шкодливость вкупе со щенячьим энтузиазмом внесли в бестолковую суету полусонных девиц дополнительное разнообразие. Ворон пробрался в одну из опочивален и принял самое деятельное участие в побудке, видимо решив, что это новая и чрезвычайно занимательная игра.

Привлеченный непонятными запахами и теплом, он уже успел сунуться под одно из одеял, надеясь то ли найти что-то съедобное, то ли просто украсть чего. Прошелся холодным мокрым носом по горячему со сна телу и, спасаясь от пронзительного визга разбуженной таким образом Евы[3], забежал в другую опочивальню. Там, правда, соревнование с Проськой в перетягивании одеяла он позорно проиграл, но расстроился не из-за этого, а оттого, что получил от рассерженной соперницы пяткой по носу – та, не открывая глаз, пыталась отбрыкнуться от наглого воришки, за что и была в эту же пятку укушена. Сопровождаемый оглушительными воплями щенок проскочил дальше, где ему наконец-то повезло: соседки как раз пытались растолкать Млаву – основную, наряду с Анькой, претендентку на звание «головная боль боярыни». Эта толстуха каким-то образом умудрялась припрятывать еду, чаще всего куски хлеба, а потом ночами энергично грызла сухари, не давая заснуть своим соседкам. Но в это утро их страдания были отомщены Вороном. Пройдоха учуял запах еды, поднялся на задние лапы, засунул нос к Млаве под подушку и стащил сухарь чуть ли не из зажатого кулака. Разъяренный вопль моментально проснувшейся обжоры поднял на ноги всех, а щенок, отскочив в сторону, стал, давясь и урча, поспешно глотать героически добытое лакомство прямо на глазах у ошалевшей от такого нахальства Млавы. Пока она выпуталась из одеяла и подскочила к наглецу, от сухаря остались лишь жалкие крошки, рассыпанные по полу. Но Ворон не собирался уступать законной владелице даже их. Грозно рыча и отчаянно огрызаясь на толстуху, он подобрал их, чуть не тяпнул при этом попытавшуюся схватить его за загривок Млаву и пронесся у нее между ног к двери, каким-то чудом не запутавшись в подоле ее рубахи. Продолжая вопить, отроковица тяжело затопала следом, но догнать шустрого воришку ей было явно не по силам: он, лавируя между ногами уже вышедших из своих опочивален девиц и смешно скользя лапами на поворотах, помчался к лестнице. Красная от гнева Млава в одной рубахе неслась за щенком с изяществом борова, попавшего в курятник. Девки еле успевали отпрыгивать в сторону с ее дороги: затопчет и не заметит, а к общему шуму добавились вопли наименее проворных. Привлеченные криками, из опочивален стали выскакивать и остальные ученицы Анны, принимая живейшее участие в происходящем. Их смех, трубный рев ограбленной обжоры и собачий лай слились в единый гомон, наполнивший светлицу. Причем, судя по репликам и хохоту, сочувствовали все скорее удачливому Ворону, чем его жертве. Картина сама по себе была очень забавная, и в другое время Анна и сама бы посмеялась, но не в это утро…

Тут, в довершение всех проказ, почти добежавший до лестницы Ворон подбил под ноги выскочившую из двери Евдокию, и та с визгом полетела на пол. Что там произошло дальше, Анна разобрать не успела, но моментально образовавшаяся куча-мала из барахтающихся девок разъярила ее окончательно. Последней каплей стали причитания Млавы, умудрившейся во всей этой неразберихе как следует ушибиться.

– Уй-юй-юй!!! Убилася-а-а-а-а!!! Развели тут кобеле-е-ей!!! Все ваша Академия дурацкая-а-а-а!!!

Вой этой дурищи, смеющей походя поносить Академию, хлестнул Анну, словно пощечиной.

«Оружие тебе, говоришь? Дружину захотела? ЭТИХ, что ли, в Туров везти? Ну уж нет! Им не то что оружие – половник доверить страшно. Ну держитесь у меня, я вам устрою! Как там батюшка Корней на новиков рыкает?»

– Молча-ать! – Резкий окрик Анны прозвучал как удар хлыста. Девки мгновенно замерли, кто-то аж присел с перепугу. Сейчас боярыню можно было назвать только «воеводой в юбке»: плечи расправлены, к спине хоть доску прикладывай – прилипнет, глаза чуть прищурены, черты лица затвердели, даже стали какими-то хищными. И взгляд такой, что, кажется, полоснет – зарежет. Девчонки, ошарашенные столь резким окриком, мгновенно притихли; видно было, что ТАКУЮ боярыню они боятся не на шутку.

