Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья

уровне номинаций урумов с русскими (как немусульман): «А у них вообще вера — русская, а у нас — мусульманская. А язык у них — литературный. Язык у них красивый, литературный. А сами не мусульмане» (АДА, ж., 1940, Гранитное).

С появлением в поселке группы мусульман связана, по-видимому, необычайная популярность среди жителей Гранитного легенды о выборе «язык или вера». Этот сюжет чрезвычайно распространен среди греков Восточной Грузии [Елоева, 1995] и активно используется в публицистике: «Много лет назад турки предложили моим предкам выбрать: их вера или язык. Они были вынуждены отказаться от своего языка, чтобы сохранить свою веру» [Antelava, bit-Suleiman, 2003].

Эта объяснительная модель заимствовалась дискурсом официального греческого движения Приазовья: татары, вынуждая греков отказаться от языка или веры, вырезали им языки, и греки перешли на татарский язык, но остались христианами (см. подробнее главу 3).

Хотя такое объяснение двуязычия греков Приазовья можно встретить во всех популярных книгах об истории греков, публикациях в газете «Эллины Украины», жители Приазовья крайне редко используют ее в своих рассказах. Идея сохранения христианской веры (чистоты веры) не очень значима для большинства информантов, а вероисповедание не оказывается главным признаком для конструирования своей этничности ни для урумов, ни для румеев. В поселке Гранитное же конфессиональная принадлежность становится значимой частью самоидентификации урумов, а легенда о выборе между языком и верой играет роль актуального объяснительного текста. «Мы греко-татары. Мы греки, которые не приняли татарское это… веру, осталися… только язык. Нас заставили говорить по-татарски, а мы осталися православными. Это, есть книга специальная про переселение» (НИМ, урумка, 1925, Гранитное).

Сюжет о выборе урумами языка или веры восприняли и татары, однако, с их точки зрения, урумы сменили веру, но сохранили язык: «5 общем, они попали в такой переплет, когда им нужно было выбирать: или язык, или веру. ‹…› Они свой язык оставили, но они ж так и говорят, что, мол, мы свой язык не потеряем, а веру уже приняли они, ну, христианскую» (ЭАИ, татарка, 1954, Гранитное). Или: «Они [урумы] свой язык не выдали. А крест взяли. Ну, что ж поделаешь… » (ABB, татарка, 1927, Гранитное).

Ключевые события и фигуры устной истории урумов в рассказах татар приобретают иную интерпретацию: Екатерина II выслала греков из Крыма (БАА, татарка, 1954, Гранитное) или насильно крестила их (МОО, татарка, 1957, Гранитное). В интервью татары описывают урумов до выбора как близкую татарам группу: смену вероисповедания некоторые информанты оценивают как смену этничности: «Ну, видимо… я ж говорю, что надо было выбирать, может быть, какие-то условия у них были, что нужно было становиться или татарами, или греками. И получилось, что они все-таки взяли нацию, так получилось, греки, греко-татары» (ЭАИ, татарка, 1954, Гранитное).

Урумы, по-видимому, не знают версию легенды, распространенную среди татар: представление об утраченных и выбранных урумами свойствах, то есть исконность языка или веры, определяющее этничность группы, остается внутренним знанием каждого из сообществ. Возможно, татарская версия легенды служит тайным знанием о другой группе, несущим негативную оценку и поэтому не обсуждаемым с урумами. (Эквивалентом такого тайного знания у противоположной группы может служить отношение урумов к депортации татар из Крыма, по-разному оцениваемое в разговоре с крымскими татарами и внутри своей группы.)

Повседневное взаимодействие урумов и крымских татар.

Как уже отмечалось, в Гранитном все маркеры группы отличают урумов от татар. Наиболее распространены представления о специфике ритуалов, внешнего облика и характера представителей другой группы.

