— Я считаю, тебе нужно поучаствовать в этой программе.
— Зачем?
Георгий взглянул так, что Игорю стало неловко лежать с ним рядом голым.
— Затем, что это хорошая возможность получить образование и какие-то профессиональные навыки. Тебе не всю жизнь будет восемнадцать. Нужно подумать о будущем.
Он встал и начал одеваться. Игорь тоже поднял с пола свои джинсы и трусы.
— Вам предоставят жилье, даже какую-то стипендию, — продолжал Георгий. — И я буду переводить тебе на карточку определенную сумму каждый месяц, до конца учёбы. Если возникнут дополнительные вопросы, всегда сможешь позвонить…
— Я так понял, меня выгонят из агентства, если я не поеду? — проговорил Игорь, стараясь не смотреть в его сторону. — Ты снял квартиру до марта. Это так совпало, или ты заранее рассчитал? А часы — это, типа, прощальный подарок?
После секундного колебания Георгий подошел к нему, взял за плечи.
— Игорь, заяц… Ну, посмотри на меня. Послушай. Жизнь гораздо сложнее, чем кажется тебе сейчас. Я к тебе очень привязался. Наделал много глупостей. Но у меня есть обязательства перед моей семьей, перед людьми, которые у меня работают.
— А передо мной нет? — спросил Игорь с ожесточением.
— И перед тобой. Это хорошая программа. За эти места в агентстве идет драка. Потом шесть месяцев — не такой уж долгий срок. Я смогу к тебе приезжать, когда буду в Европе. А дальше посмотрим, что делать. Может, к сентябрю всё изменится.
Игорь вдруг почувствовал такое отчаяние, что начал задыхаться от подступающих к горлу слез. Чтоб не расплакаться, он закусил губы.
— Ну-ну, что ты? — обеспокоился Георгий.
— Не бросай меня, пожалуйста, — взмолился Игорь, забыв обиду, ощущая только растущую панику. — Я всё буду делать, я не буду вам мешать, мне ничего не нужно!
Георгий обнял его, прижал к себе, но тут же отстранился.
— Ну-ка, прекращай! Ты же мужик, а не девочка. Никто тебя не бросает. Просто — так нужно.
— Кому нужно, ей? — охрипнув от не вылившихся слез, крикнул Игорь. — Что она хочет — так тебя перевоспитать? Ты же не сможешь долго притворяться! Ты её не любишь! У тебя и так полно денег, зачем это всё?!
— Мы не будем обсуждать мои дела, — сурово оборвал его Георгий. — Сейчас речь о тебе. А ты поедешь в Будапешт, хочешь ты этого или нет. Принимай как свершившийся факт.
Его жёсткий тон вдруг напомнил Игорю дядю Витю. Было тяжело осознавать, что ещё десять минут назад он с нежностью отдавал всего себя этому человеку, внезапно ставшему чужим, равнодушным, почти грубым.
— Тебе совсем наплевать, что я чувствую?
— Успокойся, успокойся, это всё не трагедия, — повторял тот, словно знахарка, заговаривающая рану, раскладывая по карманам ключи, платок, телефон. — Мы еще поговорим, ещё есть время.
— Лучше бы я не встречал тебя никогда! Лучше бы я умер! — всхлипнул Игорь, почти не понимая, что говорит.
Тот оборвал его:
— От дурного характера не умирают. Прекрати истерику и проводи меня.
— Пожалуйста, не уходи сейчас, — пробормотал Игорь в отчаянии, весь внутренне сжимаясь от стыда. Слезы, наконец, потекли по лицу, и он ничего не мог с этим сделать, только размазывал их руками.
— Завтра позвоню, — сказал Георгий, и дверь за ним захлопнулась.
Глава 9. ХОЛОДНОЕ СЕРДЦЕ
Компаньоны заняли отдельный кабинет с окнами на Неву.
— Чем кормят? — спросил Георгий после приветствий.
— Национальное русское блюдо — напицца, — хмыкнул Марков.
— Хорошие тигровые креветочки, леберкес, карпаччо из лосося, — застрочил как из пулемета молодой официант.
— А все остальное — нехорошее? — уточнил лукавый Эрнест.
— Так за всё хорошее, Эрик, надо платить. А за нехорошее — переплачивать втрое, — заметил Георгий.
Юноша заулыбался в ответ, стрельнув глазами.
Когда сделали заказ, Марков вынул из кармана узкую коробку полированного дерева, открыл, с гордым видом представляя публике охотничий нож с резной костяной рукояткой в виде головы грифона.
— Эрик, ты у нас глубокий эстет. Как тебе?
— Саша, я — мелкий, — отозвался Карпцов. — Это Георгий Максимович у нас арбитр изящества.
Тот передал нож Георгию. Казимир тоже придвинулся, с любопытством разглядывая вещицу.
— Эскимос поймал маржу, и воткнул в неё ножу… Где взял?
— Да, вот нашли мне ребята резчика, — похвастался Марков. — Это тестю к юбилею презент. Я ещё хочу в глаза по рубину всадить и у черенка золотую вставку.
— А вроде ножи дарить плохая примета, — вспомнил Эрик.
— Да ерунда, всегда дарили ножи. Он охотник, любит всю эту символику.
— Надо просто денег попросить, как бы за выкуп. Десятку или сотню, символически, — посоветовал Казимир. — Я верю в приметы. Например, кошка дорогу перебежит, обязательно будет какая-нибудь неприятность. Поставки завязнут или техника сломается. Или на благотворительность придут просить так, что не отвяжешься.
— Как это — не отвяжешься? — возмутился Марков. — Да им только начни давать! У нас есть социальный бюджет — и всё, закрыли тему!
Казимир покачал головой.
— Ну, ребенок больной. Как тут пошлешь?
— Слушай, а вот почему все эти умирающие младенцы хотят лечиться только в Германии или в Швейцарии? Здесь-то им чем плохо? — взвился Саша. — И у нас врачи все эти операции делают, вполне за скромные суммы. Может, если ты такой добренький, и меня в Цюрихе подлечишь — у меня суставы, позвоночник, нервы пошаливают…
— Ну-ну, ребята, — Эрнест примирительно приобнял обоих. — У меня, кстати, новости для вас. Одна хорошая, одна плохая.
— Начнем с плохой, — решил Георгий.
— Похоже, сформировано решение, что в Комитет сядет Шверник. Там хотят совсем нейтрального человека. Филиппов слетит, против него корнеевские и Москва. А Шверник андроид, но показал себя на «Морском фасаде». Так что скоро у нас будет лицо, действительно принимающее решения.
— Это уже факт или гипотеза? — уточнил Марков. — Откуда информашка?
— Поступает в режиме онлайн, — уклончиво ответил Эрик.
— А хорошая? — спросил Георгий.
— Есть выход на этого деятеля. Вменяемые люди. Знают про него больше, чем он сам. Одним словом, смотрите и решайте, что делать. Я готов делиться идеями.
