Неформальная экономика. Курс лекций

доходам, поскольку высокодоходные группы являются носителями более высокой квалификации, что предполагает более высокий рыночный эквивалент стоимости часа домашнего труда [Гершуни, 1999, с. 348].

Ввиду трудностей получения стоимостных оценок домашней экономики многие исследователи работают с временными оценками, т.е. измеряют домашний труд не в рублях, а в часах. Это оправданно, поскольку «любой вид деятельности протекает во времени. Из этого следует, что время для экономической деятельности значит даже больше, чем деньги» [Гершуни, 1999, с. 343]. Универсальность этой мере придает то обстоятельство, что сутки каждого человека состоят из 1440 минут. Это верно для богатых и бедных, работающих и безработных, мужчин и женщин. Метод временных затрат не пытается перевести домашнюю экономику в формат стоимостного пространства, а остается верным универсальному измерителю всех видов человеческой деятельности – времени.

Учет временных затрат связан с рядом проблем:

а) возможен «двойной счет», так как ряд домашних работ выполняется параллельно. Для снятия этой проблемы обычно выявляют «основную работу» и учитывают затраты времени только на нее;

б) велики трудности получения информации, слишком много надежд возлагается на хорошую память респондента;

в) возрастают требования к репрезентативности выборки, так как продолжительность домашнего труда разнится в городе и деревне, у разных возрастных и доходных групп.

Но несмотря на указанные трудности, подход временных затрат на сегодняшний день является наиболее распространенным. Он позволяет элиминировать сложность расчетов, не жертвуя при этом содержательной стороной. Реализуется этот подход как в форме анкетного опроса, так и посредством заполнения бюджетов времени.

Первые в мире крупные обследования бюджетов времени проведены в 1922 – 1924 гг. в Советской России под руководством С.Г. Струмилина[59] . Им же сделана первая попытка фиксирования и анализа изменений в использовании времени[60] . Далее эта традиция была воспринята и продолжена социологами 1950 – 1960 -х годов, среди которых стоит выделить работы Г.А. Пруденского и В.Д. Патрушева. К сожалению, в 1980 – 1990-е годы осталось лишь две исследовательские группы, использующие бюджетно-временной метод: в Институте социологии РАН (руководитель – В.Д. Патрушев) и в Институте экономики и организации промышленного производства СО РАН (руководитель – В.А. Артемов).

Бюджет времени – это распределение всего фонда времени суток (недели, месяца и т.д.) на различные виды деятельности. Группировка видов деятельности обычно следующая [Патрушев, 1998, с. 452]:

• оплачиваемая работа и виды деятельности, связанные с нею;

• домашний труд и удовлетворение базовых потребностей;

• труд в ЛПХ;

• удовлетворение физиологических потребностей;

• свободное время.

Впрочем, это крайне укрупненная схема. Например, методика ИЭиОПП в 1963 г. учитывала 137(!) видов деятельности [Методика..., 1966]. Проблема сезонных колебаний домашней активности, особенно актуальная для сельских жителей, решается введением среднесезонной недели, учитывающей состояния пика и спада домашней экономики.

Таким образом, социологи располагают различными подходами для количественной оценки домашнего труда – стоимостным и временным. Эти подходы воплощены во множестве методов, подкрепленных накопленным методическим багажом. Осталось за малым – воспользоваться этим богатством. Однако довольно долго социальные науки не проявляли особого интереса к домашней проблематике, на что были свои причины.

