Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

Михаила Шолохова также имела непосредственное отношение к продовольственному делу – в обязанности статистиков входило составление поселенных списков, учет посевных площадей, скота и т. д. Но со статистической работы Михаил Шолохов привлекается и на собственно продналоговую работу. Здесь уместно вспомнить сообщение самого Михаила Александровича (в автобиографии), что до начала творческой деятельности он работал и «учителем в низшей школе». Это могло быть не позднее августа 1921 года, поскольку в сентябре Шолохов уже служил в статистических и продовольственных организациях³³.

Два бедствия обрушились на Верхнедонской округ в 1921 году. Одним из них был катастрофический недород. Как и в Поволжье, за плохим урожаем 1920 года в округе последовала почти полная гибель посевов в 1921 году, особенно в левобережных станицах и хуторах. Правобережная станица Каргинская находилась в сравнительно лучших условиях, но и там урожай был мизерный. Враги Советской власти воспользовались неурожаем для организации сопротивления продналоговой кампании, жестоко расправлялись с теми хлеборобами, которые честно выполняли свой долг перед рабоче-крестьянской республикой, провоцировали население на разграбление – под «охраной» банд – государственных продовольственных складов. Нередко за большой бандой двигался целый обоз мешочников и спекулянтов, ожидающих поживы.

Антисоветский бандитизм в Верхне-Донском округе принял в 1921 году очень большие размеры. В течение всего года, начиная с середины марта, на станицы и хутора постоянно делала набеги банда Я. Фомина. Одновременно с ней действовали и другие местные банды – Ф. Мелехова, Кондратьева, Макарова (Шибалка), если называть только самые крупные. Они ставили своей задачей свержение Советской власти на местах, срыв продработы и буквально охотились за коммунистами и продработниками. Это были очень опасные банды: всех ответственных работников бандиты знали в лицо, им были знакомы все тропинки, балки и перелески в степи, по станицам и хуторам они имели широкую агентуру.

Но дикими зверствами, грабежами и пожарами отметили свой путь по Верхнему Дону и пришлые бандитские отряды – Колесникова, Маслакова, Кременюка, Маруси, Курочкина, Сычева, численностью в несколько сот человек каждый³⁴. Как и в предыдущие годы, в верхнедонских степях развертывались большие и упорные сражения. Например, бой с бандой Колесникова, которая в составе пятисот человек наступала на станицу Вешенскую 16 апреля, длился шестнадцать часов, и в результате его бандиты были отбиты³⁵.

Почти весь 1921 год округ находился на осадном положении. Коммунистам, служащим советских и продовольственных организаций, членам профсоюзов приходилось работать, не расставаясь с оружием, а ночи зачастую проводить в боевой готовности в учреждениях или на постах – на колокольнях, в окопах у окраин станиц и хуторов – в ожидании нападения банд. Впрочем, боевое охранение не снималось и днем. Поездки по округу были возможны только значительными вооруженными отрядами³⁶.

Станица Каргинская, где помещался ссыпной пункт, а затем и заготовительная контора, подвергалась особенно частым нападениям. Бои с врагами не всегда приносили успех. Так, в апреле 1921 года станицу занимала банда Фомина³⁷. Месяц спустя после организации заготовительной конторы, 18 июля, через станицу опять прошла банда. Бандиты и часть населения разграбили склады заготконторы – расхитили 1087 пудов хлеба³⁸. Не один раз бандиты захватывали обозы, разгоняли гурты скота, принадлежавшие конторе…

Михаил Шолохов переживал тревожные дни бандитских нашествий. И он нес караульную службу, в одном боевом строю с коммунистами-чоновцами, красноармейцами и бойцами рабочих продотрядов отражал атаки бандитов, участвовал в преследовании и уничтожения банд или вынужден был скрываться, если перевес оказывался на стороне врага. Потом Шолохов писал о своей боевой молодости, о той поре, когда «закалялась сталь»:

«С 1920 г. служил и мыкался по Донской земле. Долго был продработником. Гонялся за бандами, властвовавшими на Дону до 1922 г., и банды гонялись за нами. Все шло, как положено. Приходилось бывать в разных переплетах, но за нынешними днями все это забывается»³⁹.

