Георгий, пытаясь стреножить преждевременную активность чувств и частей собственного тела. — Мне показалось, что она меня почему-то испугалась.
Игорь пожал плечами.
— Да нет, я не описывал, что она ведьма. Она всего боится. Сам же говоришь — женщины полны загадок.
Глядя вперед, на дорогу, прихваченную морозом и скользкую, как каток, Георгий сжал его колено.
— Хочу тебя, заяц. Просто нет никакого терпения. Ты-то хоть немного скучал?
— Скучал, — ответил он без особого энтузиазма.
— На Рождество я собираюсь поехать в Европу, — чтобы взбодрить его, Георгий решил поделиться своими планами. — Недели на две, или лучше на три. Сначала по делам, а после к морю, на Тенерифе. Это райский остров, там круглый год цветут азалии, а песок на побережье сребристо-серый — пепел древнего вулкана… Не хочешь составить компанию?
Прием оказался действенным. Мальчик взглянул ужасно хорошо, как в самом начале — с внезапным изумлением, доверчиво и радостно.
— К морю?
Георгий невольно улыбнулся.
— Снимем виллу с бассейном, возьмем машину напрокат. Поездим по диким пляжам, поднимемся на гору Тейде… Вдвоем, никаких больше компаний. Только море, солнце, кубинский ром и беспорядочный секс. Буду пить твою кровь, как кьянти. Как тебе такой план?
— Хороший план, — ответил он, но отчего-то снова помрачнел. Отвернулся, нервно закуривая.
Кашель тут же заклокотал в его бронхах. Георгий отнял у него сигарету и выбросил в окно.
— Ну-ка, ты мне брось играть Травиату. Твоя задача — поправиться к назначенной дате.
— Стой, стой, — воскликнул он. — Там магазин. Купишь мне «Бёрн» или «Адреналин Раш»?
— Четыре банки в холодильнике, ещё с прошлого раза, — возразил Георгий, и всё же, повинуясь какому-то внезапному и необъяснимому чувству, припарковал машину у обочины. Спросил: — Что происходит, Игорь? Ты мне скажешь?
Тот помолчал, кусая губы, а затем ответил в духе персонажей сказки Кэрролла:
— Просто тебе повезло, что
— Кто? — уточнил Георгий.
— Дядя Витя, мой отчим.
Чувствуя недоброе, Георгий заглянул ему в лицо.
— Что это за новости? Откуда взялся отчим?
— Приехал из горячей точки, — мальчик нервно хмыкнул. — Он в МЧС работает, шофером. Офицер внутренней службы. Его часто в командировки отправляют, где всякие стихийные бедствия, и по обмену опытом. В этот раз не было четыре месяца, а теперь вернулся. Хочет меня в армию отправить.
— Только не говори, что ты с ним… спишь, — посторонним голосом произнес Георгий.
— Нет, не сплю, — ответил мальчик и хохотнул совсем уж бессмысленно. — Разве с ним уснешь.
В ту же секунду Георгий осознал, что ожидал чего-то в этом роде. Всегда подозревал. В голове его мелькнула строчка из отчета службы безопасности, где упоминалась тетка Игоря и некий её гражданский муж.
Первым его чувством была досада о рухнувших надеждах на приятный вечер. И только после этого он смог оценить и взвесить смысл услышанного.
— То есть, ты хочешь сказать, что всё это время… Или это какая-то глупая шутка?
— Ну да, шутка. Что такое — белое, волосатое и в темноте потрескивает? Блондинка-электрик, — он засмеялся с нотками истерики. — Просто вспомнил, как вы с Марковым друг другу навешали! Только с дядей Витей так не получится, у него КМС по боксу. Даже секцию вел у нас в школе! Но я туда не ходил, я танцами занимался. А с ним я занимался совсем другим…
Георгий ощутил почти физиологическое омерзение, как будто съел что-то гнилое, и даже почувствовал во рту осклизлый вкус.
