спас их от неминуемого отчисления — в тот вечер в общаге состоялась настоящая облава по случаю месячника трезвости. С натасканными на алкоголь собаками и передовиками производства из лучшего в городе вытрезвителя.
- Мать у него цыганка, - по секрету сообщали одни.
- Нет, - возражали другие. - Он телепат невиданной силы.
Но все стороны единогласно испытывали высочайшее доверие к его словам. Поэтому, едва Аркаша объявил во всеуслышание войну, как не осталось ни одного человека, не согласного с этой точкой зрения. Разнились лишь эмоции и практические выводы.
- Эх! - вздохнул Атилла. - Только мирно жить начали!
Юлины глаза увлажнились и заблестели, а Дед Магдей огорошил всех таким откровением:
- Я вам вот что скажу, - громыхнул он. - Если начнут бомбить, то наш город — один из первых.
Успокоил, что называется. Народ ждал мотивировки, и она последовала незамедлительно.
- У нас машиностроительный завод — раз. Авиационный — два.
- Мясокомбинат! - подсказал кто-то.
- Заткнись!
- Мы — крупный транспортный узел. Через нас идут все основные грузовые потоки с Запада на Восток.
- И обратно!
- Ну и что? Москва хуже что ли?
- Не хуже, но начнут с нас.
Поднялся галдёж, где каждый хотел высказаться и не желал слушать ближнего своего.
- Студенты! - одёрнул спорящих Толян. - Мне нельзя разглашать, но в данной ситуации не вижу другого выхода. Знаете ли вы, что в этом городе есть ещё два секретных объекта?
- Каких?!
- Во-первых, защитный купол. На случай ядерного удара. Мы строили фундамент для такого же на Дальнем Востоке, - добавил он, чтобы снять возможные ехидные вопросы, ставящие под сомнение его осведомлённость.
- Получается, нам боятся нечего, - ободрился Шнырь. - Раз купол.
- Не совсем так, - покачал головой Толян. - Здесь находится только генерирующий элемент, а сам купол разворачивается над Уралом. Так что бомбить начнут именно такие зоны. Сколько их по стране, даже я не могу сказать.
- Силовое поле? - предположил ББМ.
- Да кто его знает.
- А второй?
- Что второй?
- Ну, ты сказал «два объекта».
Толян спохватился.
- Да. Второй — завод по производству лазерного оружия.
- Для разрушения купола, - сострил Серега, но Толян мастерски проигнорировал его реплику.
- Об этом даже в «Науке и технике» писали. Думаете, что тогда произошло на Даманском?*
- Что?
- Испытания! Два дня с китайцами насмерть бились, пока из генштаба приказ не пришел. Один выстрел — и три тысячи трупов. Они сразу сдались.
После таких откровений только дураку могло показаться, что этот мир кто-то сможет спасти.
Глава 16. Поминки
Согласно древнего русского обычая 226-ая затеяла совершить тризну. По-взрослому, со всеми положенными атрибутами мероприятия. 228-ая вызвалась участвовать. Посередине стола поставили накрытый ломтем чёрного хлеба стакан водки, щедро наполненный до краёв. Пятилитровая кастрюля киселя с воткнутой в неё поварёшкой покоилась чуть с краю. Юля напекла блинов, а Лёха собственноручно приготовил кутью. Правда, без изюма. Где же его взять зимой в Сибири-то?
- Не чокаясь! - предупредил Дед Магдей и первым опорожнил свой сосуд.
Вслед за ним выпили и все остальные, и даже Лёха влил в себя грамм десять. А со стены на них смотрел обтрёпанный, в дырках от гвоздей, портрет Леонида Ильича, и навевал ностальгию.
Получив свою первую стипендию в размере сорока рублей, Серега с товарищами основательно задумался над тем, как её истратить. Нежный юношеский жирок, накопленный в родительском доме, ещё не растаял, и потому мысли о будущем не наполняли его «свинцовой заботой»*. Похоже, с теми же проблемами столкнулись и его тогдашние соседи по комнате — Лёха (тот самый), а так же Костя и Артур, впоследствии сошедшие с марафонской дистанции получения высшего образования. Таким образом, участь денежных средств, выделенных им государством на пропитание, была решена.
Дождавшись окончания занятий, они вчетвером отправились в центральный универмаг, чтобы купить магнитофон. В сто шестьдесят рублей они легко уложились, и даже осталось ещё два целковых. Спрятать их в общую копилку на чёрный день почему-то никому не пришло в голову, и они битый час слонялись по городу с тяжёлой коробкой на плечах в поисках надёжной инвестиции этой баснословной суммы.
Задача перед ними стояла не из лёгких.
Канцелярские товары они сразу отмели — их и так хватало. Из одеколона продавался только «тройной», но зачем им двадцать бутылок? Разве что пару килограммов гвоздей. Или метр клеенки — застелить стол. А может, набор гранёных стаканов? Вещь в хозяйстве крайне нужная. Жаль, на тот момент они перешли в разряд дефицита. Фарфорового поросёнка?
Наконец, судьба привела их в книжный магазин. Наряду с гениальными произведениями Франческо Ибаррури и «Выращиванием картофеля в северных условиях», там продавались: полное собрание сочинений В.И. Ленина в пятидесяти томах, материалы съездов КПСС, начиная с двадцать второго, а также многочисленные попытки советских прозаиков правдиво описать окружающую действительность, не вступая в противоречия с логикой и совестью, и не скатываясь при этом в поэзию. Здесь же, за пуленепробиваемым стеклом лежали томики Гюго и Бальзака, реализуемые по талонам, которые, в свою очередь, давались в обмен на макулатуру.
Всё шло к тому, чтобы злополучные два рубля так и сгнили в кармане, но тут ребята увидели его.
Увешанный до самых бровей орденами и медалями, он взирал на них по-отечески тепло, а его мудрая, располагающая к себе улыбка проникала, казалось, в самые сокровенные уголки души, погребённые под толстым слоем патриотизма. Талантливый художник смог донести до зрителя и его неустанную заботу о советском народе, и интеллектуальную мощь, и неисчерпаемую харизму, и закалённую в боях с врагами волю. Джоконда с ним рядом не лежала.
За превосходную по качеству и бесценную по идейному смыслу репродукцию с них взяли всего шестьдесят восемь копеек. Получив сдачи причитающиеся рубль тридцать две, Серега тщательно пересчитал их и спросил товарищей, какие будут дальнейшие предложения. И тут неожиданно на помощь пришёл Костя, которому в этих цифрах почудилось что-то до боли знакомое. И точно: в ближайшем гастрономе они обнаружили на полке бутылку яблочного вина, которая стоила ровно рубль тридцать две и ни копейкой больше.
Удивившись такому совпадению, они приобрели товар, а несознательный Артур высказал предположение, что изначально, мол, планировалось продавать портрет вместе с яблочным вином за два рубля — в нагрузку. Объяснить, почему проект не состоялся, он не сумел. Болтуна одёрнули, и Костя открыл бутылку, которая выстрелила лучше всякого шампанского и забрызгала тротуар густой зелёной пеной в радиусе двух метров.
Другой бы на его месте растерялся, но Костя обладал невиданной стойкостью характера, несмотря на личный вес в сорок пять килограмм. После того, как он оставил все свои зубы на границе с Монголией,