Новая экономическая политика, как ни осложнялось ее проведение в условиях бандитизма, постепенно все более укрепляла позиции Советской власти на Дону, лишала бандитов поддержки середняцкого казачества. К концу 1921 года части Красной Армии в жестоких боях практически ликвидировали политический бандитизм в Верхнедонском округе. Банда Ф. Мелехова сдалась еще до начала осени и, кровью искупая свои преступления, участвовала в боях против других бандитских групп. В ноябре были уничтожены банды Кондратьева и Макарова (Шибалка). В последних числах декабря наиболее опасная из местных банд, банда Фомина, состоявшая в то время из двухсот сабель, также была разгромлена, а остатки ее бежали за пределы округа⁴⁰. Правда, и в начале 1922 года еще оставались кое-где и занимались разбоем на дорогах небольшие бандитские шайки, но они одна за другой уничтожались отрядами милиции.

В 1922 году сотрудничать с Советской властью начали широкие массы казачьего населения Верхнего Дона.

Напряженно прожитый период борьбы с бандитизмом (1920–1921 годы) дал Михаилу Шолохову захватывающие впечатления.

В эти годы будущий писатель каждодневно находится в гуще событий. Он уже не только внимательный и заинтересованный свидетель, но и непосредственный участник ожесточенной социальной схватки. Неудивительно, что типичные для этого периода конфликты, события и раскрывавшиеся в них человеческие характеры на протяжении многих лет волновали творческое воображение писателя.

С художественного воплощения действительности этого периода и начинается, по существу, путь Шолохова в большой литературе. В четырех из шести первых шолоховских рассказов (в порядке публикации – 1. «Родинка», 3. «Продкомиссар», 4. «Шибалково семя», 6. «Алешкино сердце») действие относится к 1920–1921 годам, и лишь в двух (2. «Пастух» и 5. «Илюха») оно происходит в середине 20-х годов. Только затем появляются рассказы о гражданской войне на Дону в 1918–1919 годах (7. «Бахчевник», 8. «Путь- дороженька», ч. I, 10. «Семейный человек», 11. «Коловерть»), однако между ними мы вновь видим произведения, рисующие период борьбы с бандитизмом (8. «Путь-дороженька», ч. II, 9. «Нахаленок», а также – 12. «Председатель реввоенсовета республики»). Уже позднее Шолохов пишет рассказы, в которых изображает конфликты и события, характерные для середины 20-х годов, но в одном из лучших своих рассказов – «Чужая кровь» (1926 г.) – он опять обращается к первым годам Советской власти на Дону.

Какие бы общественно-политические и нравственные проблемы ни решал Шолохов в «Донских рассказах», он исключительно точен в показе исторических обстоятельств. Зная историю Дона тех лет, можно безошибочно определить время, к которому писатель, работая над произведением, приурочивал действие. Так, действие рассказа «Нахаленок» происходит в конце лета – начале осени 1920 года, рассказа «Продкомиссар» – в начале зимы

1920 года, более позднего рассказа «Чужая кровь» – с начала зимы 1920 года до лета 1921 года. Начинается продразверстка, приходят продотряды, и вскоре появляются банды – таков общий для них сюжетный мотив.

В рассказах о событиях 1921 года борьбе с бандами, в полном соответствии с действительностью, уделяется гораздо большее внимание. Она становится очень важной частью сюжета («Шибалково семя», «Алешкино сердце») или же составляет основное содержание рассказа, его главный сюжетный стержень («Родинка», «Председатель реввоенсовета республики»).

Очень богат реалиями и типическими деталями 1921 года рассказ «Алешкино сердце». Мы имеем в виду и показанную здесь заготконтору № 32, и типичную для этого года картину бандитского налета, и страшные эпизоды, изображающие мучения людей, умиравших от голода. «Два лета подряд засуха дочерна вылизывала мужицкие поля. Два лета подряд жестокий восточный ветер дул с киргизских степей, трепал порыжелые космы хлебов и сушил устремленные на высохшую степь глаза мужиков и скупые, колючие мужицкие слезы. Следом шагал голод… Не видит хлеба Алешка пятый месяц. Алешка пухнет с голоду» (1, 45) – так начинается этот рассказ, правдиво повествующий, как не только в ожесточенной классовой борьбе, но и в борьбе с неимоверными лишениями мужали юные бойцы революции.

Строки о губительной засухе, о недороде не случайно встречаются и в других рассказах Шолохова («Пастух», «Обида», «Двухмужняя») – засуха 1920-го и 1921 годов и ее последствия, особенно тяжело