— Почему ты мне не рассказывал, интересно узнать?
Тот снова издал хриплый смешок, больше похожий на клекот.
— Что вам интересно, дяденька? Как меня отчим ололо с двенадцати лет? И в каких позах? И какой у него большой?
В сердцах Георгий стукнул ладонями по рулю.
— Игорь, ну почему вокруг тебя всё время какая-то достоевщина!? Почему нельзя нормально, спокойно? Я вот как чувствовал, что что-то такое всплывет!
— О, а знаешь, чем блондинка отличается от курицы? — перебил он. — Курица сама садится на яйца, а блондинку ещё надо уломать…
— Ну тебя-то, понятно, уламывать не надо.
Закусив губы, мальчик отвернулся к окну.
Георгий тронулся с места. Он чувствовал ревность куда более острую и ядовитую, чем тогда, с Марковым. Он подумал, что теперь этот яд навечно отравит его чувства к Игорю, как найденная на дне банки с медом мертвая мышь.
Вместе с этим он отчего-то испытывал чувство вины.
— Значит, всё это время ты одновременно со мной и с ним?.. И что я теперь должен делать? Послать ребят ноги ему переломать? Или самому разобраться? Этого ты ждешь?
— Я не всё время, он приехал недавно. Я поэтому хотел квартиру снять…
— Но я же теперь не могу это так оставить, Игорь! За такие вещи надо бить морду и сажать в колонию! — заявил Георгий, пытаясь осознать,
— Я просто хотел выбросить это из жизни, — хмуро возразил Игорь. — Я, наверное, зря тебе сказал.
— Наверное, зря. Это всё чертовски неприятно… С двенадцати лет — какая-то дичь! Нет, я должен что-то сделать. Поехали, я поговорю с ним по-мужски.
Георгий хотел уже развернуться на светофоре, но Игорь схватил его за рукав.
— Нет, не надо, пожалуйста! Будет только хуже!
— Я не понимаю, ты за него волнуешься? — вскипел Георгий и тут же, смягчаясь, предположил: — Игорь, если ты всё это сочинил для интересности, скажи сейчас. Я не буду злиться.
— Нет, я больше не хочу об этом! Давай просто забудем, — взмолился тот.
В этот момент Георгий вспомнил, что совсем недавно давал себе обещание умерить пылкость чувств к мальчишке, сократить встречи, всегда практиковать с ним безопасный секс. В конце концов, и этот отчим, вымышленный или реальный, существовал где-то в неочевидном мире, за тем порогом, который Георгию Максимовичу не было никакой нужды переступать.
Но чувство вины подняло со дна души осадок, напомнивший о вещах, давно исключенных из круга обсуждаемых тем. Странным образом он ощутил связь истории Игоря с собственным благополучием — с «Астон Мартином», дорогим костюмом, добротной обувью и свежим бельем. Частью этой взаимосвязи был и социальный бюджет холдинга, вернее, узаконенная взятка, которая закрывала вопросы благотворительности. Поворот этих рассуждений был так неприятен и странен, что Георгий вместо недавнего бодрящего огня в крови почувствовал усталость и злость.
Тем временем подъехали к дому. В лифте Георгий взял Игоря за подбородок.
— Ну, посмотри на меня… И скажи, что мы теперь будем делать?
— Ты снова скажешь, что я… даю всем подряд? — пробормотал тот, готовый расплакаться. — Я всё это время лежал и думал — почему я не убежал тогда из дома, или не подрался с ним, не рассказал инспекторше… Наверное, у меня нет характера. Я себя ненавижу. Я, наверное, просто трус… Ты меня никогда не простишь?
Георгий знал, что в лифте и на лестнице установлены камеры, выведенные на монитор консьержа, но сейчас это не имело значения. Он привлек к себе мальчика, прижал его голову к груди.
— Ну-ну, малыш, прекращай. Всё, я сейчас поеду и наваляю этому козлу по почкам.