Домашняя экономика: от забвения к изучению

Проблема домашней экономики длительное время была на периферии приоритетных тем социальных наук. Справедливости ради надо отметить периодически возникающий интерес к отдельным аспектам домохозяйственной тематики. Так, силуэт домохозяйства и контуры его жизненной орбиты угадывались в работах, посвященных первичной социализации, образу жизни, репродуктивному поведению населения и т.д. Этот далеко не полный перечень проблемных областей, имеющих укорененную традицию в различных отраслях социологии, лишал домохозяйство ореола абсолютно неизведанного сегмента социальной реальности. Однако не будет преувеличением сказать, что в этих работах исследовались не столько проблемы, конституирующие домохозяйство, сколько социальные практики его вписывания в более широкие социальные контексты. Домохозяйство при таком подходе превращалось из социального феномена, имеющего свою предметную уникальность, в одну из социальных призм, через которые преломлялась изучаемая проблема, имеющая по отношению к домохозяйству внешнее происхождение.

Но даже в такой системе исследовательских координат обращение к проблеме домашней экономики было довольно редким. Важно подчеркнуть, что игнорирование домохозяйственной тематики не было абсурдным или случайным, поскольку имело под собой глубокие основания. В их числе особое место занимали идеологические догмы о рудиментном характере домашней экономики, об ее отмирании по мере общественного прогресса. Но самое, пожалуй, главное состояло в том, что эта область экономики упорно не втискивалась в прокрустово ложе экономического анализа. Неадекватность домашнего хозяйства классическим объяснительным схемам экономической науки возвела его в ранг аномального явления, вынесенного за скобки анализа во имя сохранения красоты рафинированных моделей. Проблема состояла в слишком явном контрасте между аксиоматикой экономического анализа и живой тканью домашнего хозяйства. «Человек экономический», будучи помещен в интерьер домохозяйства, приобретал черты рафинированной абстракции, легко выходящие на грань абсурда. Или, как образно высказался В. Радаев, «в стенах домашнего хозяйства homo economicus чувствует себя весьма неловко. Если где и существует “чистая экономика”, то здесь она превращается в изможденную абстракцию» [Радаев, 1997, с. 69]. Впрочем, именно это обстоятельство подстегивало азарт экономистов, поскольку «выискать-таки эгоистический интерес в самом альтруистическом намерении – интересное интеллектуальное упражнение» [Грановеттер, 2004, с. 370].

С середины 70-х годов наблюдается устойчивый рост интереса к домашней экономике со стороны различных дисциплинарных направлений. Подобное переструктурирование научного дискурса было вызвано множеством причин. Отметим наиболее, на наш взгляд, существенные.

Во-первых, изменились общественные условия. В частности, высокий уровень безработицы обусловил несостоятельность концептуализации социальной структуры на основе места индивида исключительно в секторе оплачиваемой занятости. Домохозяйство стало площадкой, где вырабатывались и апробировались стратегии выживания тех, кто оказался отвержен формальной экономикой или сознательно предпочел альтернативные формы занятости.

Во-вторых, изменилось общественное сознание. Рост внимания к домохозяйствам был в значительной мере предопределен растущим феминистским движением, поскольку именно домохозяйство явилось объектом, концентрирующим множество аспектов взаимоотношений мужчин и женщин. Общемировой интерес к гендерным исследованиям обусловил повышение интереса к теме домашней экономики, попытки ее «эвакуации» из периферийных областей экономических и социальных наук. Это не могло не сказаться и на профессиональном уровне проводимых исследований.

В-третьих, изменилась расстановка интеллектуальных сил. Период методологических разногласий в стане экономистов совпал с периодом становления и институализации экономической социологии. Предлагаемый этой наукой системный взгляд на экономику лишал домохозяйство статуса аномального явления. Более того, именно домашняя экономика явилась тем полем, на котором объяснения социологов выглядели более убедительно, давая перевес в незримом турнире с экономической традицией. То, что в борьбу включился даже нобелевский лауреат Г. Беккер, предлагая свое объяснение логики домашнего производства, говорит о значимости этой темы для утверждения экономического подхода в качестве единственно верного объяснения хозяйственной деятельности [Весker, 1965, 1981]. Ожесточенная критика со стороны экономсоциологов, высказываемая по конкретным пунктам теории Беккера, отрицала экономическую рациональность как основной и единственный двигатель