Эрвин успел. Он перекатился под защиту бревенчатого амбара, покрытого дерновой крышей. Стрела беззвучно воткнулась в траву в пяти сантиметрах от него и ушла в землю на треть древка, настолько силен был выстрел.
Виктор стоял столбом, отличная ростовая мишень, и никто не спешил убить его. Вполне логично — кому нужен мертвый обладатель предмета, передающегося только дарением? Вик успел заметить, где качнулись кусты — не так далеко, метрах в трехстах. Эх, была бы в его руках местная снайперская винтовка NM-149 или, куда лучше, привычная СВД, он бы устроил веселую жизнь этому убийце. Он достал бы его даже из автомата. Но никакого огнестрельного оружия у Ларсена не было и быть не могло.
У стрелка был не норвежский лук, слабый и примитивный — викинги никогда не полагались на стрельбу, они предпочитали рубилово тяжелыми мечами и топорами. Лук у убийцы был даже не стандартный спортивный. Такая тяжелая стрела пролетела бы, будучи пущенной из спортивного лука, не более ста метров, а дальше тюкнулась бы носом в землю. Но и не арбалет — стрела слишком длинная и с оперением, ничего общего с арбалетным болтом. Лук на заказ, усиленный, с крученой тетивой толщиной в палец, с упорами для устойчивости и оптическим прицелом. Вик видел такие модели в Интернете, и стоимость их зашкаливала. Киллерский лук, в общем. Впрочем, не так давно Виктор встретил человека, который швырялся миллионами евро, как туалетной бумагой.
Лотар.
И все равно странно. Виктор много раз читал, что наемные убийцы используют современные арбалеты, портативные, с оптикой, работающие не слишком далеко, но бесшумно и с гарантированным результатом — что сердце, что голову пробивают насквозь. Почему убийца выбрал столь экзотическое оружие, как лук, пусть даже сверхнавороченный, с металлической стрелой? В том был оттенок какого-то ритуала, пока непонятный Вику.
— Стрелок ушел, — прошептал он Эрвину. — Нет смысла гнаться за ним — думаю, он хорошо замел следы. Вызывай полицию.
Виктор нагнулся и дотронулся до шеи Фоссена. Пульса, само собой, не было. Ларсен взял кожаный блокнот и запихнул в карман джинсов как можно глубже. Потом сунул руку под футболку Руди, попытался нащупать предмет, висящий на его груди, но предмета не было. Вику мучительно хотелось зарыдать, но слезы исчезли, так и не появившись. Виктор высох до последней капли, словно из него выпарили всю воду и уподобили мумии. Он опустился на колени, поднял мертвую руку Руди и прижал ее к своей щеке.
В таком состоянии и застала его полиция, примчавшаяся через двадцать минут. За это время вокруг собрались все жители деревни, они смотрели на мертвого старосту в луже крови и Торвика, застывшего рядом с ним подобно коленопреклоненной статуе. Многие плакали, но никто не подошел ближе, чем на двадцать шагов. Вик очнулся, когда до плеча его дотронулся полисмен — широкий усатый блондин в фуражке, надвинутой на самые глаза.
— Олаф Юхансен, офицер департамента полиции фюльке Бускеруд, — представился коп, показав открытое удостоверение. — Что здесь произошло?
Виктор попытался ответить, но у него не получилось — язык высох, как моллюск, выброшенный на берег, и прилип к нёбу.
— Воды! — крикнул офицер, и Эрви немедленно прихромал, на ходу открывая бутыль с минералкой. Вик жадно припал к ней, чувствуя, как с каждым глотком возвращается способность говорить.
— Его убили, — наконец смог сказать он, показав пальцем на Рудольфа.
— Эй, Торвик, — негромко произнес Олаф, присаживаясь рядом на корточки, — очнись, парень, выйди из шока. Я знаю тебя. Я отлично знал старосту Фоссена. Я вообще местный, Эрви вызвал меня не просто так. Никто не видел того, что случилось, кроме тебя и Крысеныша. Мне даже в голову не приходит мысль обвинять тебя в чем-то. Но ты офицер, ты воевал. Наверняка ты увидел то, чего не заметил никто. Расскажи мне это. Нам нужно поймать убийцу.
— Вон, видите кусты между двумя березами? — Виктор показал пальцем. — Стрелок лежал там. Обшарьте там все. Может, найдете какие-то улики.
Что он мог сказать? Что Руди убили в спину крутой стрелой из навороченного лука? Полиция поймет это сама за пять минут. Назвать причину убийства — то, что Фоссен был предметником и учителем Виктора? Второе известно каждому, а первое должно быть тайной для всех. Назвать прямых заказчиков убийства — Торда Хаарберга и Лотара Эйзентрегера? Тому не было ни малейших улик, да и сам Виктор не был в этом уверен — слишком много было желающих добраться до шелкопряда и не хотящих, чтобы Виктор Ларсен стал бойцом высокого класса. Таким воином, каким был бородатый очкарик Рудольф Фоссен.
Потом были долгие расспросы с занесением в протокол — слава богу, не в полицейском участке, а прямо в деревне викингов. Место убийства обнесли желтой лентой, понаехала куча людей, они щелкали вспышками, набирали в пробирки кровь, землю и траву. Потом Руди увезли… Уже в сумерках Вик очухался и обнаружил себя за рулем «Пассата». Эрвин сидел рядом, а не валялся на заднем сиденье, как обычно. Он внимательно смотрел на Виктора, а Виктор таращился на дорогу и не видел ничего.
Вик бросил взгляд на спидометр — сорок километров в час. Ничего себе! Это сколько они уже едут с черепашьей скоростью? Часа два-три?
— Эрви, — спросил Виктор, — я ничего такого не натворил?
— Ничего, успокойся. Ты просто плетешься, как загнанная лошадь. Я бы сам сел за руль, но ты знаешь…
— Знаю.
У Эрвина не было водительских прав. Он не мог получить их по норвежским законам, потому что страдал эпилепсией. Припадков не случалось у него уже несколько лет, но, теоретически, он в любой момент мог рухнуть на землю и начать корчиться без сознания, пуская слюни изо рта. На широких шведских или финских автобанах это могло бы закончиться столкновением нескольких машин — без человеческих жертв и с минимальными повреждениями авто. На узких двухполосных норвежских дорогах, выгрызенных уступами вокруг бесконечных гор, без обочин, в таком случае есть два вида развития событий. Первый: со всей дури въехать в скалу и тут же получить удар в бок от выехавшей из-за поворота машины. Второй: вдолбиться в отбойник ограждения и остановиться, перегородив дорогу, а если хватит скорости и массы — согнуть ограждение, скатиться вниз по склону, перевернуться по пути раз двадцать и благополучно утонуть во фьорде.
Норвегия — крайне сложная для автомобильных поездок страна. Это скалистая земля, во всех направлениях перерезанная фьордами, реками и озерами. Когда Виктор в первый раз сел за руль в Норвегии, ему предстояло проехать восемьдесят два километра до пункта назначения. Он высунул голову в окно и спросил у заправщика: «Хей, парень, за сколько я доеду до Утты?» «Часа за два с половиной, если повезет», — ответил парень. Виктор не поверил. Он гнал, как мог, борясь не столько с собой, сколько с дурацким, нелепым утверждением заправщика. Временами Вик разгонялся до бешеной скорости в шестьдесят километров в час, нарушая правила и рискуя сорваться с узкой ленты дороги. Ему не повезло — до Утты он добрался почти через четыре часа. Час с лишним из этого времени он простоял на месте, ожидая парома через озеро Мьёса.
Нечто подобное Виктор видел только в Афганистане. Но в Афгане было проще — там не было дорог, только направления. Не было встречных машин, только встречные ишаки. Не было знаков дорожного движения. И, главное, не было столько воды. Воды в Афгане вообще было крайне мало. И БТР, и БМП, на которых главным образом передвигался Виктор, в то время еще Ларсенис, ездили по дну ущелий — то есть по дну возможных заливов, сухих в Афганистане, но залитых водою под завязку в Норвегии.
— Па-пачему его убили из лу-лука? — спросил Эрвин.
— Откуда я знаю?
— Эт-то знаешь только ты, ты.
— Почему ты так решил?
— Теб-бя т-тогда вызвали к То-торду. Что та-там бы-было?
— Там был Лотар Эйзентрегер, — сухо сообщил Виктор. — Он хотел купить у меня маленькую серебряную фигурку, ты знаешь, какую. Я послал его к чертям. На этом все закончилось.
— Н-ничего не закончилось! — Эрвин взмахнул руками. — В-все только на-на-началось! И то, что Ру- руди убили из лука, г-говорит об этом!
— Говорит о чем?
