подстраивали человеку какую-нибудь ситуацию, часто даже для него небезопасную, и человек страдал и переживал всерьез, без скидок на театральность происходящего. Но что бы там ни случалось, в конце всегда появлялся кто-то – раньше Самсонов, теперь ты – и объявлял, что все это было невсерьез, всего лишь инсценировка, и все страшное, что было, закончилось и больше уже не повторится. Так вот: в том спектакле, который ты разыгрываешь сейчас, в финале никто не выйдет. Ты понял? Все, что происходит, будет происходить всерьез. И кровь будет настоящая, и стрельба, и те наручники, которые тебе в конце концов наденут, тоже будут всамделишные. И когда ты все-таки поймешь, что жизнь намного сложнее и страшнее выдуманных тобою ситуаций, будет уже поздно.
– Вы приехали для того, чтобы попугать меня?
Мартынов посмотрел на меня сердитым, но всепрощающим взглядом. Ну что, действительно, взять с пацана, который жизни не знает?
– Я увидел сегодня в новостях сюжет, – сказал он. – По вас и про Орехова. Мне показалось, что у тебя может закружиться голова и ты решишь, что можешь никого уже не бояться. Вижу, что не ошибся.
– Что вы предлагаете?
– Уехать! – быстро ответил Мартынов, будто носил в себе эту мысль все последнее время и вот наконец получил возможность поделиться ею. – Исчезнуть!
– И всю жизнь прятаться?
– Ну зачем же всю жизнь? – Он пожал плечами. – Сейчас все меняется очень стремительно. Глядишь, через годик-другой…
– Меня не устраивает через годик-другой!
– А что, у тебя есть какие-то варианты?
– Конечно! Если Орехов от меня отцепится…
– Он не отцепится, Женя.
– Потому что кто-то постоянно науськивает его на меня?
– Да никто его на тебя не науськивает. Поначалу, я думаю, его действительно кто-то на тебя натравил. Цель была – тебя замазать, чтобы отвлечь внимание от истинных виновников гибели Алекперова.
– Значит, за Ореховым стоят «отморозки»?
– Нет. Скорее всего – враги «отморозков».
– Тогда я вообще ничего не понимаю. Зачем же стоявшим за спиной Алекперова людям все сваливать на меня, если они почти наверняка знали, кто их настоящие враги?
– Поначалу просто получилась накладка. Выяснилось, что никто, кроме тебя и Алекперова, не знал о месте и времени вашей с ним встречи. Вот тебя и зацепили. Очень скоро стало понятно, что ты ни при чем, но Орехову уже нельзя было давать задний ход, он старательно выстраивал свою карьеру, а люди, науськавшие его на тебя, ему и не препятствовали. Шум вокруг твоего имени был им на руку. Пока внимание было приковано к тебе, они спокойно решали какие-то свои вопросы.
– Значит, моя злая тень – Орехов?
– Да. Он действует на свой страх и риск, но остановиться уже не может. Он должен тебя непременно засадить, иначе ему несдобровать. Засадить за что угодно. За тот несчастный патрон, за побег, за второй побег – все сгодится.
– А если я его свалю?
– Как же ты его свалишь?
– Сегодня, например, мы его неплохо подставили.
– Это может пройти раз, другой. Но проблемы все равно не решает.
– А что проблему решает?
– Доказательство того факта, что Орехов работает на кого-то. Что он выполняет чью-то волю, преследуя тебя. Но это невозможно в принципе.
– Почему?
– До тех людей не добраться. Неизвестно даже, кто они.
– Можно вычислить!
– Это ничего не даст.
Мартынов даже вздохнул. Он виделся мне человеком, многое в жизни повидавшим, умудренным опытом.
– Ты вроде бы должен искать этих людей, – сказал он. – Найти и получить от них доказательства пристрастности Орехова. Но на самом деле именно получение этих доказательств как раз и невозможно. Тебе их никто не даст. Люди, о которых я тебе говорю, слишком высоко сидят и слишком у них надежное прикрытие. И даже если ты до них доберешься, любой из них тебе скажет, что о человеке по фамилии Орехов они и слышать не слышали. То есть стоящая перед тобой задача неразрешима в принципе.
– Но ведь вы уверены, что Орехов подличает не только по причине своего дурного характера?
– Да! – убежденно ответил Мартынов. – Просто у нас нет прямых доказательств.
– Их надо искать, эти доказательства!
– Их не найти!
– Я найду! Орехов объявил мне войну и уже начал применять недозволенные приемы. Я отвечу ему тем же!
– Ну-ну, – без всякого энтузиазма отозвался Мартынов. – Желаю успехов.
А сам смотрел на меня с такой печалью во взгляде, что его пожелание можно было расценить как издевку.
– Я найду этих людей…
– Это невозможно, Женя. Они обрубили все концы. И больше нигде не будут светиться.
– Засветятся! – сказал я. – И вот тогда-то я на них выйду! А чтобы все это время Орехову жизнь малиной не казалась, я каждый свой шаг буду фиксировать на пленку и эти сюжеты мы будем сбрасывать на телевидение. Представляете? Получится целый сериал, только не выдуманный, а настоящий, документальный. Я завтра же сделаю заявление для прессы и объявлю об этом. Мы не будем ничего скрывать. Война так война! Пусть нас боятся.
Только теперь Мартынов, кажется, понял, в чем заключается мой план.
– Ты хочешь их спровоцировать, – сказал он. – Чтобы они почувствовали угрозу себе и хоть где-то проявились.
– Да.
– В таком случае ты – труп, – не стал скрывать от меня горькой правды Мартынов. – Тебе прострелят башку уже на следующий день.
– Не прострелят.
– А ты упрям, – осерчал Мартынов.
– Да. В детстве меня пытались за это бить.
– Ну и как?
– Я убегал. Мышцы ног у меня до сих пор неплохо развиты.
– Все шутишь.
– Я серьезен, как никогда.
Мартынов подумал.
– Хорошо, давай поговорим серьезно, – предложил он. – Уезжать ты из Москвы не собираешься.
– Не собираюсь.
– И жизнь твоя тебе не дорога.
– Вот тут вы ошибаетесь.
– Не думаю. Но помочь тебе хотелось бы.
Мартынов посмотрел на меня вопросительно: чего, мол, хочешь?
– Устройте мне встречу с главарем этих бандитов, которые держали нас за городом.
– Женя! Даже просто общаясь с тобой, я совершаю должностное преступление.
– Вы ожидаете, что сейчас я упаду вам на грудь и орошу ее слезами благодарности?
– Я просто хочу, чтобы ты понял – не все я могу сделать. Есть какой-то предел.
– Хорошо, хотя бы с материалами допросов вы можете меня ознакомить?
– Для чего тебе это нужно?
