Неформальная экономика. Курс лекций

в выборах;

• лозунг борьбы с коррупцией способен легитимировать поворот к диктатуре и отказу от рыночных реформ;

• коррупция в аппаратах, отвечающих за правоприменение (армия, полиция, суды), позволяет организованной преступности расширять свою деятельность в частном секторе и даже создавать симбиоз организованной преступности и этих организаций;

• коррумпированные режимы редко пользуются «любовью» граждан, а потому они политически неустойчивы. Репутация советской номенклатуры как коррумпированного сообщества в значительной степени легитимировала свержение советского строя. Поскольку, однако, в постсоветской России советский уровень коррупции был многократно превзойден, это привело к низкому авторитету режима Б.Н. Ельцина в глазах большинства россиян.

Позитивная функция коррупции как амортизатора институциональных сдвигов. Участниками дискуссий о коррупции выдвигалось мнение, что коррупция имеет не только негативные, но и позитивные последствия. Одним из первых на это указал в начале ХХ в. знаменитый немецкий социолог М. Вебер. Отказавшись от ранее распространенной традиции морализаторства, он показал место коррупции в процессе формирования рациональной бюрократии как исторически преходящей формы управления. Тем самым была заложена основа функционального подхода, рассматривающего коррупцию как механизм снятия напряжения между нарождающимися и устаревшими нормами.

Современные исследователи, сторонники институционального подхода, часто склоняются к частичному оправданию коррупции если не с моральной, то с функциональной точки зрения – как возможности перераспределить ресурсы старой элиты в пользу новой, избегая прямого столкновения между ними. Коррупция рассматривается ими как рациональная альтернатива вооруженной борьбы за власть. Коррупция тем масштабнее, чем кардинальнее смена общественного курса, чем отчетливее расхождение норм и намерений уходящего и нарождающегося порядка. На примере сначала развивающихся, а потом и развитых стран был показан позитивный вклад коррупции в пластичность и бесконфликтную трансформацию институтов. Благодаря такому подходу коррупция предстала не как вариант отклоняющегося поведения, а как расхождение ранее сформированных норм и вызванных новыми условиями моделей поведения.

У коррупции находят и другие «добродетели»:

• опосредование диалога живых людей и безликого государства;

• придание диалогу должностных позиций формы персонифицированных отношений;

• стимулирование предпринимательства за счет снятия ряда бюрократических запретов;

• ускорение работы административной машины;

• снижение неопределенности цены ресурсов, распределяемых государством, ввиду предсказуемости взятки;

• выявление реального соотношения спроса и предложения на государственные товары и услуги для последующей корректировки цен.

Впрочем, воздействие коррупции на экономический рост зависит от ее масштабности. Высказывается мнение, что малый размер коррупции, видимо, допустим и даже благотворен, но ее распространенность выше определенного предела блокирует экономическое развитие.

Показательны работы, посвященные рыночным реформам в постсоветских странах. Коррупция в конце 1980-х годов, на излете социализма, не только тормозила продвижение общества по «пути в коммунизм», но и фактически создавала теневой механизм реализации интересов экономических субъектов. Экономическая коррупция не просто подорвала доверие к власти, но позволила теневым предпринимателям балансировать между формальными запретами и фактическим дозволением. Благодаря коррупции формировалась новая экономическая реальность, субъекты которой были заинтересованы в легализации своих возможностей и достижений, став впоследствии тараном Перестройки. Поэтому в первые годы после распада СССР широко бытовало мнение, что если позволять чиновникам брать «подарки», то они работают более интенсивно, а коррупция помогает предпринимателям обходить бюрократические рогатки.

Согласно логике функционалистов коррупция отмирает сама собой по мере ослабления противостояния двух нормативных систем, когда новые правила вытесняют старые и одна элита сменяет другую. Другими словами, коррупция 1990-х годов в России объяснима неотлаженностью, а зачастую и вакуумом институтов, мешаниной институциональных систем старого и нового типа. И в этом смысле коррупция реализовывала свой позитивный потенциал, компенсируя многочисленные институциональные сбои и создавая компромиссное равновесие уходящей и нарождающейся элиты. Согласно этой логике, по мере институционального строительства и уничтожения «двоевластия» элит, что стало достижением 2000-х годов, коррупция, исчерпав свой позитив, должна уйти со сцены. Эмпирика сопротивляется такому выводу. В постсоветской России с окончанием периода бурных социально-политических и экономических перемен не произошло исчезновения или кардинального уменьшения коррупции. Аналогично, во многих развивающихся странах коррупция не уменьшилась после завершения модернизационного рывка. Появились сомнения в правомочности идеи об эволюционном отмирании коррупции по мере исчерпания ее фукциональности, понимаемой как способность примирять конкурирующие нормативные системы в переходные периоды.

Почему коррупция не ушла со сцены? Как выглядят перспективы коррупции с точки зрения общих трендов развития России? Ответить на эти вопросы мы постараемся в конце курса, когда перейдем к рассмотрению российских реалий в их эмпирическом выражении (см. лекцию 14). Пока же мы ограничиваемся теоретическим представлением о коррупции, сформированным в рамках неоклассической экономики и экономической социологии.

IV раздел НЕФОРМАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА РОССИИ

Введение к разделу IV

Данный раздел знаменует переход от теории к практике. Мы рассмотрим не общие характеристики неформальной экономики, а ее конкретные формы в России. Конечно, многообразие сюжетов неформального мира этим не исчерпывается. Поэтому воспринимать лекции этого раздела надо не как законченный образ неформальной России, а как анализ отдельных процессов российской жизни с точки зрения их неформальной составляющей. Если предыдущие разделы, по сути, предлагали и обосновывали некую аналитическую перспективу, то в этом разделе даны примеры ее использования.

И начнем мы с движения во времени, заглянув в советское прошлое (лекция 12). Такое путешествие не только увлекательно, но и полезно, так как позволяет увидеть многоликость неформальной экономики, ее способность меняться в зависимости от внешнего контекста. Людям постарше облик советской «второй экономики» хорошо знаком. Впрочем, он подергивается зыбью, что проявляется в ностальгии и идеализации советского прошлого. Для молодых же это малознакомый объект. Поэтому очевидные для старшего поколения описания могут быть откровением для молодежи, заставляя отказаться от прямолинейных трактовок советской модели хозяйства. Но не только ознакомительную цель преследует эта глава. Ретроспектива имеет ценность не сама по себе, а как средство распознавания настоящего, его наследственных черт и вновь приобретенных особенностей.

От прошлого перейдем к настоящему. Мы покажем многообразие проявлений теневой и домашней экономик, сравнив реалии крупного и малого бизнеса, жизни мегаполиса и малого поселения (лекция 13). Не обойдется и без злободневной темы отношений бизнеса и власти, их изменений в последнее десятилетие (лекция 14). Наконец, казалось бы, частный вопрос реализации одного из национальных проектов даст возможность на конкретном примере увидеть широкий диапазон неформальных практик – от разрушающих формальные предписания до компенсирующих их рассогласованность с реальностью (лекция 15).

Лекция 12 ОТ «ВТОРОЙ ЭКОНОМИКИ» СССР К НЕФОРМАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКЕ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

О нынешней неформальной экономике говорят и пишут довольно много. Но откуда она родом? Можно, конечно, предположить ее новоиспеченность и принципиальную связь лишь с историческим настоящим. Однако этот подход заведомо сужает рамки анализа. В практическом смысле он ведет к политической грызне, желанию найти виновного среди конкретных обладателей властного ресурса 90-х