- Думаю, что проблема вовсе не в этом. Отравленная вода - всего лишь отвлекающий маневр, вот только для чего? - задумчиво произнес Николас и бросил короткий взгляд на зеленые холмы. - Здесь столько вереска. Это должно быть что-то связанное с вереском.
- Я среди вересков живу. И я ребенка унесу, - нараспев произнес Свейн.
- Что?!
- Это считалка такая. Вы сказали про вереск, вот я и вспомнил, - пожал плечами мальчик.
- Да нет же. Ребенок, все дело в ребенке. Как же я раньше не догадался? - ахнул Николас. - Кобольд, скажи, когда тебя оглушили, кто-нибудь еще был дома?
- Нет, только малыш Лейв спал в своей колыбельке, - с готовностью ответил он.
- А какого цвета у Лейва волосы? – Свей и Эглаборг удивленно переглянулись.
- Что за странный вопрос? Светлые, как у всех детей госпожи Уны, - недоуменно пожал плечами кобольд.
Не теряя времени на объяснения, Николас помчался обратно в дом бургомистра.
- Уночка, Уна! Да что же это за напасть такая, - причитал Гарольд, крепко сжимая горячую руку своей жены. - Эглаборг, это ты?
- Нет, это Николас. У вас есть вересковый мёд?
- Мёд? - удивленно моргнул бургомистр. - Есть, но зачем он вам?
- Да не мне, а вашей жене. Напоите ее отваром с вересковым мёдом. Он снимет жар.
- Это Эглаборг сказал?
- Нет, это не отравление. Травник вам не поможет. Просто сделайте, как я говорю!
Гарольд поспешил на кухню за мёдом. Как только он ушел, Николас взял из стоявшей у изголовья кровати колыбельки малыша Лейва. Он тут же открыл свои большие темные глазки и улыбнулся охотнику беззубым ртом.
'Нечисть к нечисти липнет. О, боги, ну что же я такое думаю? Больше никогда не буду слушать единоверцев', - размышлял Охотник, разглядывая младенца.
- Эй, оставь моего сына в покое, - угрожающе прорычал появившийся в дверях с отваром бургомистр.
- Это не ваш сын. Это Подменыш{25}, ребенок Дану{26}.
- Ну что за бред. Какие еще Дану? - с этими словами разъяренный отец вырвал малыша из рук Николаса. Лейв тут же разразился громким криком
- Те самые, что живут в ваших холмах. 'Я среди вересков живу. И я ребенка унесу'
- Это всего лишь глупая детская считалочка! - продолжал упираться бургомистр.
- Посмотрите сами, вы же все светловолосые и светлоглазые, а он нет. И он постоянно орет, потому что не принимает вас. И ваша жена заболела оттого, что кормила его. Это Подменыш. Вам глаза отводили все это время.
Как только эти слова были произнесены вслух, наваждение пропало. Бургомистр с ужасом увидел, что держит на руках чужого ребенка.
- Подменыш? Да как они посмели, эти нелюди! Где факел?! Сейчас я им покажу, как красть чужих детей, – грозно вскричал Гарольд, красный от возбуждения.
- Стойте! Вы так только хуже сделаете. Лейва еще можно спасти. Позвольте мне отнести ребенка на вересковый холм. Дану заберут его обратно и вернут вам Лейва. Я клянусь, я уговорю их. Только не огонь, прошу, - Николас никогда в жизни не говорил ни с кем с таким жаром. Он просто знал, что нужно убедить бургомистра отдать ребенка, во что бы то ни стало.
- Не огонь, говоришь? – успокаиваясь, переспросил бургомистр. На мгновение Николасу показалось, что бургомистр что-то для себя уяснил. - Ладно, но я пойду с тобой.
- Нет, лучше останьтесь со своей женой. Дану не выйдут, если я приду вместе с вами, - ответил юноша, умоляюще глядя на Гарольда.
- Хорошо, - скрепя сердце ответил тот и передал Охотнику орущего во все горло ребенка. - Но если что случится с моим мальчиком, ты мне головой за это ответишь!
