов и наклонений, в дальнейшем значительно упростившейся, может соперничать с древнегреческим языком. Существительные в ведийском языке и позже в санскрите изменялись по восьми падежам и, так же как и глагол, имели категорию двойственного числа.

Одна из наиболее примечательных особенностей ведийского санскрита — тоническое ударение. Любое значимое слово имело ударный слог, отмечавшийся иногда (но не обязательно) силовым ударением, — здесь голос повышался на один или на несколько тонов, как в древнегреческом языке. Тоническое ударение, кроме исключений, оговоренных особыми правилами в обоих языках, идентично тоническому ударению соответствующего греческого слова.

Санскрит, как и большинство образовавшихся от него языков, характеризуется наличием придыхательных согласных; так, звук к, произносимый со слабой аспирацией, совершенно отличается от аспирированного kh, произносимого с сильным придыханием. Для европейца разница едва заметна. Это различие восходит к индоевропейским языкам; оно существует в древнегреческом языке, хотя в греческом языке придыхательные θ, φ, χ утратили свое первоначальное произношение еще до начала христианской эры. Другая фонетическая особенность ведийского санскрита, сохранившаяся до наших дней, — это ряд ретрофлексных, или церебральных, согласных: t, th, d, dh и п. Эти ретрофлексные звуки не индоевропейского происхождения, они очень рано были заимствованы у аборигенов Индии. Еще одна характерная черта санскритской фонетики — преобладание гласных a и â.

После составления «Ригведы» санскрит начал интенсивно развиваться. В начале 1-го тысячелетия до н. э. первичные флексии исчезли, но грамматика, хотя и была упрощена, все равно осталась очень сложной. Новые слова, как правило неарийского происхождения, входили в употребление, в то время как другие использовались все реже или теряли свое первоначальное значение. Понятно поэтому, что все, что касается произношения и смысла наиболее древних ведийских текстов, спорно; тем не менее считалось, что малейшее отклонение от оригинала или ошибка в рецитации не только лишала слова их магической силы, но и навлекала проклятие на рассказывающего. Несмотря на ритуальную необходимость сохранения чистоты «Вед», грамматика и фонетика развивались очень интенсивно. Древнейший индийский языковедческий трактат «Нирукта», написанный Яской и объясняющий значение устаревших ведийских слов, датируется V в. до н. э. и является итогом более ранних произведений. Большая грамматика Панини, «Аштадхьяи» («Восьмикнижие»), была составлена в конце IV в. до н. э. В эпоху Панини язык обрел свою классическую форму и в последующем менялся мало и исключительно в области лексики.

В ту же самую эпоху санскритская фонетика была проанализирована с такой систематичностью, какая появится в лингвистических исследованиях только в XIX в. Одно из наиболее примечательных достижений Индии — ее необычный алфавит, начинающийся с гласных, за которыми следуют согласные, сгруппированные по способу образования. Эта строго научная систематизация ярко контрастирует с римским — беспорядочным и произвольным — алфавитом, не имеющим в своей основе никакого стержневого принципа, и органично развивалась в течение трех тысячелетий. Именно благодаря открытию Западом санскрита в Европе начался расцвет фонетической науки.

Грамматика Панини, описавшая санскритский язык, предопределила направление деятельности целых поколений ученых. Они, признав в качестве базового элемента слова корень, классифицировали приблизительно две тысячи корней односложных слов. С учетом присоединения префиксов, суффиксов и флексий эти корни составляют целый словарь санскрита. Несмотря на многочисленные заблуждения и ошибочно толкуемое словообразование, выводы этих первых этимологов в принципе были верны и использовались во многих областях индийской мысли. Так, те же самые грамматисты, которые устанавливали почти незыблемые правила санскритского языка, задавались вопросом о связи между звуком и смыслом. Прежде всего они пытались понять, как звуки порождают и передают мысль. Более того, теоретики поэзии (и главным образом Бхартрихари, автор трактата «Вакьяпадия» — о «фразе и слове», VII в.) стремились выяснить, каким образом слова, стихи и пение порождают эстетические чувства.

Хотя сугубо специализированный характер грамматики Панини сильно ограничивал ее распространение, она, бесспорно, была одним из наиболее значительных достижений древней цивилизации; до XIX в. в языкознании не появлялось трудов подобного научного уровня. Это произведение, с его примерно четырьмя тысячами грамматических правил, с помощью своеобразных стенографических значков на базе простых букв или слогов, обозначающих падежи, наклонения, лица, времена и т. д., упорядочивает и классифицирует лингвистические явления. Большая лаконичность системы Панини делает этот текст особо трудным; чтобы его понять, требуется серьезная подготовка.

Большинство последующих индийских грамматик были только толкованиями Панини. Две наиболее известные — «Великий комментарий» («Махабхашья») Патанджали (II в. до н. э.) и «Бенаресский комментарий» («Кашика-вритти») Джаядитьи и Ваманы (VII в. н. э.). Одна из главных проблем, поднимаемых «Махабхашьей», помимо тех, что касаются грамматики и языкового применения, — проблема истинного значения слова (шабда). Патанджали приводит, не вполне ее разделяя, точку зрения, согласно которой слова, язык не соотносятся ни с преходящей реальностью и ее объектами восприятия и представления, ни с обобщенными понятиями, охватывающими эту реальность в ее конкретности и сиюминутности.

Некоторые грамматисты расходились с Панини по незначительным пунктам, но его трактат получил широкое признание как при дворе, так и в брахманских кругах, и ни один писатель или оратор не осмеливался серьезно нарушить его правила. Грамматика Панини кодифицировала язык в его основных чертах, и отныне он мог меняться только внутри этих жестких рамок. Именно начиная с Панини язык получил свое название — санскрит, «совершенный» или «очищенный», в противоположность народным диалектам — пракритам, «естественным», которые развивались спонтанно.

Упрощенный относительно ведийского языка, санскрит Панини все равно был достаточно сложным. Новичку крайне трудно овладеть правилами эвфонических изменений на стыке слов (сандхи), которые начали складываться еще в языке ведийской эпохи. Каждое слово во фразе сцепляется с соседними словами. Таким образом, na-avadat («он не сказал») становится navadat, но na-uvaca (с тем же значением) оказывается novâca; Râmas-uvâca («Рама сказал») дает Râma uvâca, a Ramas-avadat превращается в Râmo ’vadat, тогда как Haris-avadat («Хари сказал») становится Harir avadat.

Множество подобных правил искусственно навязывались самой «Ригведе»: так, читателю зачастую требовалось отыскать исходное слово, чтобы найти нужный стих. Упрощая структуру санскрита, Панини, вероятно, ориентировался на наречие, на котором говорили в северо-западной Индии; обиходный язык жрецов постепенно стал языком правящего класса. Маурьи и большинство индийских династий догуптского периода не использовали санскрит как официальный язык. Первой великой династией, которая стала пользоваться санскритом, была династия удджайнских саков; запись Рудрадамана в Гирнаре (150 г. н. э.) — первый дошедший до нас документ на санскрите, если не считать нескольких коротких и маловажных записей.

Как правило, всякий разговорный и письменный язык развивается и стремится к упрощению. Авторитет Панини сдерживал этот процесс. Конечно, некоторыми несущественными правилами, вроде применения прошедшего времени, пренебрегали, и писатели недифференцированно использовали имперфектные, перфектные и аористные формы; но правила сандхи, сформулированные Панини, сохранялись. Единственным способом для санскрита избежать правила флексий было использование