Вот теперь и Наставник – из знающих…
Но это – к слову.
А не к слову, в половине десятого на всё то же парадное крыльцо явилась из дома супруга Мэра, владелица заводов и пароходов – буквально, поскольку ее завод как раз и строил суда класса «река-море», которые продавал всем желающим, но в первую очередь Государству. Жена, будучи моложе супружника на десять лет, выглядела почти ровесницей ему. Увы и ах, но женщины стареют раньше мужчин, особенно – если любят покушать и не терпят физических нагрузок. И вот вам вариант: у Мэра, как знал Пастух, имелась прелестная двадцатитрехлетняя дама сердца или иного органа страсти, которая жила в отличной квартире, ни хрена не делала, типа – ждала любимого, не смыкая глаз.
Ее очередь придет, допускал Пастух. Мэр вполне может умереть в объятиях подруги. Но Пастуху этот вариант не очень нравился. Слишком прост. Хотя, с точки зрения общественного мнения, весьма щемящ. Дамы изрыдаются!
И что тогда с подругой делать? Живая – значит свидетельница. А мертвая… Пастух не считал себя убийцей. На войне он убивал врагов, защищая интересы Державы – пусть и непонятные толком никому, а оттого вздорные. Ныне он стирает из реальности тех людей, которые оказались чрезмерными даже для его, Пастуха, абсолютно безбашенной Родины. Нормально, в принципе. А лишать жизни случайную девку…
И впрямь чрезмерно!
Ну, да жизнь покажет…
У Пастуха был достаточно большой опыт режиссуры смертей, он рано с этим столкнулся, еще пацаном, еще в детдоме, где всегда и повсюду пахло смертью…
А супруга Мэра, постояв на крыльце и обойдя глазом владенья свои, ушла в дом. И снова жизнь на дачном участке стихла, но ровно в десять ноль-ноль бегающий Мэр открыл калитку с пляжа, хорошим темпом добежал до своих ворот, потом до дверей дома, где и скрылся: душ, завтрак, сортир, что следом?
Впрочем, не Пастуха это дело.
На участке, что расположился между стройкой и мэрскими угодьями, никто посторонний не появлялся. А на том, где стройка, так и строили себе полегоньку, смотрящий устал смотреть и тоже к делу присоединился.
Былые коллеги Пастуха по военной службе считали, что Пастух – малость чокнутый мужик. Никто не любил подолгу лежать в засаде. Все, ясный болт, умели и частенько сидели, лежали, стояли в оной, но – не любили. Кроме Пастуха. Учитель считал, что это у него – дар Божий, не часто применимый в обычной гражданской жизни. Он был не очень прав, Учитель. Еще как применимый! Даже если отбросить нынешнюю гражданскую специализацию Пастуха, если заглянуть в рядовую жизнь рядового сапиенса, то быстро поймешь, что жизнь оного сапиенса на пятьдесят процентов состоит из ожиданий: лифта, такси, поезда метро, женщины, зарплаты, повышения по службе, выпивки, смерти, наконец. Список людских ожиданий безмерен! И профессия или интеллект ожидающего значения не имеет.
Как говаривал бессмертный герой бессмертного литературного произведения: «Ждем-с!..» Это – обо всех сапиенсах без исключения.
В десять сорок три супруга Мэра, надев соломенную шляпу, темные очки и взяв DVD-балалайку, отправилась на пляж – смотреть фильм и дышать у Реки полезным воздухом. За ней шел охранник, все время наблюдения, оказывается, таившийся внутри дома, и нес складное парусиновое кресло. На пляже он разложил его, установил в тенечке и отошел к калитке. Вроде и не рядом, а вроде и охраняет. Смешно! Метров двенадцать между ним и женой Мэра. Двенадцать раз ее кончить можно. И двенадцатью способами…
И опять это число! В двенадцать ноль шесть Мэр, одетый в джинсы, майку, неплохо подчеркивающую достойную для его лет мускулатуру, и обутый в легкие мокасины вышел из дома, миновал калитку и пошел куда-то по улице поселка. Один!