Николас лишь коротко кивнул и побежал к холмам. На руках у юноши ребенок снова начал затихать. В закатных сумерках на вершине одного из холмов Николас увидел темную фигуру. Она шла к нему на встречу. Это была женщина. Невысокая, тонкая, как былинка, с алебастрово-бледной кожей. Длинные темные волосы волнами струились по ее стройным плечам. Из-под лилового платья выглядывали босые ноги. Николас с облегчением вздохнул, подходя к ней. Женщина протянула ему светловолосого, розовощекого малыша и забрала своего, нежно прижимая к себе ненаглядное чадо.
- Благодарю тебя, Охотник, - произнесла она тихим певучим голосом. - Я Эйтайни, королева Дану Лапландии.
- Николас Комри, Страж Авалора, ну почти, - чуть засмущавшись, ответил юноша. - Зачем вы подменили этого ребенка?
Женщина грустно вздохнула и опустила глаза:
- Мой муж, Асгрим, завидует вашему роду. Наши дети очень слабы в первые месяцы жизни, они часто умирают до полугода. Мой первый ребенок не прожил и недели.
- Но это не причина, чтобы воровать чужих детей!
- Кому бы говорить, ведь твой отец не желал, чтобы ты появился на свет, - все так же печально ответила она, внимательно разглядывая его своими бездонными черными глазами.
- Что? - встрепенулся юноша.
- На тебе лежит печать мар. А мары приходят лишь за нежеланными детьми. Не сердись на моего мужа, он такой же глупец, как и твой отец. Когда родился Эйсмунд, и я была очень слаба, он решил подменить нашего малыша на здорового ребенка этих людей. Думал, что я ничего не замечу, но материнское сердце не так-то просто обмануть. Мне не нужен чужой ребенок, я люблю своего. И теперь он будет жить. Благодаря тебе.
- Но что я такого сделал? - все еще недоумевал юноша.
- Ты отдал ему свой свет, этого вполне достаточно. Вот возьми, это подарок. Отдай его своей возлюбленной, и ты никогда ее не забудешь, - королева Дану протянула ему чудную брошь из слоновой кости в виде веточек цветущего вереска.
Но Николас не спешил принимать подарок:
- На что он мне? Разве можно забыть того, кого любишь?
- О, женские чары самые коварные из всех, что есть в этом мире, а время немилосердно к людской памяти. Не упрямься, бери, она тебе пригодится, обещаю, - заговорщически подмигнула ему Эйтайни и вложила в руку свой подарок. – И попроси за меня прощения у кобольда. Мой недотепа-муж не хотел его обидеть, просто тот оказался не в том месте, не в то время. Прощай, удачной тебе Охоты!
Дану исчезла за холмом, оставив Николаса наедине с ребенком бургомистра.
- Лейв, мой маленький, не знаю, как вас и благодарить, мастер Николас, - говорила все еще слабая Уна, со слезами на глазах принимая из рук Охотника своего ребенка.
- Зато я знаю, дорогая, отдыхай и ни о чем не беспокойся, - заверил ее муж, под руку выводя Николаса и Эглаборга из своей спальни.
На кухне уже подметал пол подлатанный Эглаборгом кобольд. Николас не имел ни малейшего представления, где его компаньон умудрился достать нитки, которые не проедала ядовитая кровь, но малыш казался вполне здоровым и полным жизни.
Гарольд повел Николаса с Эглаборгом на луг за городом, где на первой весенней траве выпасался табун крепких северных лошадей.
- Это мои кони. Я отправляю их в Нормандию на продажу по осени. Выбирайте любых. Это подарок за спасения моей жены и сына, - Гарольд подтолкнул Николаса поближе к лошадям.
Николас в растерянности переводил взгляд с одного коня на другого.
- Вот этот хороший, - сказал Эглаборг, указывая на высокого крупного вороного жеребца с гибкой лебединой шеей, длинной густой гривой и мохнатыми бабками.