– Это что за курятник? Раскудахтались! – Анна уже не кричала, но слова ее по-прежнему звучали, как резкие команды. Только Млава продолжала причитать, даже не пытаясь сползти с придавленных ею девиц. Вид ее обтянутого рубахой обширного зада, похожего на мешок со свеклой, вызвал у боярыни приступ брезгливости. Она решительно подошла к копошащейся на полу куче, выхватила из стоящего в углу у лестницы поганого ведра веник, выдернула из него три хворостины и врезала с оттяжкой прямо по этому недоразумению, вложив в удар все накопившееся у нее раздражение.

– Встать! – рявкнула Анна так, что Млава, взвывшая было от ожегшего ее удара, тут же захлопнула рот, чуть не прикусив себе язык. Молча глотая слезы и потирая пострадавшее место, толстуха поспешно сползла с придушенных подружек, пыхтя, поднялась на ноги и тут же получила звонкую пощечину. – Цыц, дура! Розог захотела?!

Боярыня окинула взглядом своих подопечных, замерших в полном обалдении: полураздетые нечесаные девки совсем не походили не то что на дружину прекрасных дев, коих она представляла себе в ночных мечтах, но и вообще ни на что путное. Выплеснув на Млаву часть своего раздражения, Анна было успокоилась, но сейчас опять стала закипать.

– Забыли, что вы в воинском поселении? Ну так я напомню! Ты, – Анна в упор глянула на Млаву, – за поносные слова на Академию Архангела Михаила – без завтрака. Молча-ать! Вас сюда зачем прислали? – продолжала она, давя девок тяжелым взглядом. – Перед отроками задницами вертеть? Вы у меня на те задницы сесть не сможете! Всем молчать! Строиться! Последняя в строю вечером на посиделки не идет! Нале-во! В умывальню бегом!

Переполошенные неожиданными строгостями девчонки рванули в умывальню, устроенную внизу у центральной лестницы, чтоб неумытые и нечесаные девицы не показывались на людях. Обалдевшая от свалившегося на нее несчастья Млава попыталась было в одной рубахе выскочить в нужник, но ее в четыре руки остановили и с воплем: «Оденься, дура!» – отправили вверх по лестнице. Тем не менее, несмотря на всеобщую панику, Анна с удовлетворением отметила, что сегодня девчонки покончили с умыванием- одеванием гораздо быстрее, чем обычно.

«Вот что порядок воинский делает! Глядишь, и эти распустехи на людей похожи станут! А Арина-то… смотрит и молчит. Девки все в мужских портах да рубахах, а она будто и не удивлена, даже бровью не дрогнет».

Выяснить, которая из девиц была последней, так и не получилось: к Анне-старшей подошла Анна- младшая, легкомысленно не принявшая во внимание нынешнее настроение боярыни, и проскулила, страдальчески морщась и неприязненно косясь на Арину.

– Ма-ам, можно я не пойду сегодня с собаками? У меня живот болит, не могу я…

На этот раз хлесткое: «Молча-ать!» – вырвалось у Анны само собой.

– Я тебе разрешала рот открывать? Что велю, то и сможешь! На псарню бе-егом! А чтобы впредь дурью не маялась – без завтрака сегодня! – Боярыня отвернулась от Аньки, которая от такой резкой отповеди только рот разинула, и обвела глазами сгрудившихся девиц. Тишина в светлице стояла мертвая. – С сегодняшнего утра те, кто не управится на псарне до завтрака, есть не идут… Молчать! – заглушая поднявшийся было ропот, Анна повысила голос. – И завтракать в обед будут. И не надейтесь, что Плава пожалеет и какой-нибудь кусочек до обеда подсунет. Я с нее за это спрошу, а вам еще добавлю. А ты, – повернулась она к Млаве, – не вздумай из собачьей миски чего-нибудь съесть.

– Да когда я…

– Молчать! Вы – воспитанницы воинской Академии, такие же, как и отроки. И послабления ни в чем не ждите! С завтрашнего дня, кто по рожку не встанет и для построения не спустится – без завтрака. Все проспите – все голодными и останетесь! Больше половины проспит – тоже весь десяток без завтрака. И впредь порядок такой же будет! С псарни возвращаетесь сюда, переодеваетесь – на молитву и на завтрак… те, кто успеет. Позавтракаете – и опять к Прохору. А потом у вас стрельба с Артемием, – девицы было заулыбались, подталкивая друг дружку локтями, но стоило Анне нахмуриться, как они тут же затихли. – Сегодня старшей у вас Мария будет.

При этих словах Машка разом приосанилась, свысока оглядывая своих сегодняшних «подчиненных».

«Ну-ну, покомандуй, доченька, посмотрим, как у тебя получится».

– Проследишь, чтобы все всё успели и чтобы вид у всех был опрятный и благолепный. А теперь построились, как я вас учила, и пошли.

Без сутолоки, конечно, не обошлось, но строй девки уже худо-бедно соблюдали. Как только последняя из них скрылась за дверью, Анна повернулась к все так же невозмутимо наблюдавшей за этой картиной

Вы читаете Женское оружие
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату