Шульц выразительно посмотрел на Отто.
- В смысле?
- В смысле в воде. Совершая движения руками и ногами, — Отто продемонстрировал как. — Это на всякий случай.
- Только брассом. Подойдёт?
- Вот и хорошо…
***
Закончив с его зачислением в состав матросов, Рената откинулась на спинку сиденья. Проделанная работа настолько утомила её, что она была даже не в силах дойти до своего номера. Так и уснула, сидя в кресле. Отто кивнул на неё, и Фем, всё поняв без слов, взял её на руки и переложил на кровать. Они потушили свет и вышли. Перед входом в свой номер Отто, пропустив внутрь Шульца, приостановился. Он повернулся к Фему и пожал ему руку.
- Вы смелый человек Фем, если идёте не это. Знайте, я с вами до… до того, до чего дойдём. И насчёт Шульца не беспокойтесь — он надёжен, несмотря на сомнения и шуточки. А вот насчёт Феликса — не знаю. Всё-таки не наш он…
- Это я понял. И спасибо за доверие. А сейчас спокойной ночи, или вернее уже утра. Рассветает, — сказал Фем, кивая на окно в конце коридора.
***
Капитан Свифт оказался кривым стариканом с гипертрофированными проломами морщин и злыми маленькими щёлками глазниц.
Уже по виду было ясно, что он порядочная сволочь. Морщинки, отвечающие за доброту полностью отсутствовали. Он их, видимо, никогда не задействовал. Зачем?
В одной руке у него дымилась трубка, а другая сжимала стакан с виски. Он поминутно сплёвывал и беззвучно пришепётывал губами слова, явно ругательные. Повода для сквернословия не наблюдалось, и Фем понял, что этот фольклёро-извержение было сродни чириканью воробью. Песня как таковая, как способ быть.
В офисе «детей Африки» была назначена лекция по технике безопасности. Читал её заместитель капитана по хозяйственной части Ван де Бур. Потом что-то говорил главный (и единственный) инженер, а за ним, со своим докладом, выступал корабельный врач Джон Бутчер.
Почему-то, он детально и с удовольствием описывал процедуры в случае неожиданной смерти. Получалось, что эта «неожиданность» сродни гриппу, и случалась довольно часто. Лекционную скуку он разбавлял фермерскими шуточками, в основном про подвернувших ногу коровах во время случки. Но смех быстро гас под зыркающими взглядами Свифта, которыми тот поливал новичков.
Помимо Фема и Шульца, среди матросов было трое новеньких, все англичане. Вид их был пост- модерново страшён: татуировки с неприличными изречениями и другие стандартные знаки принадлежности к двадцать первому веку — пирсинг и серёжки. Всё в самых неподходящих местах.
«Якобы круто и якобы страшно… Компания та ещё» — прошептал Шульц, а вернее теперь Пауль Шмидт.
Рената, видимо, так устала под утро, что ничего оригинального выдумать не смогла.
«Шульц, Шмидт… по сути одно и тоже…» — сказала тогда она.
Это сильно оскорбило молодого матроса, желавшего быть если не Рамзесом, то уж по крайней мере Фердинандом.
***
Пробубнив лекционную скуку, Ван де Бур повёл новичков показывать баржу.
Пятидесятилетняя старушка кряхтела и стонала даже без видимого волнения на море. В звуках этого оркестра можно было насчитать с десяток инструментов. Первыми выделялись, конечно судоходные скрипки — канаты, поющие свою мелодию со всех сторон корпуса.
Низкий контрабасно-утробный гул создавало тело старушки. Само по себе, оно пело что-то своё, минорное в две-три ноты, без видимого воздействия.
Тихо шипела охлаждающая моторы вода, пенистым писом бьющая из туши сухогруза. Скрип дверей, холостой рокот моторов и приглушённые голоса человеков и чаек дополняли симфонический букет.
Первым делом Де Бур выдал всем тёмно-синюю униформу. Она включала в себя нижнее бельё, верхнюю одежду и ботинки.
«Вне своей каюты без униформы чтоб я никого не видел! Наказание — гауптвахта или карцер!» — сказал он.
Сначала Пауль вознамерился задавать много вопросов экскурсионного плана, но его вовремя одёрнул Шарль. Было бы странно от бывалого матроса услышать: «А что это за шпиндель?». Или ещё лучше: «Ну и куда ведёт этот канат?».
Пройдя по основным отделам корабля де Бур остановился около небольшой пристройки на корме. Входная дверь была на кодовом замке, и явно диссонировала своей технологичностью с отстающим на век всем окружающим.
- Если кто приблизится к этой двери, — довольно зловеще произнёс де Бур, — тот будет иметь дело с капитаном… Нехорошее для вашего организма дело.
- А что там? — спросил бестолковый Шмидт.
- Тела тех, кто задавал подобные глупые вопросы, ясно?
- Ясно… больше не буду.
«Ночью зайдём и посмотрим» — подумал Шарль.
После этого им был показан неотапливаемый карцер.
«Через три дня наступает смерть от переохлаждения» — похвастал де Бур.
Кают-компания не произвела никакого впечатления. Стол, диван, да пара иллюминаторов. Какой-то паршивый морской пейзажик на стене.
«Как будто, кто-то здесь собирается скучать по морю» — подумал Пауль.
- Это столовая. Изысканная английская кухня. Никакой китайщины, или упаси босс франко- итальянщины. Нормальная здоровая еда. Отварные овощи. Всё сбалансировано, — де Бур взглянул на Шарля. — Вы ведь француз?
- Вроде…
- Теперь вы не француз. Запомните, здесь, на корабле, никакого расизма! Здесь все — англичане, ясно?
- Ясно…
- И еда… Без этих ваших… штучек, — он так поморщился, будто сжевал таракана, — В основном британские консервы. Слышите? Британские…
- А это ваши апартаменты, прошу — Ван де Бур махнул рукой в тесную каюту.
***
Воздух стоял здесь так, что теснящиеся трёхэтажные койки, казалось, висят в его густоте, как мясо в холодце. Местечко усугублялось интересной цветовой гаммой: грязно-коричневый цвет стен гармонировал с болотно-зелёными одеялами, вызывая нехорошие желудочно-кишечные ассоциации. Задраенный иллюминатор так оброс плесенью с обеих сторон, что фотоны застревали в ней, оставляя помещение в загадочном полумраке.
«Самое место для поножовщины» — подумали одновременно, казалось, все новички.
- Сами разбирайтесь кто у вас и где. Через полчаса построение на палубе. С вами будет говорить капитан Свифт. Извольте одеть униформу. Помните про карцер!
