управление США и летает по всему свету за общественный счёт, чтобы убеждать предпринимателей, чья деятельность стала международной, добросовестно платить налоги Министерству финансов.) В довершение всего этого Союз южных баптистов заклеймил его на всех своих вебсайтах как любимчика Сатаны. Что закоренелый атеист Манфред, не верящий в Сатану, мог бы счесть забавным — если бы не мертвые котята, которых кто-то стал регулярно присылать ему по почте.
Манфред заходит в снятый для него гостиничный номер, распаковывает Иинеко, меняет аккумуляторы, ставит извлеченные на зарядку, запирает бóльшую часть своих личных ключей в сейфе. Затем он направляется прямиком на вечеринку, которая уже началась в «Де Вилдемане»; ему предстоит двадцатиминутная прогулка, и единственная подлинная опасность — угодить под трамвай, незаметно подкравшийся из-за перекрывающей почти весь обзор виртуальной карты.
Пока он идёт, очки информируют его о новостях. Впервые за всю историю в Европе достигнуто мирное политическое единство; ввиду таких беспрецедентных обстоятельств тема дебатов отныне — согласование должной кривизны изгиба бананов. На Ближнем Востоке, ну, в общем, как всегда плохо, но Манфреду нет дела до войны с фундаментализмом. В Сан-Диего исследователи занимаются загрузкой данных из омаров в киберпространство, начиная с окологлоточных ганглиев, нейрон за нейроном. Толпа сжигает генно-модифицированное какао в Белизе и книги в Грузии. НАСА все ещё не может водворить человека на Луне. В России состоялись очередные выборы, коммунисты закрепили своё большинство в Думе; тем временем по Китаю ходят лихорадочные слухи о неизбежной реставрации, втором пришествии Мао, который спасет их от последствий бедствия в Трех Ущельях. Деловые новости: американское Министерство юстиции — ирония судьбы — грубо попирает права «детей Билла». Насильственно разделенные подразделения Microsoft автоматизировали свою официальную деятельность и начали порождать многочисленные филиалы, выводят их на IPO и меняя их названия в причудливой пародии на обмен плазмид у бактерий, с такой скоростью, что к тому времени, как возникают налоговые претензии, их объект уже не существует, хотя всё те же сотрудники работают на прежних местах в тех же самых поделенных на кубиклы залах в Мумбаи.
Добро пожаловать в двадцать первый век.
Непрестанное мельтешение телесных оболочек на вечеринке, к которой присоединяется Манфред, служит странным аттрактором для некоторых американских беженцев, заполонивших за последнее десятилетие европейские города — не иждивенцев-растафари, но кристально честных политических диссидентов, махинаторов и жертв доведенного до предела аутсорсинга. Здесь одно из тех мест, где образуются самые невероятные взаимосвязи и пересекаются линии, между которыми в будущем возникнут новые короткие замыкания, как в уличным кафе Швейцарии, где до Второй мировой собирались русские эмигранты. Сейчас нечто подобное происходит в глубине «Де Вилдемана», трёхсотлетнего «коричневого кафе» со списком блюд в меню, достигающим шестнадцати страниц, и деревянными стенами в пятнах цвета несвежего пива. Воздух пропитан густым запахом табака, пивных дрожжей и мелатониновым духом: половина здешних доходяг пытается справиться с тяжёлым похмельем, а другая половина полощут друг другу мозги, стремясь достичь того же состояния.
— Приятель, ты видел? Он похож на демократа! — восклицает ничем не примечательный прилипала, попирающий локтями барную стойку. Манфред пристраивается на соседний с ним табурет и ловит взгляд бармена.
— Кружку белого берлинского, пожалуйста, — говорит он.
— Ты такое пьешь? — спрашивает прилипала, защитно обхватывая рукой свою кока-колу. — Приятель, зря! Там же полно спирта!
Манфред зубасто усмехается ему.
— Ну, тебе-то лучше продолжить потреблять дрожжи: в этом дерьме куча прекурсоров для нейромедиаторов, фенилаланин и глютамат.
— Ну, я думал, что пиво, которое ты заказал...
