один год. Мне уже чуть за тридцать, а сон безо всяких вариаций снится почти каждую ночь. Иногда я помню, что он приснился, иногда - нет. И не думаю о нём до тех пор, пока он снова, приснившись, не напомнит о себе.
Во сне я вижу тёмное, сумеречное помещение. Оно тесное. Потолка не видно. Один и тот же угол, в который забился человек, которого я никак за эти годы не разгляжу. И всё. Этот тип ни разу не шевельнулся, с тех пор как я его вижу. Он сидит, обняв колени и склонив к ним голову. Кажется, волосы у него тёмные. Ладони крепко сцеплены, пальцы длинные и худые. Я уже сравнивал. Не мои. У меня пальцы обыкновенные, не слишком длинные и не слишком худые. Я же говорил - я обыкновенный. У меня есть небольшая фантазия, что он сидит в темнице, но, возможно, я просто начитался детективов. Я пробовал продолжить историю узника, представляя, что он невинно осуждённый. Например, он мой друг. И однажды я врываюсь в камеру и освобождаю его…
Штатный психолог Ирвинг, в первой же беседе по приёме на работу узнав об этом сне, выписал антидепрессант. Но странно. У меня пошли такие жуткие головные боли, что от таблеток пришлось отказаться. Ирвингу наврал, что принимаю и что сны пропали. Ну его. Беспокойство только одно с этими лекарствами. А сон… Снится и снится. Не мешает же.
… Смутно помню, что домой я ворвался, не просто потрясая мечом, а в каком-то диком упоительном танце. Да и по дороге домой я танцевал под дождём что-то потрясающее, подпрыгивая в странно взмывающей радости и твёрдо зная, что в нужный час взлечу. Вбрасывал меч в воздух, всё ещё держа его в руках, - и меч своим весом словно слегка вздёргивал меня в мокрое небо, которое мне уже хотелось называть 'небеса'. Кажется, я смеялся - мокрый псих со старинным оружием в руках. Нет, правда, я балдел - и такое состояние ощущал впервые. Нет, я видел, конечно, как на корпоративных вечеринках балдеют обкосяченные сотрудники. И стороной сознавал, что моим наркотиком стал меч в руках. Настоящее оружие в хлипких интеллигентских ручонках… Странно, что тогда же почему-то не мелькнула мысль, что теперь я, как молодчики с верхних уровней, могу себе позволить себе посещать бойцовские клубы…
А ночью (ещё боялся, уснуть не смогу) мой тип из сна разлепил стиснутые руки и, вытянув одну вверх, схватился за брус, в котором я даже во сне узнал толстенный прут тюремной решётки. И - встал. Худущий. Лица не видно. Волосы длинные - отросшие, наверное; драные - по первому впечатлению. Одежда висит чуть не на костях… Он постоял немного. Взялся уже двумя руками за прутья и тихонько покачал. Ничего, конечно, не произошло. Тогда он попробовал потрясти. И вдруг затряс изо всех сил. С такой силой и отчаянием, что, казалось, и решётка затряслась. Но не поддалась. Он замер. Но больше не садился. Так и стоял до конца моего сна.
Проснулся я от боли в спине. Спал напряжённо. Сбросил во сне одеяло и, видимо, простыл. Такого со мной никогда не бывало. Глянул на часы и забыл вздохнуть: до моего пробуждения полтора часа! Да что же это такое! Обычно я просыпался за пять минут до звонка!.. И сна ни в одном глазу!
Дурацкий сон… Я сел на кровати и вздохнул. Ладно. С работы уйду пораньше, всё равно надо съездить к одному из заказчиков: он хотел изменить рекламный материал в одном из журналов. После визита к нему и высплюсь, проверять всё равно никто не будет. Глянув на край кушетки, я вдруг улыбнулся. Приподнять матрац, под которым прячется ящик для белья? Там, в покрывалах, я оставил меч. Бельё в прачечную отдавал посыльному я сам. Женщина, приходившая ко мне убираться, добропорядочна, чтобы рыскать по чужому дому в поисках горяченького или ещё там чего…
Встав, я некоторое время смотрел на постель. Но убирать одеяло и подушки не хотелось. А вместе с ними поднимать матрац - лень.
Я дёрнул плечом, вспомнил, что спина болит, и пошёл на кухню приготовить не привычный растворимый кофе, а сварить настоящий. Пока время-то есть. Заодно ибупрофен проглочу - всё и пройдёт.
Потом, за хлопотами, об оружии я забыл напрочь.
