вставками. Для хранения магической фигурки подошел бы и обычный стальной ларец, но Феррен любил все самое лучшее.
Красивую, дорогую и прочную мебель, золотую и хрустальную посуду, самую вкусную и приятную еду. Даже зубочистки у него были из драгоценного палисандра. Что уж тут говорить о шкатулках?
Увы, его официальные возможности торговца редкостями и неофициальные возможности тайного мага уже не позволяли достичь чего-то большего.
Пока не позволяли.
Впрочем, он уже дал кое-какое задание этому Цаккону. Теперь осталось найти того, кто сделает самую главную работу – окончательно расчистит Феррену Лютрингу дорогу к совершенству.
В этих поисках он не желал полагаться на случай. И потом, ему полагается получать все самое лучшее. Именно поэтому тайный маг столько времени готовился.
Зато... Зато он получит именно самого лучшего воина, самого сильного, самого умелого.
И это произойдет сию минуту. Немедленно.
Нужные слова он уже знал. Мир, откуда он выдернет сюда самого сильного и бесстрашного воителя, он тоже уже выбрал.
Ему осталось немного – сделать это.
Феррен не торопился. Он знал, что до него никто не открывал двери между мирами. Он будет первым. Самым первым. Это было так волнующе – быть не только самым лучшим, но и самым первым.
Наконец маг торжественно поднял обе руки и легким движением начертил в воздухе светящуюся спираль. Еще одно движение рук – и спираль начала медленно вращаться, приближаясь к зеркалу.
Феррен четко, без запинки выговаривал нужное заклинание.
Спираль соединилась с зеркальной поверхностью. Легкий, слегка слышный гул стал ощутимым и громким, а легкая дымка, струящаяся внутри зеркала, превратилась в клубящиеся облака.
– ...Ин далеээт поррат! – он закончил магическую фразу.
Пол затрясло, а пламя свечей качнулось и погасло. Вместо клубящихся облаков внутри зеркала теперь бесновался яростно вращающийся водоворот из мириад искрящихся вспышек. Вот он начал расширяться, постепенно открывая образ стремительно приближающихся заснеженных гор.
Феррен жадно вглядывался в эту картину, стараясь не упустить ни одной подробности. Поэтому он сразу же заметил, что изображение горного хребта вдруг исказилось и стало бледнеть, а устье вихря начало сужаться.
Что-то пошло не так. Вихрь замедлил вращение, а его гул заметно поутих.
Неудачник. Сама мысль о том, что он – неудачник, для Феррена была непереносима. Он – неудачник? Ни за что! И маг выплеснул в центр вихря последнюю бутылочку «Слез Эфира». Цена значения не имеет! У него ДОЛЖНО получиться. Все самое лучшее! Сейчас!
Дикий грохот потряс лабораторию так, что маг схватился за столик, чтобы не упасть. Воронка вихря засверкала с такой силой, что ему на мгновение пришлось прикрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Именно это мгновение и решило все.
В разверстом зеве портала почему-то мелькнули крыши ночного города, светящиеся окна каменного дворца, чья-то комната, кровать, суетящиеся люди...
Неожиданно неведомая сила оторвала зеркало с этими образами от стены и бросила его прямо на мага, который едва успел прикрыть лицо рукой. Громкий звон разбитого стекла слился с глухим стуком упавшего тела.
* * *
Изображение, впечатавшееся в мозг королевы, продержалось в зеркале несколько мгновений. Краем глаза она успела заметить, что руны, изображенные на золотой раме зеркала, вспыхнули и налились густым алым сиянием.
Сама поверхность зеркала задрожала, будто плавясь изнутри, и ударила по глазам Элайн резкой, оглушающей беззвучной вспышкой. Мир замер и стал пронзительно белым. Такой чистой и яркой белизны она не видела даже на вершинах Морозных Гор, где прозрачный воздух оттенял ослепительное великолепие вечных снегов.
Белый цвет окутал ее со всех сторон, растворяя в себе все вокруг. Вот исчез и растворился Алистер, слилась с белым пространством Винн, пропало все. Остался только ее ребенок в чьих-то руках.
Она тянулась к нему изо всех сил, но и он превратился в белую тень. Королева даже не успела взять его, потрогать, ощутить...
Она открыла рот и попыталась отчаянно закричать, но не услышала своего голоса. Белое ничто поглотило в себя весь ее мир.
Последнее, что увидела Элайн перед тем, как окончательно провалиться в белую бездну, – это были полупрозрачные кончики ее пальцев, изо всех сил тянущиеся вперед.
* * *
Утренняя свежесть еще не выпарила росу с листьев, а прохладный ветерок осторожно раскачивал веточки на деревьях. Яркая бабочка села на лоб женщины, лежащей на спине в густой траве, и взмахнула крылышками, поудобнее устраиваясь для отдыха.
Но ей так и не дали этого сделать.
– Велкий Хранитель, да что же это такое? – морщинистая рука легким движением смахнула насекомое в сторону и осторожно потрогала бьющуюся жилку на шее королевы.
– Ох, Слава Богам, жива. Откуда же ты тут взялась, красавица? – пожилая женщина озабоченно наклонилась над Элайн .
- Да ты вся в крови, солнышко... И в одной рубашонке. Хильда! – она повернулась к дому. – Хильда, беги сюда, тут помочь надо!
Из-за угла показалась рослая девушка в холщовом платье.
– Иду, бабушка, иду. Что случилось-то?
Самое первое, что увидела Элайн, открыв глаза, были темные балки потолка неизвестной ей комнаты. В маленькое окошко, прикрытое расшитой занавеской, пробивались яркие солнечные лучи, высветив на выскобленном полу светлые квадратики.
Королева приподняла голову.
Вместо ответа из-за стены раздалось громкое конское ржание.
Примечания
1
Кусок сургуча плавится над свечой с одного конца и затем проливается на край свитка. Пока сургуч не успел затвердеть, на нем делается оттиск печати.
