скончавшейся в 1998 году матери Марии Донадео, итальянке из Рима, которая перевела на итальянский тексты из нашего молитвослова, каноны и тропари Матери Божьей и святым, в том числе и в России просиявшим, и издала эти книги в Италии большими тиражами, и о многих других миссионерах православного благочестия на Западе.
Их труды широко распространены и прекрасно известны на Западе, но практически недоступны православному Востоку, прежде всего в силу того, что были написаны не по–русски. Чем могут быть полезны эти книги русскому читателю? Чем полезна книга о. Шпидлика?
Во–первых, в ней сведён воедино огромный фактический материал, подлинные тексты византийских, восточных и русских подвижников и святых, зачастую недоступные или, во всяком случае, рассеянные по разным книгам. Это своего рода энциклопедия по восточной аскетике. Надо подчеркнуть и то, что, в отличие от о. Бунге, Фома Шпидлик пользуется не только греческими отцами, но постоянно и широко цитирует русских авторов, прежде всего — свт. Феофана Затворника. Во–вторых, о. Фома показывает, как зарождалось духовное предание, и жёстко, чётко систематизирует богословские и аскетические тексты из «Добротолюбия» и других источников по аскетике в соответствии с их тематикой. Благодаря этому он выявляет саму систему мышления и жизни подвижника на христианском Востоке, причём делает это на высоком уровне современной науки. Наконец, огромный интерес представляет собранный им библиографический аппарат, который открывает новые горизонты в области аскетики не только для начинающего, но и для вполне искушённого читателя. Автор подчёркивает, что, работая над книгой, он был вынужден постоянно сокращать материал, исключать из книги (имея в виду её объём) удивительные тексты, не вдаваться в отдельные тонкости и не высказывать свою личную точку зрения.
Интересно, что о. Шпидлик обращает внимание на то, что хотя «восточные монахи не испытывали никакой жажды'реформировать'св. Василия Великого», однако «их верность пути, проложенному отцами, не мешала им в течение веков старые схемы окрашивать в новые тона, близкие их личному строю и их национальной культуре». Итак, православие, с точки зрения о. Фомы, вполне современно, не вопреки, но благодаря его верности отцам первых веков христианства.
Ещё одним новым, «западным» по своему происхождению, трудом о православном Востоке является книга о. Мигеля Арранца «Путь покаяния» с подзаголовком «Таинство покаяния в византийской традиции», выпущенная автором самостоятельно (как указано на титульном листе в «самиздате») в Риме на русском языке в 1999 году. Крупнейший специалист по восточной литургике, о. Арранц, отталкиваясь от незаслуженно забытой (возможно, по той причине, что она никогда не публиковалась по–русски) статьи архиепископа Георгия (Вагнера) «Покаянная дисциплина в восточной традиции», анализирует тексты молитв, так или иначе связанных с таинством покаяния, из самых разных богослужебных сборников.
Вслед за владыкой Георгием он показывает, что смысл покаяния заключается не в очистительном страдании, а налагаемая духовником епитимия является не наказанием для очищения, но средством исцеления, ибо само таинство покаяния есть духовное врачевание. Мигель Арранц говорит о том, что в древности целительная сила этого таинства укреплялась «продолжительной практикой веры, надежды и любви со стороны грешника», однако с течением времени всё более центральное место в нём начинает занимать «утверждение прямого и абсолютного прощения». Духовник (который вначале мог и не быть священником), выступавший в древности преимущественно в качестве молитвенника за кающегося, начинает использовать «власть Его, мне Богом данную», с тем чтобы «простить и разрешить» пришедшего к нему на исповедь грешника.
«Церковь Христова, — подчёркивает о. Арранц, — только постепенно и по–разному в разные эпохи своей истории осознавала и вводила в действие безграничный дар, ей сделанный Спасителем, восстанавливать в Божьей благодати упавшего человека».
Ему удаётся на конкретном материале показать, что о. Иоанн Мейендорф был не прав, утверждая, будто формула «и азъ, недостойный иерей, прощаю и разрешаю тебя» появилась в напечатанных в Венеции в XVI — XVII веках по заказу Константинопольского Патриархата богослужебных книгах под влиянием Запада. Она принадлежит «самой настоящей византийской традиции», а её появление можно объяснить только тем, что «обе традиции, римская и константинопольская, вопреки явным несогласиям, развиваются параллельно в самом историческом пространстве богословия».
Трудный диалог между христианскими Востоком и Западом продолжается. Он может быть, как показывают, книги отцов Г. Бунге, Ф. Шпидлика и М. Арранца, весьма плодотворным и чрезвычайно полезным, но только в том случае, когда основывается на подлинно серьёзном знании друг о друге, на научной «акривии» (или проще — на чётком следовании научной истине) и на той любви, которую человек, если он верит во Христа, просто не может не испытывать к другому и к возникшей вокруг этого «другого» реальности.
МЮНСТЕРСКИЕ КОЛОКОЛА
Мюнстер — главный город Вестфалии. Той самой Вестфалии, где во времена Карла Великого святой Людгер проповедовал Евангелие и основал первый в тех местах монастырь -monasterium. He случайно именно от этого латинского слова и получил своё имя город, прежде называвшийся Мимигернафорд. При монастыре умершим в 809 году Людгером были основаны училище для будущих священников и первая в Германии грамматическая школа — почти античный прообраз будущего университета. Не случайно поэтому и то, что именно здесь, в Мюнстере, находится самый большой в Европе на сегодняшний день богословский факультет, а 20 % населения города составляют студенты. 3000 человек учатся на католическом факультете и 1000 — на протестантском. А всего студентов в Мюнстере — почти 60 тысяч.
И столько же (и даже больше) велосипедов. Автобусами пользуются одни туристы. Местные жители: студенты и монахини, маститые профессора и врачи из университетской клиники — все ездят на велосипедах, по вечерам освещая дорогу перед собой маленькими фонариками. А поэтому воздух в городе удивительно чист, и в атмосфере сохраняются только абсолютно деревенские запахи. Например, свежей рыбы, которую каждую среду по утрам продают на соборной площади — прямо у памятника старому кардиналу фон Галену, установленного в углу площади, близ алтарной части собора святого Павла.
Кардинал стоит на земле, практически без пьедестала; в те часы, когда вокруг шумит рыбный рынок, это кажется немного странным. В самом деле, что делает тут этот старый аристократ из семейства графов, владевших землями в здешних местах со времён раннего Средневековья, надменный и бесконечно честный консерватор? А вместе с тем именно граф фон Гален здесь — на месте, как никто другой.
Летом 1941 года в церкви святого Ламберта (собор к тому времени был почти разрушен бомбардировками) именно он, 63–летний епископ города Мюнстера, на воскресной мессе неожиданно заговорил. О том, как плакал Иисус, когда входил в Иерусалим, и плачет теперь — о Германии. Заговорил о гестапо, о бесконечных арестах людей, которым не предъявляется никаких обвинений, о том, что фундаментом для всякого государства является право, юриспруденция, которой в Германии больше не существует. И о том, что ныне, поддерживая тех, кто «посылает на смерть невинных, наших братьев и наших сестёр», народ Германии так же противится Богу, как в древности делал это Израиль.
«Мои христиане, — говорил граф фон Гален, обращаясь не к одним только католикам, но ко всем