Вспомнил только в межуровневом метро, которое мчало меня на работу. Вспомнил - и так улыбнулся, что мне неожиданно улыбнулась прелестная женщина, сидевшая напротив. Я удивился и только решился задать ей пустой вопрос, давно придуманный (точнее, стащенный из обучающих телепрограмм и шоу для знакомства) именно для таких случаев, как объявили мою остановку. Я только и успел улыбнуться ей - именно ей! - и вышел из вагона. И тут же, озаботившись предстоящей встречей, забыл о маленьком происшествии. Правда, когда дошёл до офиса, обнаружил, что снова улыбаюсь. Разъярённый, летящий навстречу с гневными воплями босс чуть не споткнулся о мою улыбку и принялся заикаться, явно пытаясь придраться хоть к чему-то. Слегка удивлённый, я вспомнил, про своё утихомиривающее влияние, по словам штатного психолога, состроил физиономию наивного дурачка и с завистью сказал:
- Босс, у вас новая причёска? Здорово! Везёт вам на парикмахеров.
И пошёл дальше, поскольку в ответ ничего не услышал. В смысле, чего-то членораздельного. Только какое-то заикание и мычание… Потом я его как-то больше не слышал сегодня. Да и в отделе, пригнувшиеся в ожидании разноса, сотрудники постепенно выпрямились. Работали спокойно, что несколько непривычно. Коллеги то и дело замолкали, прислушиваясь к звукам из коридора, а затем недоумённо переглядывались, но работали как черти! После обеда расслабились. А потом я ушёл и не знаю, как там чего…
С клиентом дела закончили быстро. Обычно он долго и упорно отстаивал свою точку зрения, после чего я утрясал дела с журналом. Но сегодня он как будто жалел, что договорился со мной о встрече. Наверное, жена позвонила с претензией или любовница… По нашему боссу такое знакомо.
И опять слишком много времени освободилось. Домой? Неинтересно. Серены сегодня не будет. Она должна прийти завтра. А любимый детективный сериал начнётся только через часа полтора. И что прикажете делать до него? Может, погулять в сквере?.. Судя по тучам, собирается дождь. Вчера я сглупил, бегая под дождём, а сегодня спина болит. Впрочем, уже не болит. Но гулять, при воспоминании о спине, уже не хотелось. Дойти до дому пешком? Всего полчаса, зато дома буду как обычно! Ну, пусть чуть-чуть раньше, но уже не считается! Зато распорядок дня соблюдён.
Облегчённо вздохнув, я направился к лестницам. Оказывается, это приятно - ходить не на короткие расстояния, а подольше. Может, каждый день так?..
Возле одного из магазинов я вспомнил, что давно хотел купить новую рубашку, и похвалил себя за предусмотрительность: погулять теперь ещё и с целью можно. Зашёл в бутик и побрёл вдоль вешалок с рубахами. Подскочила симпатичная девица, спросила, что именно нужно. Я описал проблему, и меня быстро нагрузили нужными размерами. В примерочной возникла ещё одна проблема. Размеры оказались слишком большими. Попросил девицу ещё раз посмотреть, тот ли размер она дала. Она показала ценник с данными. Пришлось попросить размер поменьше.
Примерив, велел завернуть три рубашки. Пока упаковывали, оделся - и замер перед зеркалом: идеально пригнанный ранее, теперь костюм на мне слегка провис… Странно. Я и раньше толстяком не назывался, но…
Решив ни на что не обращать внимания, я забрал покупки и вышел. Вслед за мной вышли два человека невыразительной, как у меня, наружности. Кажется, они наблюдали за мной, когда я пытался разобраться с размерами. Вышли и вышли. Какое мне дело до них? Созвонившись с семейным врачом, я узнал, что он может меня принять.
У врача только время потерял. Ничего. Даже завалящей болячки типа гастрита. Возвращаясь домой, я вдруг подумал, что похудел со вчерашнего дня. А что вчера было? Ах, да, пробежался. Ха, так легко сбросить вес и не заметить? Попробовать, что ли, в зал походить для тренировок? Неплохо иметь подтянутый торс… Придётся менять налаженный быт, отводя время для походов в зал. Э-э… Не хочется как-то.
Хм, эти двое опять здесь. Живут, наверное, неподалёку. Помахал им, да так и остался с поднятой рукой: сбежали!.. Психи…
… Всю ночь одно и то же: человек в темнице стоит у прутьев решётки и вдруг начинает их трясти, а потом в изнеможении, не отрываясь от прутьев, съезжает, садится на землю, и вся поза выражает отчаяние. Снова стоит, снова начинает трясти… Эх, бедняга… Лучше б сидел как обычно, обняв колени. Спокойней бы жил.
