и Хари задумчиво пожевала губу под респиратором. Пыль все равно каким-то образом проникала под шлем и ощущалась на веках всякий раз, когда она моргала; по щекам тянулись пыльные потеки. Она только надеялась, что пыль не такая, от которой люди начинают светиться. Дозиметры уже не стрекотали, а кудахтали по-куриному, так что все должно было быть в порядке.
На въезде в город «кавасаки» заскулил извиняющимся тоном и заглох.
Хари выругалась, в очередной раз вздрогнув от громкости своего усиленного микрофоном голоса. Она потянулась к выключателю, но потом передумала. Слишком тихо было вокруг, что стало особенно заметно, когда стихло рычание мотора. Она нажала языком на панельку, вновь включая музыку, перебрала несколько вариантов и остановилась на композиции группы «Grey Line Out».
Она встала на землю правой ногой, опустила левую подножку и перекинула ногу через седло. Все тело болело от вибрации, пальцы рук онемели и скрючились, как когти. Ощущение было такое, будто ее пару дней назад избили, особенно стараясь попадать по заднице и по бедрам. Преодолевая себя, она навалилась на руль, толкая мотоцикл вперед. Подошвы скользили; вздрагивая от боли, она запрыгала на одной ноге, стараясь другой поднять подножку.
Это была уже не езда. Это была ходьба на месте.
Она вела «кавасаки» по пустому шоссе, меж пустыми домами; ноги жгло даже сквозь подошвы, особенно если постоять подольше.
— Хорошая моя детка, — уговаривала она мотоцикл, поглаживая ручку переднего тормоза. «Кавасаки», неуклюжий на пешем ходу, тяжело наваливался на нее, будто Хари волокла домой перебравшего дружка. — Ну найдем же мы где-нибудь эту несчастную заправку.
Конечно же, насосы автозаправки без электричества не заработают. Вероятно, нет здесь и безопасной для питья, не-зараженной воды. Все это Хари представляла себе заранее. Солнечный свет отражался от поверхности озера. «Я чувствую себя прекрасно, — уговаривала она себя, — организм не обезвожен, раз у меня не текут слюнки при виде всей этой массы холодной, свежей воды».
Кроме того, никому не было известно, чем именно заражено озеро. Здесь некогда размещалась военно-морская база, и озеро служило чем-то вроде лягушатника для подводных лодок. В воде могло болтаться все что угодно. Есть все же некоторая насмешка судьбы в том, чтобы в наше время любоваться озерами, подумалось ей.
Это была автозаправка «Тексако», под палящими лучами солнца пустыни красно-белая вывеска превратилась в розово-бежевую. Хари не представляла, в какой из пустынь она сейчас находится — в Мохаве, в пустыне Блэк-Рок или еще где-то. Они были здесь все одновременно. Ома истерично хихикнула. Как и следовало ожидать, насосы не работали. Тем не менее она поставила мотоцикл на подножку, достала из багажника контейнер с клетками и пошла искать место, где можно было пописать.
Она стянула горячие перчатки и спустила брюки. «Черт, черт… Первое, что я сделаю, когда вернусь к цивилизации, — куплю белые перчатки и белый шлем». Хари покосилась на «кавасаки», ожидая одобрения, но черный мотоцикл промолчал, и она отвернулась, застегиваясь. Глаза щипало от пыли.
На задней стене одного из домов возле автозаправки обнаружился садовый шланг. Он был похож на свернувшуюся кольцом желто-зеленую дохлую змею. Хари сняла его с колышка и перетащила на станцию. Резина крошилась от старости; пытаясь развернуть шланг, она дважды его сломала, но все же ухитрилась отмотать пару метров неповрежденными. Ломиком сорвала крышку с горловины цистерны подземного хранилища, сняла шлем с респиратором, предварительно проверив уровень радиации, и осторожно понюхала.
День в конце концов оказался не самым неудачным.
Пахло бензином, да и на вкус чертова жидкость оказалась похожа на бензин. Она определила это после того, как набрала полный рот через свой импровизированный сифон. Правда, бензин был не очень хорошим, но нищие не выбирают, как говорится. Конечно, сифоном ее шланг можно было назвать с большой натяжкой — она ведь не могла опустить его верхний конец ниже уровня бензина в цистерне. Оставалось только втягивать ртом жидкость, затыкать отверстие и переносить топливо шланг за шлангом в бензобак мотоцикла. Драгоценный контейнер она носила с собой. Наконец она заглянула в горловину, похлопала по баку и заметила слабое мерцание подернувшейся рябью поверхности бензина. Вот и ладно, заправились.
