Покрывалом тебя накрою, как лицо накрывают невесте… [239] Едва лишь утро зарделось, призвал Гильгамеш всех умельцев, Всех сильных руками — кузнецов, камнерезов и прочих. Поручил им кумир изготовить, какого не было в мире. Чтоб стоял, как живой, Энкиду на подножье из вечного камня. Чтоб из золота было тело, лик из светлого алебастра, Чтобы кудри лоб украшали и сияли ляпис-лазурью… Едва лишь утро зарделось, слепил Гильгамеш фигурку, Изготовил столб деревянный, на него фигурку, поставил. Сосуд из лазури медом наполнил, чашу из сердолика елеем И к богам обратился небесным с мольбой о душе Энкиду. Жертву учуяли боги, Гильгамеша услышали слово, И из жилищ небесных они опустились на землю, Эллиль уста открывает, вещает он Гильгамешу: — Все, что дыханье имеет, должно подчиняться закону. Пахарь взрыхляет землю, сеет, посев убирает. Ловчий зверей убивает, сыт он и в шкуре звериной. Но смерть постигает любого, мрак сменяется светом, Свет же сменяется мраком. Жребий людей одинаков. Ищешь чего же ты в мире, живущем по вечным законам? Таблица IX Сердце терзая плачем, Гильгамеш свое царство покинул. Бежал Гильгамеш в пустыню. И у холмов песчаных, Похожих на женские груди, он опустился на землю. В сон погрузился мгновенно. Но он не принес утешенья. И, не дождавшись рассвета, он направился в горы. Львиный рык он услышал, увидел, что звери резвятся, Словно щенята играя. — Почему вам неведомо горе, — Гильгамеш ко львам обратился. — Ушел ведь из жизни Энкиду, Тот, с которым когда-то у водопоя теснились, Стрелы от вас отводивший, засыпавший землею ловушки, Где Энкиду, скажите? От зверей не дождавшись ответа, Гильгамеш поднимает секиру и бросается молнией к стае. Упал стрелою меж львами, беспамятных сокрушая[240] . Сразу за перевалом простирались крайние горы. В бездну их корни уходят, касаются неба вершины. Здесь начало восхода и окончанье заката, Горы по имени Маша[241]. Дверью закрыта пещера И стражи ее охраняют в облике скорпионов, Но с головой человека. Ужас превозмогая, Гильгамеш к скорпиону подходит. — Людям здесь нет прохода, — сказал скорпион. — Только Шамаш Может вступить в пещеру. Ему лишь открыты ворота. — Я ищу умершего друга, — Гильгамеш отозвался со стоном. — Был Энкиду мне младшим братом, и сразили мы вместе Хумбабу. 
Победа в облике Митры, перерезающая быку горло
Также вместе быка одолели. Я хочу Утнапишти увидеть. Он один лишь бессмертья добился. Пропусти меня в эту пещеру. И открылись бесшумно двери, уступая могучему чувству. Вступил Гильгамеш в пещеру и шагал, шагов не считая. То, что для Шамаша было одною короткою ночью, Для Гильгамеша стало дюжиной лет без рассвета. И все же рассвет забрезжил, и все же дыханье ветра Щек Гильгамеша коснулось. Шагая ветру навстречу, Он вышел из мрачной пещеры. Взору открылась роща. С деревьев плоды свисали, похожие на земные, Но красоты несравненной. Рукою он к ним потянулся И оцарапал пальцы, следы своей крови оставив На мертвых подобиях яблок, смоквы и виноградин. И стало понятно герою — деревья окаменели, Стволы стали черным камнем и лазуритом листья, Плоды топазом и яшмой, рубином и сердоликом[242] . И сад этот создан для мертвых, чтоб на пути к преисподней Напомнить умершим о жизни, к которой не будет возврата. Таблица X Покинув обманную рощу и выйдя к сиянию Солнца, Герой с высоты увидел бескрайнюю нижнюю бездну. Над бездной утес узрел он, похожий на черную птицу, Пившую воду клювом. И головой этой птицы Казался дом невысокий, без окон, с плоскою кровлей. К нему Гильгамеш подходит и видит, что дверь закрыта. Но не укрылось от слуха за дверью чье-то дыханье. — Прочь убирайся, разбойник, — послышался голос женский. — Сюда нет дороги бродягам, здесь я, хозяйка приюта, Самих богов принимаю и их угощаю сикерой. И знают меня все боги, для них я хозяйка Сидури.
