начала перестройки не имевших к православию и церковной жизни никакого отношения. У наблюдателя может создаться впечатление, что пожилые женщины 60–75 лет, составляющие, как правило, большинство постоянных прихожан каждого, особенно не городского, а сельского прихода, всегда были верующими. Однако всего лишь 15 лет назад, когда старшим из них было не более 60–ти, они вообще ничего не знали о вере и пришли к ней в тот момент, когда начала изменяться государственная политика в отношении религии.
При этом образцом для поведения они естественно избрали имитацию того стиля, который был присущ поколению их матерей и бабушек, то есть тем людям, что сохранили православие как исповедание и образ жизни в эпоху советской власти. Имитация — не только в поведении простых верующих, но и в целом — становится одной из ведущих черт религиозного сознания сегодня, при этом за образец берется Россия второй половины XIX века и охранительные тенденции (в широком смысле этого слова, то есть от поздних славянофилов и К. Леонтьева до К. П. Победоносцева и «Черной сотни»), присущие в ту эпоху церковному сознанию. Именно идеализация прошлого (не эпохи апостолов и проповеди Евангелия или времени великих святых типа Сергия Радонежского, но XIX и начала XX века!) привела к тому, что вопрос о канонизации Николая II и членов его семьи, убитых в 1918 году, стал в середине 90–х годов главным для значительной части верующих и тех, кто отождествил с православием свои политические взгляды и мировоззрение в целом.
Многие из ревнителей скорейшей канонизации царя Николая II и его семьи требовали, чтобы убийство царя рассматривалось как ритуальное, то есть совершенное иудеями в ритуальных целях, а сам он был прославлен
как «царь–мученик», «помазанник Божий» и «хранитель православия», «от жидов умученный». Если же взять составленные ему молитвы, в частности, акафист, то там он прямо уподоблялся Христу в словах «яко овца на за- коление ведом», которые относятся только к Иисусу, и далее в формуле «яко агнец непорочный полагаешися во искупление грех наших, да вси непрестанно тя славим: Радуйся, боголюбезная жертво». Здесь опять?таки присутствует недопустимое с точки зрения верующего христианина (а на языке религии просто–напросто кощунственное) уподобление фигуры Николая II Христу- Спасителю и, в сущности, осуществляется подмена: Искупителем и Ангцем Божиим, что вземлет грех мира, оказывается не Иисус, а царь Николай И.
Разумеется, такого рода богословские новации свидетельствуют только об одном — о крайне низком интеллектуальном уровне и полной богословской неграмотности тех, кто эти тексты составляет, однако этот акафист имеет широкое хождение среди православных верующих и издается (без благословения Патриарха!) достаточно большими тиражами. Именно по этой причине митрополит Ювеналий (Поярков), возглавляющий синодальную комиссию по канонизации, долгое время тормозил прославление Николая и его семьи, несмотря на безусловное почитание их верующими. В те годы митрополитом было многократно повторено, что канонизация царской семьи не должна была иметь политического или экстремистского подтекста и, конечно, не означает канонизации самой монархии. Вот почему царь был прославлен как страстотерпец только летом 2000 г. вместе с собором из 900 новомучеников.
Мнение, согласно которому православие неотделимо от монархического образа правления, опять?таки заимствованное у представителей охранительной тенденции второй половины XIX века, к концу 90–х годов все более берется на вооружение публицистами из православных братств. Однако, утверждая, что с первых дней своего существования православная Россия была монархией, ее апологеты просто забывают о многовековой истории Новгородской и Псковской республик. Такая позиция приводит к тому, что среди русских святых находится место и Григорию Распутину, которого О. Платонов, а вслед за ним И. В. Евсин и газета «Благодатный огонь» называют «оболганным старцем». Как пишет Татьяна Гоян в известной газете «Русский Вестник», «оклеветание личности старца Григория (с 1908 года) было основной задачей антихристианских и антирусских мировых сил с целью свержения Царского Самодержавия в православной России. Жидо–масоны и развращенные ими неверующие российские люди представляли Григория как главное зло всех бед, а используя клевету вокруг него, заливали ложью и потоками грязи всю Царскую семью». В этой же газете сообщается, что в декабре 2001 года в Москве «обильно замироточили три иконы святого мученика». В заключение статьи замечается, что в России «народное почитание святого предшествовало закреплению этого почитания Церковной властью». Это уже почти прямой призыв канонизировать Распутина, обращенный, разумеется, к Московской Патриархии.
