| 1932 | Постройка Дома радиовещания на Портленд-плейс для корпорации «Би-би- си». |
| 1935 | Создание вокруг Лондона «зеленого пояса». |
| 1936 | Сражение на Кейбл-стрит. |
| 1940 | Начало «лондонского блица». |
| 1951 | Фестиваль Британии на южном берегу Темзы. |
| 1952 | Большой смог. |
| 1955 | Открытие аэропорта Хитроу. |
| 1965 | Упразднение Совета Лондонского графства. Создание Совета Большого Лондона. |
| 1967 | Закрытие Ост-Индского дока. Постройка Сентерпойнта. |
| 1981 | Брикстонские волнения. Образована компания «Доклендс девелопмент корпорейшн». |
| 1985 | Волнения в Бродуотер-фарм. |
| 1986 | Завершение строительства кольцевой дороги М25. Упразднение Совета Большого Лондона. «Большой взрыв» на фондовой бирже. |
| 1987 | Постройка здания Канари-уорф. |
| 2000 | Выборы мэра. |
Город как тело
Представление о Лондоне как о человеческом теле и необычно, и поразительно. Его можно связать с символическими образами Града Господня — мистического тела, члены которого — люди, голова — Иисус Христос. Лондон облекали также в форму вольно раскинувшего руки юноши; хотя образцом для фигуры послужило римское бронзовое изделие, она воплотила в себе энергию и ликование города, неустанно распространяющегося вширь великими волнами прогресса и веры в себя. Вот где оно бьется — «Лондона жаркое сердце».
Переулки города подобны капиллярам, парки его — легким. В дождь и туман городской осени блестящие камни и булыжник старых улиц словно кровоточат. Уильям Гарвей, ходя по улицам в бытность свою хирургом больницы Сент-Бартоломью, заметил, что шланги пожарных насосов выбрасывают воду такими же толчками, как вскрытая артерия выбрасывает кровь. В говоре кокни метафорические представления о частях тела лондонца циркулировали еще столетия назад: gob (комок) в значении «рот» зафиксировано в 1550 году, paws (лапы) в значении «руки» — в 1590 году, mug (кружка) в значении «лицо» — в 1708 году, kisser (от kiss — целовать) в значении «рот» — в середине XVIII века.
Больница XVII столетия, где работал Гарвей, находилась рядом со смитфилдской скотобойней, и это соседство рождает иной образ города. Он ненасытен и плотояден, охоч до людей, жратвы, товаров и питья; он потребляет и испражняется, движимый неутихающей жадностью и вечным вожделением.
Для Дэниела Дефо Лондон был огромным телом: «В нем все обращается, оно все извергает и под конец за все расплачивается». Вот почему этот город часто изображали чудовищем — жирным и отечным великаном, который губит больше, чем порождает. Голова непомерно велика, лицо и руки уродливо деформированы и «лишены всякого пристойного образа». Поистине это «опухоль», «исполинский нарост». Сотрясаемое лихорадкой, задыхающееся от пепла, тело это влечется от Великой чумы к Великому пожару.
Как ни воспринимай Лондон — пробудившимся от сна свежим юношей или уродливым великаном, — мы в любом случае должны видеть в нем организм, подобный человеческому, со своими собственными закономерностями жизни и роста.
А раз так — вот его биография.
Иные возразят: подобная биография не может составить часть подлинной истории города.
