Николас покрыл поцелуями ее шею, руки забрались под плащ и ласкали ее груди.
– Я хочу заняться с тобой любовью, Джейн.
Первой ее мыслью было, что луг, по которому они проезжали, мог бы послужить им не хуже любой постели. Но ее посетила другая идея.
– Как долго сможешь ты подождать? – спросила она с улыбкой, сползая с его колен и беря в руки вожжи, чтобы самой править коляской.
– Куда ты меня везешь?
– Увидишь.
– Ладно. Тогда сама следи за дорогой, поскольку я буду занят.
Пока фаэтон мчался с головокружительной скоростью по пересеченной местности, руки и губы Николаса продолжали свою соблазнительную игру. Джейн упивалась его ласками, но постепенно напряжение внутри ее тела нарастало, а когда достигло апогея, она боялась, что сойдет с ума, если они в скором времени не окажутся на месте.
Высоко на уступе лежали, глядя на реку Блэкуотер, руины каменного замка, разорение которого довершили время и люди. Джейн – в образе Эган – много раз находила здесь укрытие от непогоды.
– Я думал, мы никогда не доберемся сюда, – сказал Николас. – Где мы?
– Это мое маленькое деревенское убежище, – пошутила она, пуская лошадей вверх по склону к стене замка. – Его называют Кьючелейн-Сит.
Николас окинул взглядом высокие стены и холмистую долину. При въезде фаэтона в узкие старинные ворота им обоим пришлось наклонить головы. Внутри Джейн остановила лошадей.
– Идешь? – спросила она, спускаясь из коляски на землю, прихватив корзину с провиантом, которой снабдила ее миссис Браун.
Оглянувшись на Николаса, Джейн направилась к двери квадратной башни, составлявшей большую часть западной стены.
Николас взял с сиденья одеяло и последовал за ней через двор. На винтообразной лестнице, ведущей на верхние этажи, некогда занимаемые хозяином замка и его домочадцами, было темно. Почти на самом верху она споткнулась, едва не выронив корзину со снедью, но Николас вовремя подоспел на помощь. Поставив Джейн на ноги, он потребовал поцелуй в знак вознаграждения за свои труды.
Она привела его в единственную комнату наверху, где еще сохранились часть крыши и три стены. Четвертая, выходившая на долину, давным-давно рухнула на берег реки.
– Это одно из тайных убежищ Эган, – сообщила Джейн. – Если кому-нибудь проговоришься, грядет неминуемая расплата.
Николас прижал ее к себе, потом снял с нее плащ, развязав завязки, прислонил ее лицом к стене, расстегнул застежку на платье.
– Мне страшно, – прошептала Джейн, прижавшись лбом к холодному камню.
– Мне тоже.
Спину обдало холодком.
– Сейчас ты увидишь, как сильно я тебя люблю.
Ошеломленная его словами, Джейн повернулась в его объятиях и поразилась глубине чувств, отразившихся в его голубых глазах.
– Николас…
Слова застряли у нее в горле, и горячие слезы обожгли веки.
– Это правда. Я люблю тебя, Джейн.
Крепко поцеловав ее, он спустил платье до талии. Почувствовав сквозь тонкую материю сорочки на своей груди его большие ладони, она выгнула спину. Когда бретельки сорочки соскользнули с плеч, у нее перехватило дыхание. При виде ее обнаженной груди у него потемнели глаза.
– Ты такая красивая!
Он наклонился к ней, и она громко вскрикнула, когда, скользнув вниз, его губы обхватили округлость ее плоти. Николас опустил ее на одеяло и, стянув на бедра ее одежду, помог освободить ноги.
Затем сам быстро разделся, и их тела соединились. Стены замка огласил ее крик экстаза. Небо окутало их своим покрывалом и вознесло в заоблачную высь пронзительной синевы.
«Я люблю тебя…»
Вскоре все мысли куда-то пропали, и остался лишь трепетный пульс танца любви. Даже время, казалось, застыло, отсчитываемое лишь биением их сердец, и их души воспарили в кульминационном аккорде.
Позже, лежа в его объятиях, Джейн вновь размышляла о том, что не сможет произнести слово «люблю».
Любовь, думала она, смахнув слезу, – это то, чего их мир никогда им не позволит.
Патрик нашел своего человека на старинном рынке Корк-Сити. Собираясь возвращаться в Вудфилд-Хаус, молодой человек укладывал товары на своей телеге. Заметив Патрика, он уронил ящик с чаем на мощеную мостовую.
Сделав вид, будто помогает поднять ящик и погрузить обратно на телегу, Патрик прошептал сообщение, которое следовало передать Эган до наступления темноты:
– …встретиться на том же месте и в то же время, где в прошлый раз. Лайам говорит, что Эган должна прийти пораньше. Финн должен быть на месте. Обязательно скажи ей.
Выпрямившись, Патрик как ни в чем не бывало подхватил на руки своего младшего сына. Мальчик немного отстал, задержавшись у ярко расписанной цыганской кибитки. Довольный, что передача сообщения прошла без сучка и задоринки, мужчина посадил сынишку на плечи.
Отец и сын направились к реке, и Патрик не заметил двух драгун, не спускавших с него глаз.
Клара слегка шевельнулась, заставив себя сесть ровнее. Острый край французского корсета безжалостно впился ей в кожу. Понадобились усилия двух горничных под руководством ее матери, чтобы втиснуть ее тело в эти тиски. Наверняка эту жуткую принадлежность женского гардероба изобрел какой-то женоненавистник.
Раздосадованная, она взглянула на свою торчащую из корсета грудь. Безобразно низкий вырез едва прикрывал соски.