— Женечка, я тебя не понимаю.
Он достал пистолет и, подбросив его, как игрушку, в третий раз повторил свой вопрос.
— Женечка, о чем ты?… Я тебя не понимаю…
— Я слышал твой разговор с Арнольдом Северяниным. Сколько ты ему пообещала денег за убийство двух женщин?
— Женя… Женечка… Я тебя не понимаю…
— Сейчас поймешь…
Он подошел вплотную к Жемановой и приставил к её лбу дуло пистолета.
— Же-ня-я-я… — испугано, произнесла она.
— У тебя нет выхода. Ты в ловушке.
Она попятилась назад, позабыв, что за её спиной обрыв. Огнев, хотел крикнуть, предупредить её об опасности, но было уже поздно. Последний шаг для Нины Жемановой оказался роковым.
Отбросив пистолет в сторону, Евгений побежал по тропинке ведущей к озеру.
Нина лежала на спине, расставив руки в сторону. Её губы что-то шептали, но что, мужчина так понять и не смог.
Скорая помощь приехала только тогда, когда стало светать. Женщину увезли в деревенскую больницу, где она оказалась восьмым пациентом в душной, пропахшей потом и гноем палате.
Спустя полтора месяца, после случившейся трагедии на берегу озера, Огнев получил письмо от Арнольда Северянина. Молодой человек писал:
«Я познакомился с Ниной у своей знакомой девять лет назад. Так сложились обстоятельства, что я пошел её провожать. Она мне стала рассказывать о Вас, что вышла замуж за Антона, только чтобы быть рядом с Вами, слышать Ваш голос, видеть, как звонко Вы смеетесь. Вы стали для неё каким-то наваждением, которое преследовало её каждую минуту. В тот же вечер мы были близки. Жеманов был в командировке, а дочь у родителей в деревне. Обделенная счастьем женщина платила мне за мою „пылкую любовь“. Смерть дочери стала с одной стороны для женщины трагедией, а с другой открывала ворота в новый мир. Ей не нужен был больной, беспомощный муж, который жил с ней все эти годы, только ради дочери, которую безумно любил. Мы занимались любовью на глазах у Жеманова. Паралитика это бесило, а его супруге „любовь“ доставляло массу удовольствий.
Когда у Вас появилась „зазноба“ Нина пришла в ужас. Она мне сказала, что хорошо заплатит, если я уберу Ольгу с её дороги. Я познакомился с ней, вошел к ней в доверие, и… В тот вечер мы пили чай. Я подлил ей снотворное, а когда она уснула, то ввел ей в вену морфий.
С Натальей Ивановной дело было полегче. Нина сказала, что она не может плавать. И вот пробил тот час, когда должна была решиться судьба ни в чем не повинной жертвы. Я знал, что Наталья на даче и приехал к ней. Мы поужинали, и я предложил ей прокатиться на лодке. Она согласилась. Я выбросил её в воду в тот момент, когда она увлеченно рассказывала о Вас».
Огнев взглянул на часы. Они наспех надел куртку, и вложив в карман письмо, вышел из своего кабинета. Его путь лежал в больницу.
— Это правда, — спросил Евгений Петрович Жеманову, — Ответь, все, что в этом письме написано, правда?
— Я люблю тебя Женечка! Ты даже не догадываешься, как я тебя люблю!
— Сколько ты денег пообещала Арнольду за убийство?
— Какое это сейчас имеет значение… Северянин далеко… Очень далеко… Я с ним рассчиталась с полна. Дача, квартира, мебель, деньги — все, что некогда принадлежало мне и Антону, сейчас принадлежит ему. Зачем мне сейчас все это?
Огнев ничего не сказал Жемановой, а тихо повернулся и отошел от кровати парализованной женщины.
— Женя, будь счастлив, — тихо проговорила Жеманова, глотая слезы, катившиеся по её лицу, — Ты должен быть счастливым. И ты будешь счастлив.
Он ничего не ответил на её слова, и не оборачиваясь, молча покинул палату.
29.03.2004. Кобленц