Хари привернула крышку бака и начала отплевываться, жалея, что нечем прополоскать рот. Озеро блестело, словно насмехаясь, и она решительно повернулась к нему спиной. Затем взялась за контейнер.
Он почти ничего не весил. Хари некоторое время постояла, теребя застежку багажной сумки. Покачивая серебристый сундучок в руке, она задумчиво опустила взгляд на свои ботинки. Пососала нижнюю губу и сплюнула, ощутив вкус бензина.
— Целых семь лет, Конни, — произнесла она и погладила бензобак ладонью в черной перчатке. — Только ты и я. Я смогла бы напиться воды из этого озера. И то, что я напоила тебя этим дрянным бензином, ничего бы не значило. У нас все могло бы получиться…
«Кавасаки» промолчал. Ключи зажигания звякнули у нее в кармане. Она тихонько коснулась ручки газа, но отдернула руку и положила на сиденье контейнер.
— Что ты сказала, моя детка?
Конечно, ничего. Молчаливый дремлющий демон. Она не стала заводить мотор.
Двумя руками Хари откинула защелки и приоткрыла крышку контейнера.
В лицо повеяло холодом. Заслонив собой контейнер от горячего ветра, она осторожно заглянула внутрь. Окутанные голубой пластмассовой пеной, пронизанной трубочками системы охлаждения, там покоились чашки Петри, наполненные прозрачным желе с застывшими в нем кругляшками неправильной формы.
Сверху лежала папка с бумагами. Хари оторвала прикрепленный к папке стикер с запиской. Почерк Петча, крупный и четкий. Она прищурилась. «Если эти клетки не попадут в Сакраменто, этот город будет следующим. Нам дается только один шанс, как и доктору Фаусту. Передумать не удастся».
Встретишь на дороге Будду — убей его…
«Мне всегда казалось, что этот сукин сын не так прост», — подумала она. Затем закрыла контейнер и сунула стикер в кармашек к ручке. Тщательно проверила фильтр шлема — он мог выйти из строя во время бешеной гонки по Тонопе — и нахлобучила шлем. Потом перекинула ногу через седло и закрыла дроссель.
Хари нажала кнопку стартера, мотор чихнул и заработал с перебоями. Мотоцикл затрясся, как одышливый пони. Молясь про себя, стараясь не дышать, она поддала газу и осторожно опустилась в седло. Глухой шлем быстро заполнился парами бензина изо рта, глаза защипало. То ли от бензина, то ли еще отчего потекли слезы, смывая пыль с век. Один цилиндр схватился сразу, другой начал чихать. «Кавасаки» трясся, рычал и рвался в бой.
Хари ехала по открытой, плоской, как стол, равнине к Фаллону, оазису смерти в полном смысле этого слова. Дозиметры стрекотали как бешеные. Видно, Нику было мало радиоактивного и химического заражения почвы. Когда дорога пошла на взгорок, поросший поразительно зеленой травой, вокруг нее поднялся лес гигантских деревьев европейских пород, ничуть не похожих на тополя пустыни. Поодаль виднелся поселок, а сразу за лесом вздымалась серая громада; ее поверхность красиво мерцала голубым черенковским излучением[86]. Буквы на дорожных указателях были неизвестного ей алфавита, но она знала это место.
Шел мелкий дождик; она ехала через Чернобыль.
Когда она свернула на запад по Пятидесятому шоссе, ведущему к Рино и Спарксу, дождь усилился. С приближением вечера небо над горизонтом приобрело какой-то болезненно-желтоватый оттенок. Мотоцикл летел, едва касаясь шинами скользкого лоснящегося асфальта.
На месте исчезнувших городов на фоне желтеющего вечернего неба громоздились кучи мусора. По этим вонючим кучам бродили истощенные от голода, почти голые люди и звали своих близких, похороненных под этой ужасной лавиной. Вода стекала по ее шлему, текла по седлу мотоцикла, мокрая кожаная одежда липла к телу, как пластырь. Жара и жажда мучили ее, но она не осмеливалась пить эту воду. Дождь не принес прохлады, а просто промочил ее насквозь.
