- Толян.
- Весьма польщён! - удивил их устаревшим оборотом здоровяк. - Атилла.
- Шнырь, - представился низкорослый. - Дембель отмечаете?
- Ага, - признался Серега, не видя смысла скрытничать. - Два года с друганом не виделись. Полчаса, как на перроне его подобрал.
Толян недовольно скривился.
- А у вас какой повод? – спросил он, чтобы прекратить поток ненужных откровений.
- Блатные мы. С зоны откинулись, - охотно пояснил Шнырь и, заметив на лицах собеседников некое подобие паники, добавил: - Да вы не волнуйтесь. Мы люди тихие. Нас не трогай, и мы никого не тронем. И статьи у нас пустяковые. Интеллигентские, я бы сказал.
Атилла, находившийся в видимом нетерпении вставить своё слово, подтвердил:
- Мой друг допустил растрату во вверенном ему хозяйстве, за что и намотал несколько совсем необязательных годков. Да и то, по одной лишь неопытности и пылкости характера.
- А вы? - машинально спросил Серега.
- А он подделал лотерейный билет, - выдал страшную семейную тайну Шнырь. - Но попался исключительно на жадности.
- Да уж, - покаянно опустил плечи Атилла. - Взяли меня, когда я второй раз выигрыш пришёл получать.
- По одному и тому же билету? - сообразил Толян.
- Истинно так!
История про глуповатого воришку немного растопила лёд между участниками беседы, и Шнырь энергично потёр ладони.
- Вот за это и предлагаю выпить!
Он схватил графинчик, стоявший на столе, и профессионально разлил содержимое на четыре равных порции.
- От каждого — по способностям, каждому — по делам его!
Ловко опрокинув стопку и даже не скривившись, он тут же завертел головой и защёлкал пальцами.
- Эй, гарсон! - закричал он, как бы опережая опасения «студентов» в том, что их хотят элементарно развести на водку, и поймал за рукав проплывавшего мимо официанта.
Тот нехотя затормозил, изобразив на лице ритуальную скуку. Однако это сонливое его состояние длилось недолго.
- Ты, браток, пошустри, - посоветовал ему Шнырь. - И в накладе не останешься. Что у нас на ужин?
Официант, покосившись на Атиллу, который толсто намазывал бесплатной горчицей хлеб и складывал его стопками в рот, повторил содержание меню. Похоже, что оно нисколько не впечатлило клиента.
- Икорки бы, а? - подмигнул Шнырь.
- Да где ж я её возьму?!
- Фруктов? - Опытный урка что-то незаметно положил в оттопыренный карман официанта. - Я сам из общепита. Знаю, что почём. Так что давай, приложи усилия. И хлеба, пожалуйста, без пенициллина.
Его слова и, главное, действия принесли удивительные плоды. Буквально через пять минут стол был уставлен полным перечнем меню, а в одной из тарелок, целомудренно прикрытой обильной зеленью, они нашли бутерброды с красной икрой.
- Я её специально от посторонних глаз спрятал, - пояснил официант. - А то попадёт мне.
- Не беспокойтесь, - утешил его Атилла. – Вы и глазом моргнуть не успеете, как все эти яства исчезнут в наших желудках без всякого следа. Ни один криминалист не придерётся. За свободу! - поднял рюмку он.
Выпили, и Серега вдруг поймал себя на ощущении, что водка, по обыкновению своему, не просится наружу, и вроде даже как бы приятная на вкус.
«Не расплатимся!» – отчаянно пронеслось у него в голове.
Но внимательный Шнырь, от которого ничего не могло ускользнуть, пообещал:
- Всё в порядке, студенты! Сегодня урки гуляют и платят по счетам. На брудершафт!
Переход на «ты» дался легко, несмотря на заметную разницу в возрасте. Серега окончательно осмелел и стал выспрашивать родословную у новых знакомых. Тут, к сожалению, похвастать им оказалось нечем.
- Детдомовские мы, - пожаловался Атилла. - Ни кола, ни двора. Справка вот только об освобождении да все четыре стороны света.
- А в городе у вас знакомые есть?
- Нет. Мы здесь впервые. Проездом.
Серега хлопнул салфеткой по столу.
- Теперь есть! - с пафосом заявил он. - В общаге всем места хватит!
После этих душевных слов он был немедленно расцелован прямо в губы.
Вечер завертелся в развязно-весёлом ключе. Шнырь тренировал официанта, Атилла травил правдивые байки из лагерной жизни, а Серега с Толяном едва успевали проглатывать многочисленные тосты. В голове становилось легко и просторно, как на складе шапок-невидимок.
Аналогичные метаморфозы происходили и с остальными посетителями «железки» — по мере всеобщего опьянения зал превращался в балаган. Знакомства и спонтанные братания чередовались выяснениями осложнённых отношений, женщины казались доступнее и привлекательнее, лица окружающих — милее, да и вообще, распутный и соблазнительный мир выставлял напоказ свои самые замечательные округлости.
Вокально-инструментальный ансамбль, скучавший в начале программы, теперь гремел без продыху. К нему то и дело подходили разгорячённые граждане, совали купюры и просили спеть что-нибудь именно для них, как будто от этого мелодии становились слаще. Руководитель коллектива украдкой забирал гонорар и провозглашал:
- А сейчас для нашего гостя из солнечного Тбилиси прозвучит народная песня «Сулико».
В перерывах между горными мелодиями проскакивали и «Поворот», и «Кто виноват», но Кавказский фольклор со всей очевидностью преобладал. Оно и понятно — у малочисленной интеллигенции быстрее кончились сбережения, а у студентов такая статья в бюджете не предусматривалась вовсе. Апогея события достигли, когда ансамбль подряд три раза исполнил лезгинку и, словно устыдившись жадности, замолчал.
- У них, что, пластинку заело? - поинтересовался в наступившей тишине Шнырь. - Атилла, разберись!
Великан с грохотом поднялся со своего места, потому что стул каким-то нелепым образом приклеился к его штанам, а затем и отвалился так же нелепо. Со стороны могло показаться, что сейчас здесь начнётся веселуха. Впрочем, что там у бывшего зэка, да ещё подвыпившего, было на уме, никто тогда и не догадывался.
Пока Атилла приближался к сцене, саксофонист нервно колотил по кнопкам инструмента пальцами, кося глазами на плывущую к нему глыбу. Но переживал он совершенно напрасно.
- Уважаемый руководитель коллектива художественной самодеятельности, - откашлялся посетитель. - Не могли бы вы внести некоторое разнообразие в ваш репертуар и спеть нам... Ну, хотя бы «Марсельезу»?
- Как вы сказали? - не поверил музыкант.
- «Марсельезу», - терпеливо повторил Атилла.
- Это в принципе возможно, - начал приходить в себя саксофонист. - Только я слов не помню.
- Так я вам напишу, - не растерялся Атилла.
Он действительно вытащил из карманчика пиджака ручку и молниеносно настрочил текст на клочке салфетки. Довольно-таки аккуратным почерком.
Отговорки кончились, и музыканты собрались в кружок на короткое производственное совещание.
- Значит, так. Играем в соль-мажоре. Мелодию помните?
Получив утвердительные кивки, он в самую последнюю секунду спохватился. Нет, не насчёт денег, как