Обрядовые отличия неразрывно связаны с религиозной принадлежностью. На повседневном уровне информанты-урумы в поселке Гранитное интерпретируют религиозные отличия татар, прежде всего, через разницу в похоронной обрядности и лишь иногда указывают на другие особенности татарского сообщества (пищевые запреты, особенности гигиены). По-видимому, наблюдение за обрядовостью друг друга и возможно только на похоронах, куда приходят все соседи, тогда как в другое время ритуальная жизнь другого сообщества достаточно закрыта. «Они своей веры, мы своей. Они ж мусульмане. У них и кладбище отдельно. Наша половина и их. У них и кресты не делают, у них вырезают такие… как у евреев, по-моему» (МКП, урум, 1934, Гранитное).

«Быть мусульманином» для урумов и означает хоронить иначе, чем урумы и русские. Как правило, информанты отмечают захоронение без гроба и отсутствие женщин на погребении. «Вот у нас, например, похороны — все идут. И женщины, и мужчины… Свечки зажигают. А у них женщины только во дворе сидят, а мужчины… На кладбище несут не в гробу, а вот так… тряпки. Каждый приходит с материалом, потому что много наматывают на этого. И мужики, два мужика, берут на плечи и идут. Бегом несут» (ГСМ, урумка, 1932, Гранитное).

В некоторых интервью отмечается изменение татарских традиций, в том числе похоронных, под влиянием урумов. Собственное сообщество урумы оценивают как носителей культуры, более цивилизованное сообщество, тогда как татары, по крайней мере, до встречи с урумами, жили дикой, природной жизнью.

Многие урумы полагают, что крымские татары отличаются от них внешне. «Да, у них, знаете, внешне азиатский вот этот разрез глаз, всё. Сказывается, что они из тех местностей, где песок, где нужно было щуриться и так далее» (ТАА, урумка, 1956, Гранитное). Кроме того, татарам приписывается низкий рост, чернота волос, кожи. По мнению большинства информантов, внешне они не отличаются от румеев и русских, но отличаются от татар.

Интервью содержат довольно много негативных оценок другой группы: информанты подчеркивали некультурность приезжих, неумение следовать нормам русской культуры, агрессивность. Еще одно часто упоминаемое свойство татар — они более дружные по сравнению с урумами — обычно иллюстрировалось рассказами о взаимопомощи, подчеркивающими общинное, традиционное начало, свойственное группе. Такая дружность может интерпретироваться и положительно, и отрицательно (в тех случаях, когда информант видит в сплоченности соседей угрозу своей группе), однако в любом случае информант сожалел об индивидуализме своей группы.

Несколько информантов отмечали особые имена татар: «Да у них фамилии такие, что язык поломаешь. Еще хуже. Я вот сколько живу, я с ними очень много вращалась, вот особенно с ребятами, я говорю: „Не говори мне свой татарский язык“. Скажи, как тебя по-русски звать, чтоб я могла запомнить. Ну, скажет, как по-русски. А есть такие, упертые, — не хотят, меня так зовут. И все. А я забываю так» (ВПШ, урумка, 1932, Гранитное). Однако этот маркер упоминался сравнительно редко, возможно, потому, что в школе имена татар русифицируются, и эту форму используют в дальнейшем и урумы, и русские.

Отношения крымских татар и урумов в поселке Гранитное (Карань) характеризует, в частности, восприятие смешанных браков. Подобные браки не очень распространены, мне известны лишь несколько случаев. Материалы не позволяют делать вывод об оценке подобных браков всеми информантами, однако достаточно характерными являются реакции, отраженные ниже. Члены татарского семейства, декларирующие необходимость вступать в браки только внутри своей группы, в ответ на настойчивые вопросы о возможности браков с урумами признали подобные союзы допустимыми и мотивировали это общим языком.

Собиратель. Нет, но вот если уже точно дочка выйдет не за татарина, а за русского или за грека, — что хуже?

Информант 1. Ну, хорошо, что он хоть язык знает, да, бабанъ?

Информант 2. Любая нация должна на своих жениться.

(Сведения об информантах: (1) БАА, 1954, татарка; (2) ЮАА, татарин, 1928, Гранитное.)