Создатель Призраков

Вместе им удалось сдвинуть с места труп орка и сбросить его на лед. Тело уже начало замерзать, по­ этому больше напоминало мешок с камнями. Гаунт забрался на его место и немедленно почувствовал, на­ сколько кабина просторна. Она была приспособлена для существ более крупных, чем человек. Внутри пах­ло потом и кровью. Он покрутил руль, нащупал но­гами педали. Его первая попытка завести машину за­ ставила двигатель взвыть, машина вскинулась и тут же затормозила настолько резко, что Роун, чертыха­ ясь, упал где-то в кузове. Потом Гаунг приноровился. Это было похоже на очень грубую версию автосаней, на которых он катался с отцом много лет назад. Здесь была педаль газа, а также педаль тормоза. Принцип его действия оказался прост: в лед вгонялся огром­ный шип, который должен был замедлить движение саней. Этот якорь работал, только если отжать газ. На полном ходу шип наверняка должен сломаться и вы­ рвать у саней днище. Скорости, коих оказалось три, переключались рукояткой слева от руля. На грубой приборной доске было несколько датчиков, подписан­ных по-орочьи. Гаунт не понимал ни слова, но смог уловить какие-то закономерности в движении стре­лок.

— Держитесь, майор! — предупредил он и на пол­ном ходу двинулся в дальний конец долины.

Роун, оставшийся в кузове, держался изо всех сил. Ветер хлестал его по лицу и шее.

Комиссар сконцентрировал все свое внимание на управлении. Тяжелая машина подпрыгивала на каждой неровности, но Гаунт быстро научился разбирать, что из элементов ландшафта впереди тряхнет их транспорт, ускорит скольжение или развернет. Управление не под­держивала никакая гидравлика, и Гаунту приходилось бороться с ним собственной силой. Тем не менее удер­жать ровный курс было выше его физических сил, и он признал, что никогда не сможет вести машину так быстро, как более мощные орки. Сани не слушались его, а Гаунт не мог похвастаться нечеловеческой силой их прежних владельцев.

Машину трясло, било, кидало из стороны в сторо­ну. Не раз Гаунт упускал управление ведущими коле­сами, и сани разворачивало задом наперед в урагане ледяных осколков. После одного из таких виражей ре­вущий мотор вдруг заглох и больше заводиться не хо­тел. Под рулевой колонкой обнаружился стартер, но он безвольно болтался.

Заглянув под руль, Гаунт нашел слева от тормоза ножной стартер. Согнувшись, комиссар начал давить на него, пытаясь привести машину в чувство.

— Гаунт!

Он обернулся. Роун стоял в кузове и указывал ту­да, откуда они приехали. На расстоянии около кило­ метра три темных силуэта мчались в облаке дыма и ледяного крошева, преследуя их. Обладая большей си­ лой и опытом обращения с подобными снегоходами, орки выигрывали в этой гонке по скорости.

Гаунт с яростью заколотил по стартеру, пока дви­гатель не подал голос, после чего комиссар отжал упи­рающееся сцепление.

Снова раскрутившись на месте, сани в послед­ний раз вильнули кузовом и ринулись прочь. Гаунт гнал на пределе возможностей. Еще одна незамечен­ная яма во льду — и машина заглохнет опять. Тогда им переломают все кости. Или, скорее, им перелома­ют шеи собственные сани, навалившись на них всей массой.

Вскоре они вырвались из сумрачных теней долины на огромное поле дрейфующего льда. Солнечный свет ударил в лицо. Гаунт и Роун на несколько мгновений ослепли, не помогали даже защитные очки.

Перед ними развернулось ледяное море. Белые, алые, фиолетовые и зеленые осколки льдин, рваные и изогнутые, как застывшая пена. Тысячи километров открытого моря, закованного в лед, тянулись вдаль, чтобы встретиться на горизонте с темнотой космоса. Солнечный свет был ярким и угрожающим.

Море, некогда вздымавшее здесь волны, замерзло прямо в движении. Теперь сани кидало то вверх, то вниз на пиках бурунов, скованных морозом тысяче­летия назад. Машина ускорялась каждый раз, когда отрывалась от земли и приземлялась в фонтане ле­дяных искр. В момент соприкосновения полозьев и ведущих колес с поверхностью Гаунт едва мог кон­тролировать движение орочьего агрегата. Роун хотел было открыть огонь по преследующим их машинам, но очередная замерзшая волна подбросила его в кузо­ ве и швырнула на грязный пол. Майору оставалось только вцепиться в металл кузова и держаться что было сил. Прижавшись лицом к металлическому полу, Роун смог разглядеть пробоины, оставленные взо­ рвавшимися патронами. От них несло маслом. Пре­возмогая тряску, майор, цепляясь за металлические листы, подполз к краю кузова. Теперь он увидел тя­нувшуюся за машиной бурую полосу.