Манфред уже отвлекся, положив руку на гладкую латунную трубу, которая выдаёт наиболее популярные файлы из хранилища данных в заведении; какой-то хитрец пристроил на ней контактного жучка, и виртуальные визитки всех пользователей сети, побывавших в баре за последние три часа, доступны для изучения. Воздух пронизан сверхширокополосной болтовней, как по WiMAX, так и через Bluetooth, и Манфред наспех сканирует длиннющий список кэшированных ключей в поисках вполне определенного имени.
— Ваш напиток. — Бармен протягивает невероятного вида кружку, полную синей жидкости с горкой тающей пены и соломкой для фелчинга, торчащей под безумным углом. Манфред берёт кружку и направляется в глубину заведения, где, на уровне чуть выше, поднявшись на несколько ступенек, оказывается возле стола, за которым некий парень с промасленными дредами беседует с другим, в парижском костюме. Прилипала у стойки, заметивший его первым, всё это время таращит на него глаза и едва не проливает свою кока-колу, внезапно рванув к двери.
«Вот чёрт, — думает Манфред, — лучше было купить ещё серверных ресурсов». Он умеет распознавать признаки: сейчас внимание к нему в сети резко рванёт вверх, ему предстоит испытать слэшдот-эффект. Он машет сидящим за столом:
— Занято?
— Пожалуйста, располагайтесь, — говорит парень с дредами. Манфред отодвигает стул и лишь тогда осознаёт, что второй парень за столом (безупречный двубортный костюм, неброский галстук, стрижка ежиком) вовсе не парень. Она кивает, отвечая полуулыбкой на его очевидное замешательство. Мистер Дреды тоже кивает. — Вы — Макикс? Я решил, что сейчас подходящее время для встречи.
— Несомненно. — Манфред протягивает руку, и они обмениваются пожатием. Его ПДА осторожно проверяет цифровые отпечатки пальцев и подтверждает, что хозяин руки — Боб Франклин, стартапная белка «Исследовательского треугольника», специализируется на венчурном капитале, а в последнее время занимается микромеханикой и космической техникой. Франклин сделал свой первый миллион два десятилетия назад, и теперь он — специалист в области запредельных финансовых инвестиций. В последние пять лет работает исключительно из-за границы, с тех пор как налоговое управление США в попытках заштопать дыры в федеральном бюджете стало применять средневековые методы. Манфред заочно знаком с ним уже почти десять лет через закрытый список рассылки, но они впервые встречаются лицом к лицу. От мисс Костюм к нему через стол скользит визитная карточка; на ней размахивает трезубцем красный бесёнок, под ногами у него пылает огонь. Манфред берёт карточку, поднимает бровь.
— Аннет Димарко? Рад познакомиться. Надо сказать, я никогда ещё не встречал никого из маркетинга «Арианспейс».
Она дружески улыбается.
— Я тоже не имела чести встречаться со знаменитым альтруистом-авантюристом. — Заметный парижский акцент — внятное напоминание, что она идёт на уступку, поддерживая разговор на английском. Камеры в её серьгах внимательно наблюдают за ним, всё записывая для архива компании. В отличие от большинства американских эмигрантов, которых полно в этом баре, она — самая настоящая представительница «новых европейцев».
— Ага. — Манфред осторожно кивает, не вполне понимая, как с ней держаться. — Боб. Я подозреваю, что вы оказались здесь не просто так.
Франклин кивает; бусинки клацают.
— Да, парень. С тех самых пор, как «Теледезик» потерпел крах, мы типа чего-то ждем. Если у тебя есть что-нибудь для нас, мы готовы к игре.
— Хм. — Спутниковая группа «Теледезик» была «убита» дешёвыми ретрансляторами на воздушных шарах и лишь немногим более дорогими высотными беспилотными аппаратами на солнечной энергии с ретрансляторами широкого по спектру лазерного сигнала — их использование привело к серьезному спаду в коммерческом использовании спутников. — Спад в этой области когда-нибудь закончится, однако, — кивок Аннет из Парижа, — вы уж простите, не думаю, что новый подъём будет связан с какой-то из ныне действующих корпораций.
Она пожимает плечами.
— «Арианспейс» дальновидная компания. Мы готовы смотреть в лицо действительности.