Пастух даже обиделся за него. Живет Большой Начальник, имеет три кучи бабла, одну от родного бизнеса, вторую – от неродного, но крышуемого, и третью от областного бюджета плюс федеральное финансирование, успешен, любим, держит тучу слуг, включая охрану, и – уязвим для любого прохожего бандюка. И ведь сам виноват. Нанимает супер-охранников, платит им (да пусть даже из казенных средств!) большие бабки и мешает охранять себя любимого. Это ж он сам наверняка приучил своих охранников не ходить за ним: в квартиру любовницы, в гости к соседу по даче, на пляж, в театр, куда еще?.. Да лень перечислять!.. Не привык наш человек к реальному режиму охраны. Нравится ему, что его окружают люди с оружием и в камуфляже, но понты понтами, а личные интересы – это не замай. Личное – это личное!..
И на хрена ему тогда охрана? Был бы Пастух простым киллером, горя бы не знал. Не работа – стрельба в детском тире по уточкам!
Но – не судьба ему быть простым. И слава Богу, что не судьба…
А Мэр одиноко прошагал по главной улице, свернул в боковую, позвонил в чью-то калитку. Из дома, куда меньшего, чем мэрский, выбежал какой-то мальчик лет двенадцати, открыл калитку и, не дожидаясь гостя, умчался назад, в дом. А Мэр калитку закрыл и тоже пошел в дом. И опять стало тихо и скучно. А Пастуху еще лежать было – не перележать. Хотя картинка уже вырисовывалась и довольно внятная. По сути, дальше можно было и не следить. Вряд ли что-то радикально изменится в абсолютно растительном существовании мэрской семьи в выходной день на лоне природы. Разве что гости к ним придут. Или они сами в гости двинутся.
В общем, так оно и случилось. Вернулась с пляжа супруга. Часа в два пришел Мэр. Был семейный и недлинный обед в саду. А в семнадцать ноль-ноль машины Мэра и охраны стояли у ворот, в семнадцать десять супруги вышли из дому – все в нарядном и сели в авто. И отбыли в неизвестном направлении.
Машина охраны встала за ними сразу, как они выехали через главные ворота. Судя по всему, охранники здесь, в поселке, где-то переночевали.
Гнаться за кортежем было незачем и не на чем. Чертопхайка Пастуха вряд ли удержалась бы на хвосте кортежа. Пришла пора уезжать и думать. А перед тем, как думать, стоило посмотреть на любовницу и на ее квартирку. Адрес в досье имелся.
Строительные работы шли как по-накатанному. Споро. На соседнем с мэрским участке в доме никого, кроме уже отмеченных двух женщин, не возникло. Да и женщины, как заметил Пастух, все больше внутри дома что-то мастырили, на свежий воздух не стремились. Стоило взять тайм-аут.
Собрался, сел в машину и отбыл по длинной дороге в Город. На всякий случай держал в кармане куртки подходящую для ментов ксиву, в коей значилось, что он, Пастух, является советником Министра безопасности. Липа, конечно, но сделана там, где делают не липу. Заслуга Службы и всепонимающего Наставника.
Впрочем, таких левых, но безупречных ксив у Пастуха хватало – на разные случаи из его странной жизни.
А девушки Мэра дома не оказалось.
Соседка ее по площадке, открыв дверь на звонок человека из райжилуправления, сообщила, что искомая гражданка отбыла на три дня к родителям в соседнюю область. Вернется в среду. Хотя, не исключено, и в четверг…
– В среду – когда? – полюбопытствовал Пастух.
– Да просто в среду, – просто и ответила соседка. – А уж когда точно – не сказала. Если и впрямь в среду, то вечером, наверно. Часов в десять. Она всегда так возвращается, когда от родителей…
Это и к лучшему. Проверить – проверил, тем и подтвердил свое решение. Девушка – сторонняя участница истории, ее Пастуху не заказывали. Дай ей Бог счастья и честного мужа.
То-то Мэр так по-семейному проводит воскресный день, что возможный вариант у него обломился. А может он так все воскресные дни проводит – с женой и сыном. Но Пастуху это уже не слишком интересно было. Он знал решение. И, как ни забавно, ничего от Мэра ему не требовалось.
Зато требовался временный цивильный камуфляж. В смысле – пристойная городскому казенному человеку одежда: скромный костюм, рубашка, галстук, пара обуви. Ну, верно, галстук – лишнее, лето вокруг… Деньги у Пастуха имелись. Много. В Страже выдали на дело.
Заехал в торговый центр, где ладно сожительствовали магазины или, по-нынешнему, бутики, арендующие малые площади в бывшем универмаге, легко – без всякой помощи продавщиц, – выбрал себе