— У нас протечка! — прокричал он Гаунту. — Бак пробит!

Комиссар чертыхнулся. Зато теперь он понял, что показывал один из датчиков. Тот, на котором стрелка стремительно опускалась.

Орки приближались. Очереди из тяжелых ору­дий и другие разрывные снаряды хлестали по льди­нам вокруг, поднимая в воздух фонтаны осколков и пара.

Гаунт вдруг осознал, что его руки, лишенные защи­ты перчаток, начинают примерзать к рулю. От боли на глазах выступили слезы, которые немедленно замер­зли под очками, обжигая щеки.

Два неточных выстрела орков отдались более мощ­ным взрывом слева. В воздух ударила струя липкой горячей жижи. Гаунт заметил, что лед впереди стано­вится матово-синим, как замерзшее стекло, изрезанное трещинами и узорами инея.

Их сани преодолели следующий подъем. В этот мо­мент двигатель кашлянул, захлебнулся и замолчал. Машина гвардейцев скатилась на обочину, теряя ско­рость. Из-под днища брызнул лед, высекаемый тормо­ зом, на который отчаянно давил Гаунт. Комиссар пнул стартер. Двигатель дал искру, а потом, выдохнув об­ лачко смрадного масляного дыма, умер окончательно. Роторы и цилиндры треснули и замерли.

Орочьи машины были всего в сотне метров. Гвар­дейцы уже могли расслышать победные кличи чужа­ков. Роун вдруг осознал, что воющий ветер остался позади вместе с долиной.

Гаунт выкарабкался из кабины.

— Взрывпакеты, Роун! — прокричал он.

— Чего?!

Гаунт указал в ту сторону, где выстрелы орков вы­рывали куски из льдин, вызывая к жизни новые гей­зеры.

— Лед здесь тоньше. Мы на самой тонкой корочке. Внизу, под нами, незамерзающее море.

Следующий выстрел попал в цель и разнес в кло­чья кабину, где мгновение назад сидел Гаунт.

— Давай!

Роун уловил мысль комиссара в тот же момент, когда осознал, насколько она безумна. Но орки были уже в пятидесяти шагах. Майор понял, что ситуация безвыходная.

У него было двенадцать брусков взрывчатки. Роун вынул их из сумки и отдал половину Гаунту. Выбив ногой колпак одной из фар, он использовал раскален­ную нить, чтобы зажечь фитили. Гвардейцы взяли по три бруска в каждую руку и начали швырять их, ста­раясь разбросать пошире.

Двенадцать могучих взрывов. Силы каждого из них хватило бы на танк. Казалось, весь мир раскололся на части. А главное — раскололся лед! Струи углево­дорода вырвались наружу ревущим, кипящим пото­ком.

Первая машина орков перевернулась, подброшенная взрывом. Ее разорвало на части вместе с экипажами в тот момент, когда она приземлилась на вспухающий, ломающийся лед. Вторая уклонилась от взрывов, но на полном ходу слетела с обломка льдины в кипящее мо­ре. Последние сани затормозили на краю обрыва, их экипаж зашелся воплями. В этот момент лед под ни­ми проломился, и орки с воем рухнули в раскаленный газ.

Льдины дробились, их осколки горели, источая пар. Океан, запертый здесь десятки тысяч лет, пробудился и приступил к завоеванию суши. Забравшиеся в кузов Гаунт и Роун громко ликовали, пока не поняли, что разлом во льду быстро приближается к ним.

Океан шипел и бесновался вокруг полозьев их ма­шины. Внезапно сани наклонились в сторону. Гаунт перепрыгнул на проплывающий айсберг, сформирован­ный катаклизмом и теперь дрейфующий в смертонос­ной жидкости.

Комиссар протянул руку. Роун прыгнул вслед за ним, ухватился за поданную руку и позволил втащить себя на айсберг. Их разбитые сани завалились на бок, рухнули в океан и взорвались.

— Мы не можем здесь оставаться, — начал Гаунт.

Он был прав. Их айсберг растворялся, как кубик льда в горячей воде. Гвардейцы перепрыгнули на сле­дующий айсберг, а потом и на тот, что за ним. Им оставалось только надеяться, что разлом будет доста­точно длинным и выведет их к берегу. Вокруг с ши­пением взлетали к небесам струи газа.