Святым «игуменом земли Русской» объявляется и царь Иоанн Грозный. «Как некогда богатырство, — пишет митрополит Иоанн (Снычев) в своей книге «Самодержавие духа», — опричное служение стало формой церковного послушания — борьбы за воцерковление всей русской жизни». Далее покойный иерарх говорит о том, что вся жизнь царя Ивана IV «имела подвижнический характер», и заключает тем, что, «приняв на себя по необходимости работу самую неблагодарную, царь, как хирург, отсекал от тела России гниющие, бесполезные члены». Казалось бы, такое переосмысление опричнины и самого феномена святости, с точки зрения православия, должно казаться кощунством, однако оно вполне принимается многочисленными поклонниками петербургского архиерея.
Откуда же, согласно концепции митрополита Иоанна, берется тот кровавый образ Ивана ГУ, что известен всем
по учебникам истории? «Решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений'исторической науки', — пишет митрополит Иоанн (Снычев), — оказали свидетельства иностранцев. Начиная с Карамзина, русские историки воспроизводили в своих сочинениях всю ту мерзость и грязь, которой обливали Россию заграничные'гости', не делая ни малейших попыток объективно и непредвзято разобраться в том, где добросовестные свидетельства очевидцев превращаются в целенаправленную и сознательную ложь». Позицию митрополита Иоанна можно было бы назвать курьезной, но нужно иметь в виду, что это точка зрения одного из наиболее почитаемых не только мирянами, но и духовенством русского архиерея недавнего времени.
В связи со всеми приведенными выше фактами остро встает вопрос о самоидентификации православного сознания. Не укорененное в богослужебной, молитвенной и вообще мистической жизни восточного христианства, современное религиозное сообщество в России начинает самоидентифицироваться, не углубляя свое видение православия, но противопоставляя (что всегда легче!) себя христианам других традиций, католикам и протестантам, представляющим к тому же нероссийскую — Западную, а в коммунистической парадигме (которая несмотря на отказ от коммунистической идеологии продолжает «работать» в сознании большинства россиян) «буржуазную, враждебную и противоположную нашей» — цивилизацию. Православное сознание быстро становится ксенофобным, закрытым и в высшей степени нетолерантным по отношению как к инаковерующим, так и к Западу в целом. Образ врага, характерный для советского сознания, становится одним из краеугольных камней той стихийной идеологии, что складывается в середине 90–х годов в православном сообществе.
С этим связаны крайний национализм, антисемитизм и ксенофобия. Антисемитизм, который при советской власти был фактически элементом официальной идеологии, сегодня за пределами Церкви процветает почти исключительно внутри маргинальных политических организаций, но в церковной среде он достаточно широко распространен. «Жидо–масоны» обвиняются не только в том, что они оклеветали Распутина, но буквально во всем. Об антисемитской политике царского правительства говорится с сочувствием. «Черта оседлости, установленная русскими царями для евреев, — пишет один из идеологов новой'русской'идеи Олег Платонов, автор ряда книг о русском масонстве, в своей книге'Русская цивилизация', вышедшей в свет в 1995 г. с подзаголовком'Учебное пособие для формирования русского национального сознания', — конечно, обозляла их, но по сути она носила не дискриминационный, а национально охранительный характер». По Платонову, царское правительство «не ставило своей целью ущемлять права евреев, а защищало права абсолютного большинства простого русского крестьянства», — ибо, продолжает автор «учебного пособия»: «…еврейство стало одной из самых активных сил по разрушению ценностей русской цивилизации». При этом Платонов постоянно ссылается на Л. П. Карсавина, отцов С. Булгакова и Г. Флоровского, академиков В. Н. Лазарева и даже Д. С. Лихачева, что придает его книге внешне респектабельный вид.
Другой «православный» полемист В. Осипов (однофамилец заслуженного профессора Московской Духовной Академии А. И. Осипова, не имеющий с А. И. ничего общего) говорит о том, что «простые миряне
