Кажется, судьба решила скопом возместить мне все беспокойные денёчки, которые проходили мимо в течение тридцатника с лишним.
Я размышлял на тему судьбы уже в пригородном поезде, когда меня прервали смущённым покашливанием. Пришлось вынуть мобильник и вооружиться наушником.
- Привет, Дилан. Как поспал?
'У меня был приступ? Я… не накинулся на тебя?'
- Всё нормально, Дилан. - И я рассказал ему всё, что происходило в поместье и в кабинете мастера тату. - Может, для тебя приступ и был болезненным, зато теперь мы точно знаем, что Дэнил не я. И - ты был знаком с ним.
'Поразительно. Как много всего переплелось… Что будем делать?'
- Ты перенёс книги в клетку?
'Да. Но не все. Боюсь брать тексты по работам с самогипнозом'.
- У тебя и такие есть?
'Конечно. Темы мозговой деятельности человека в сочетании с работами о пространственно- временных структурах изучаются весьма кропотливо'.
- Ладно. Не будем углубляться. Я так понял, что мне сегодня надо будет прийти пораньше, чтобы ты мог почитать книги именно по этому направлению.
'Да, я хочу попробовать разблокироваться. Может, этот путь будет легче, чем искать заново, что именно я сделал и что именно спрятал'.
Глядя на авангардную картину окна в серо-зелёных тонах, я задумчиво сказал:
- Обрати внимание на следующее. Официально ты умер в мой день рождения. Судя по надгробию, ты умер в собственный день рождения. И в первую же ночь ты начал сниться мне. Всегда неподвижный. А в тот день, когда меня сбросили с крыши, ты стал двигаться. И с каждой ночью всё активнее. Хотя лекарства тебе всё ещё продолжали давать. Если следовать логике, падением хотели раскрыть какой-то мой потенциал. Но это падение, особенно второе, пробудило во мне личность, которую во мне узнавали как Дэнила. А сегодняшней ночью мы выяснили, что ты знал Дэнила настолько хорошо, что даже, предположительно, следил за его судьбой. А что, если именно этому Дэнилу ты доверил ту самую спрятанную тобой вещь? И второе: что объединяет нас троих?
'Подожди. Ты слишком обобщаешь. Хочешь сказать, что твоё падение активизировало меня? Но пробудило в тебе Дэнила? Мне кажется, последовательность с твоим падением немного не закончена. Ты не думаешь, что Дэнил в тебе пробудился, оттого что с ним самим что-то произошло? В примерах паранормальной науки это нередко встречающийся феномен, когда сознание погибшего человека находит себе другое пристанище. Другое дело, что ты ощущаешь его личность лишь как приобретённое собственное свойство'.
- Найти Дэнила и снять с тебя гипноблокаду - и мы получим ответы на все вопросы, - сердито пробормотал я. - Чем впустую гадать, кто и как. А заодно совершим такую пустячную вещь, как спасение мира.
Я-то думал, потрясения закончились - осталась только последующая работа по ним. А вот фиг вам. Мама преподнесла такой сюрприз…
Она встретила меня на станции в стареньком 'вольво' отчима и немедленно повезла куда-то, постоянно вздыхая и заметно нервничая. Я помалкивал, время от времени недоумённо взглядывая на неё. Полчаса дороги - и мы у ворот какого-то пансионата - дочитать не успел, что за заведение. Мама проехала гостеприимно распахнутые ворота и, остановившись на пригорке, с которого открывался отличный вид на приземистое здание в пять этажей, вздохнула в очередной раз.
- Вадим. Ты в последнее время редко бывал у нас. Любые изменения в человеке заметны, когда его долго не видишь (я напрягся). Кажется, ты решил остепениться (я чуть было не выдохнул с облегчением). Значит, ты взрослеешь наконец-то. Мне бы не хотелось, чтобы в твоей жизни осталась недоговорённость, что-то наподобие скелета в шкафу. Сегодня я познакомлю тебя со своей сестрой.
- Ага, - только и сказал я, не зная, как реагировать на такую новость: у мамы есть сестра? В жизни не слышал.
У широченного крыльца нас встретила женщина, одетая в строгий деловой костюм. Она проводила нас на третий этаж и указала на ничем не примечательную дверь сразу поворота от лестницы. К этому времени я уже сообразил, что это пансионат для тихих психов. Прежде чем войти, мама одёрнула светлый джемперок на себе и нерешительно сказала:
- Ни Ингвар, ни Лина не знают, что она здесь.
- А что с нею?
Мама нервно поправила тёмно-русые волосы, избегая смотреть мне в глаза.
- Послеродовая депрессия перешла в параноидальную шизофрению. Зайдём, иначе я никогда не решусь… Пойдём, Вадим.
Я чувствовал себя приволочённым на какую-то готическую выставку.
'Вадим, мне пока исчезнуть?'
- Неа… - шёпотом откликнулся я.
Просто обставленная комната сразу предстала всего лишь фоном для женщины в кресле. Халат, сверху шаль, которая сползла и которую явно некому поправить, ноги в тёплых носках. Я встал перед нею, не зная, что сказать. Она смотрела сквозь меня и, кажется, не слышала и не видела нашего присутствия. Копия моей мамы. Но постаревшей, словно её состарили по определённой компьютерной программе. Особенно седые космы. Как будто нарисованные. Они почему-то сразу заставили меня весьма неприязненно отнестись к женщине. Такой женщина не должна быть - в любом возрасте.
- Риенн, - шёпотом окликнула мама.
Бесстрастное лицо не дрогнуло.
- Она иногда совсем не здесь, - грустно сказала мама и подошла к сестре, по дороге прихватив со стола расчёску. Она поправила шаль на неподвижном теле и принялась ласково и сноровисто управляться с расчёсыванием, словно не в первый раз проделывала это. Впрочем, видно, так и было.
Я побродил по комнате, не представляя, чем бы заняться, пока мама ухаживает за своей сестрой. Но мама погладила Риенн по волосам и со вздохом поманила меня за собой из комнаты. И только в коридоре я сообразил задать естественный вопрос:
- Ты говоришь, послеродовая депрессия? У меня есть кузен? Кузина?
Мама плотно прикрыла дверь и взялась за голову.
- Господи, помоги мне… Вадим, это твоя мать.
В первый момент я просто не понял. А когда понял, только и смог выдавить из себя:
- Моя мать…
Мама обняла меня и покачала, словно расстроенного ребёнка, как делала иногда в детстве. Чуть ниже меня, она всё-таки крепко стояла на ногах.
- Вадим, когда-то я должна была сказать тебе…
- Наверное, когда-то я привыкну к этой мысли, - угрюмо сказал я. - Но ты разрешишь мне называть себя как прежде мамой?
- Попробуй только не назови, - проворчала она куда-то мне в ключицу. - Это мне пришлось ухаживать за тобой, не спать ночами… - Она подняла заплаканное лицо. - Видеть, как впервые удержался на ногах… Как сказал первый раз 'мама'… Господи, как всё это тяжело! Я даже не думала…
В обнимку мы вышли из пансионата. Я предложил маме сесть на пассажирское сиденье, но она отказалась.
- Сосредоточившись на езде, быстрее приду в себя. - Она шмыгнула и решительно открыла дверцу со стороны водителя.
Она довезла меня до станции, робко предложив перед тем переночевать у неё. Я отказался, сказал - нужно переварить новость. Она кивнула и уехала.
Лицо той женщины, моей матери, упрямо вставало перед внутренним взглядом. Чтобы отвлечься, я смотрел куда угодно, только бы не слишком долго смотреть на одно и то же место.
